К 70-летию Победы издаются книги, проводятся конференции и другие мероприятия, посвященные истории Второй мировой войны, в которых по-прежнему доминирует советская историография, кремлевская концепция, согласно которой войну выиграл Советский Союз по главе с Россией.
Звучат между тем и призывы дать оценку Второй мировой войне с учетом современных интересов и реалий. В обществе обращают внимание на отсутствие независимой концепции казахстанской истории периода Второй мировой войны. Вместе с тем историки говорят о необходимости деидеологизации истории войны. Казахстанские историки также указывают на многочисленные белые пятна в истории участия казахстанцев во Второй мировой войне.
О КНИГАХ КАЗАХСТАНСКИХ ИСТОРИКОВ О ВОЙНЕ
Независимый журналист Андрей Свиридов, представляющийся также историком прессы, говорит, что в казахстанских исторических публикациях в целом об участии казахстанцев во Второй мировой войне преобладает традиционная советская схема. Он отмечает творческий тандем доктора исторических наук, профессора Казахского национального университета имени аль-Фараби Лайлы Ахметовой и российского историка Владислава Григорьева.
В апреле 2011 года Лайла Ахметова презентовала в Алматы книгу «Яростный 1941. Размышления историков», написанную в соавторстве с Владиславом Григорьевым. В ноябре 2013 года этот творческий тандем опубликовал книгу «Панфиловцы: 60 дней подвига, ставших легендой», посвященную боевым действиям 316-й стрелковой дивизии (переименованной в ходе боев в 8-ю гвардейскую) имени Ивана Панфилова под Москвой с 14 октября по 14 декабря 1941 года. За 60 дней дивизия совершила массовый подвиг, стала гвардейской, погиб генерал Панфилов, а оборонительные бои под Москвой перешли в наступательные.
Но эти книги Андрей Свиридов не может назвать фундаментальными историческими исследованиями. Также нельзя сказать, что эти авторы уж слишком «ортодоксально» придерживаются традиционной исторической концепции; и тем более нельзя сказать, что они придерживаются, как в Украине, альтернативной концепции, согласно которой коммунизм уравнивается с нацизмом, говорит Андрей Свиридов.
— Они просто восполняют исторические пробелы, в том числе об участии казахстанцев во Второй мировой войне, что само по себе положительно, — говорит Андрей Свиридов.
Лайла Ахметова говорит репортеру Азаттыка, что она принципиально против альтернативной исторической концепции «типа украинской».
— До тех пор пока живы ветераны, дети ветеранов, пока мы будем передавать информацию своим детям и внукам — такого у нас не должно быть, — убеждена Лайла Ахметова.
Однако до сих пор не открыты архивы СС, и мы можем только об этом говорить, а с научной точки зрения пока невозможно дать целостную картину.
Но изучать, например, историю Туркестанского легиона, по ее словам, надо.
— Однако до сих пор не открыты архивы СС, и мы можем только об этом говорить, а с научной точки зрения пока невозможно дать целостную картину, — считает она.
Поколению молодежи 1990-х годов так и не смогли дать, по словам Лайлы Ахметовой, необходимые исторические знания и воспитание, произошел разрыв поколений, из-за чего иногда и происходят такие вещи, когда некоторые молодые люди заявляют, что уж «лучше было бы, чтобы в войне против Советского Союза победила фашистская Германия».
ВОКРУГ 28 ГВАРДЕЙЦЕВ-ПАНФИЛОВЦЕВ
В Казахстане до сих пор возникают споры вокруг подвига 28 гвардейцев-панфиловцев. Некоторые историки ставят под сомнение официальную версию, что, дескать, «погибли все до одного, но врага не пропустили» при наступлении фашистов на Москву.
Историку Кайдару Алдажуманову в январе этого года удалось поработать в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), где он ознакомился с оригиналом печально знаменитого доклада главного военного прокурора СССР Н. Афанасьева о том, что этого подвига не было. Историк пришел к выводу, что есть неточности в официальной версии этого события: не все 28 гвардейцев-панфиловцев во главе с политруком Василием Клочковым, которые в бою под Москвой 16 ноября 1941 года якобы уничтожили 18 немецких танков, погибли.
— Один из них, Даниил Кужебергенов, в том бою не участвовал. Он был связным и утром был послан в штаб полка с донесением. При возвращении попал в плен. Вечером того же дня бежал из плена и попал к кавалеристам генерала Доватора. Об этом стало известно, когда уже был составлен список представленных к званию Героя Советского Союза. После расследования его имя было вычеркнуто из этого списка, и вместо него было вписано имя другого гвардейца-панфиловца, Алиаскара Кожебергенова, имевшего созвучную фамилию, погибшего — но не в этом бою. Даниил Кужебергенов выжил в войне, в 1970-е годы у нас в Алматы работал кочегаром. Однако его могильный памятник, как погибшему в том бою, стоит в парке имени 28 гвардейцев-панфиловцев, — говорит Азаттыку историк.
Другой попавший в плен — Иван Добробабин. Он, будучи раненным, попал в плен, затем служил полицаем в родном украинском поселке, говорит Кайдар Алдажуманов. После этого Добробабин попал в Красную армию и дошел до Берлина, после войны претендовал на получение присужденной ему (посмертно) звезды Героя Советского Союза.
— На этом он и попался. В 1947 году был осуждён на 15 лет за сотрудничество с немецко-фашистскими оккупантами, в отношении него указ о награждении был отменен в 1949 году. В связи с его делом было начато расследование обстоятельств подвига 28 гвардейцев-панфиловцев, — говорит историк.
Еще четверо из 28 гвардейцев-панфиловцев получили, по словам Кайдара Алдажуманова, ранения разной тяжести, но выжили. Более того, двое из них побывали в плену. После войны этим четверым выжившим без особой огласки были вручены звезды Героя Советского Союза, присвоенные им ранее посмертно.
Историк всё же считает некорректными утверждения о том, что Москву тогда защитили другие, а не 28 гвардейцев-панфиловцев. «Массовый подвиг гвардейцев-панфиловцев был, в том числе и 28 гвардейцев-панфиловцев. Вражеские танки были остановлены. Что же касается «других героев», то задача историков как раз в том и заключается, чтобы выявлять их имена и воздавать им заслуженные почести — пусть и после их смерти», — говорит историк Кайдар Алдажуманов.
ИДЕОЛОГИЯ И ИСТОРИЯ ВОЙНЫ
Историк Кайдар Алдажуманов признаёт, что история Второй мировой войны чрезвычайно идеологизирована. В советское время существовала установка на то, что тогда весной 1945 года победил Советский Союз, низводя при этом заслуги союзников. История этой войны писалась по схеме, заданной в статье Сталина «Великая Отечественная война Советского Союза».
После прихода к власти Никиты Хрущева из всех учебников и монографий по истории войны были удалены все упоминания о Сталине, вместо него «великим полководцем» стал Хрущев. Во время правления Леонида Брежнева была издана 12-томная история Великой Отечественной войны, но уже без упоминания не только Сталина, но и Хрущева, вспоминает Кайдар Алдажуманов.
Идеология и в последующий, постсоветский период продолжила, по его словам, доминировать над исторической объективностью при освещении военного периода. В так называемый либеральный период правления в России, по словам Алдажуманова, господствовало уничижительное отношение к роли Советского Союза в достижении Победы над гитлеровским фашизмом. После прихода к власти в России сил, которые позиционируют себя национально ориентированными, они начали утверждать, что русские в Великой Отечественной войне победили бы и без помощи народов других союзных республик, говорит Кайдар Алдажуманов.
СПОР О ЛЕГИОНЕРАХ
Историк Кайдар Алдажуманов убежден, что исторические факты надо называть своими именами — будь то сотрудничество с иностранной разведкой в годы войны или в послевоенный период людей, находившихся в плену у союзников, будь то участие в Туркестанском легионе, созданном фашистским руководством, — даже если при этом легионер не участвовал в боевых действиях, однако носил вражескую форму и держал в руках оружие.
В cвою очередь, историк Гани Менлибаев сосредотачивает внимание больше на невиновности казахских воинов, в том числе кавалеристов, которых командование бросало против вражеских танков, в результате чего многие, кто не погиб, попали в плен. Затем, по его словам, фашистское командование, пользуясь их малограмотностью, начало завлекать в Туркестанский легион. Однако, говорит Менлибаев, он не стал бы называть казахских легионеров борцами за национальное освобождение Казахстана, как, например, делается в Украине в отношении участников Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии и их лидеров Степана Бандеры и Романа Шухевича.
Кайдар Алдажуманов рассказывает, что он лично разговаривал с некоторыми бывшими участниками Туркестанского легиона — называя при этом конкретные имена, — которые в конце войны попали в плен к англичанам и были завербованы последними. Гани Менлибаев говорит, что он также разговаривал с некоторыми бывшими казахскими легионерами, но ни один из них ему подобное не говорил.
Подчеркивая идеологическое различие между казахами-легионерами и казахами-панфиловцами, Кайдар Алдажуманов говорит, что после войны некоторые видные участники Туркестанского легиона оказались в Мюнхене, в редакции Радио Свобода, и, наоборот, некоторые видные гвардейцы-панфиловцы активно работали в Институте истории Академии наук Казахстана, а один из них был даже его директором. При этом Алдажуманов говорит о необходимости национального примирения. Однако вначале, по его словам, всё должно быть исследовано, чтобы в казахстанской истории периода войны не было белых пятен.
Не идеология должна доминировать над исторической правдой, а знание истории Казахстана военного периода должно формировать идеологию, прежде всего молодежи, считает Гани Менлибаев.
