Почему диктаторы не могут спокойно умереть в своей постели

Смерть демократического лидера после выхода на пенсию – это его личное дело. Но смерть тирана - всегда политический акт, который отражает характер его власти.

Если тиран умирает мирно в постели в полном блеске своего правления, его смерть – театр этой власти; если тирана казнят, пока он молит о пощаде в пыли, тогда это тоже отражение типа павшего режима и реакции угнетенного народа, пишет Саймон Себаг Монтефиоре в газете «Нью-Йорк таймс», в статье «Диктаторы умирают смертью, которую они заслужили».

Ничто так не подтверждает эту истину, как смерть полковника Муаммара Каддафи. Единственная разница между его смертью и смертью многих других тиранов за всю историю заключается в том, что она была снята на мобильные телефоны – средства, не доступные современникам, скажем, римского императора Калигулы.

Несмотря на размахивание телефонами и пистолетами, было что-то библейское в этой дикой сцене, такой же стихийной, как гибель царя Ахава («псы лизали его кровь») и царицы Иезавель (сброшенной с дворцового балкона).

Это было, конечно, не так страшно, как смерть византийского императора Андроника Первого, который был избит и расчленен, его волосы и зубы растащила толпа, а лицо обварено кипятком.

В наше время это более дико, чем полуформальный расстрел в 1989 году румынского диктатора Николае Чаушеску. Но не так ужасно, как страшный самосуд в 1958 году над невинным 23-летним королем Ирака Фейсалой Вторым и его ненавистным дядей, которые якобы были посажены на кол и расчленены, а их головы использованы в качестве футбольных мячей.

В 1996 году бывший просоветский президент Афганистана Наджибулла был кастрирован, его проволокли по улицам и повесили.

«ДИКТАТОРЫ ЕЗДЯТ ВЕРХОМ НА ТИГРАХ»

Западные лидеры и интеллектуалы считают линчевание полковника Каддафи неуместным. Всё же имеются обоснованные политические причины для отбраковки самопровозгласившего себя царем царей. Тирания полковника Каддафи была абсолютистской, монархической и личной.

Проблема с такими диктаторскими государствами в том, что до тех пор, пока тиран живет, он царствует и терроризирует. Как выразился
Черчилль, «Диктаторы ездят верхом на тиграх, боясь с них слезть».

Только смерть может прервать прерогативу доминирования. «Ужас, внушенный царствованием Калигулы, пишет Светоний, был таков, что римляне хотели лично убедиться в его смерти. Они хотели видеть его мертвым, опасаясь, что это трюк. И это желание хорошо понятно ливийцам. Длиной в милю тянулась очередь желающих увидеть труп полковника Каддафи в холодильнике-усыпальнице», – пишет автор статьи.

Когда Екатерина Великая свергла своего мужа, Петра Третьего, в 1762 году, она знала, что, если с ним что-нибудь случится, все будут ее осуждать. Но окружение во главе с ее любовником Григорием Орловым осознавало, что до тех пор, пока он жив, он остается законным самодержцем. И они задушили его. Его тело было показано публике, чтобы подтвердить, что он мертв. Но, тем не менее, самозванцы, объявлявшие себя Петром Третьим, мучили Екатерину до конца ее жизни.

Но такие случаи канули в историю: видео с мобильных телефонов, которые показывают избиение полковника Каддафи, а затем пулевые отверстия в его мертвом теле, развенчивают любую возможность сообщить о героическом лидере, находящемся в бегах. Его нелепо буйный культ личности был безусловно разрушен зрелищем его жалкого уничтожения, пишет газета «Нью-Йорк таймс».

ОТ БЕЙБАРСА ДО СТАЛИНА

Иногда убийства тиранов специально подготавливаются пострадавшими от их пороков. Шаджар аль-Дурр, вдова египетского султана, правительница (что является уникальным в мусульманской истории), была известна своей экстравагантностью. Когда она убила своего нового мужа в 1257 году, его наложницы забили ее до смерти туфлями в знак презрения.

Король Эдуард Второй, известный гомосексуальными отношениями со своими фаворитами, был убит раскаленной кочергой. То, что мертвых Муссолини с любовницей повесили за ноги, пресекло его претензии на героизм а-ля Цезарь и мачизм а-ля Казанова.

Для живущих в эпоху телевидения смерть полковника Каддафи вполне подобающая. Когда он спросил своих убийц, не знавших никакого другого правителя в своей жизни: «Разве вы не знаете разницы между добром и злом?» – они уже были научены ответу. Так что мы можем назвать это самотираноубийством, считает Монтефиоре.

Маниакально устрашающий, безжалостный султан мамлюков Бейбарс Первый регулярно травил ядом своих гостей до тех пор, пока в 1277 году по рассеянности не выпил сам бокал отравленного напитка из верблюжьего молока. Во время крестовых походов правитель Мосула и Алеппо (современный Ирак и часть Сирии) Занги, который любил кастрировать детей врагов и, возможно, своих мальчиков-любовников, якобы получил удар ножом в своей постели от одного из униженных евнухов.

Незадолго до того как Сталин перенес инсульт в 1953 году, он арестовал десятки врачей за измену. Он пролежал в собственной моче более чем 12 часов, прежде чем его приспешники осмелились вызвать врача. Он не был убит, как полковник Каддафи, – он был создателем собственного уничтожения, пишет газета «Нью-Йорк таймс».

МЕЧТА ДИКТАТОРА – УМЕРЕТЬ В СВОЕЙ ПОСТЕЛИ

Нет большего достижения для тирана, нежели умереть в своей постели. Он должен контролировать время, место и последствия смерти. Это возможно в случае постепенно развивающейся болезни. «Сейчас болезнь Ирода значительно усилилась... Божий суд над ним за его грехи, – пишет Иосиф Флавий о царе Иудеи. – Его внутренности были изъязвлены... водянка ног и нижней части живота. Его гениталии загнили, и в них поселились черви».

В отличие от монархов, которые передают власть своим наследникам в момент смерти, чтобы обеспечить выживание режима, тиранам нужно просто оставаться в живых как можно дольше.

Нечеловеческие усилия прилагали врачи для поддержания жизни больных диктаторов – председателя Мао, генсека Брежнева, маршала Тито, генерала Франко. Только гениальные северные корейцы, объявив Ким Ир Сена бессмертным, вечным президентом, решили эту проблему.

Придворные современных тиранов стремятся избежать неудобств смерти путем создания новых наследственных монархий. За пределами арабского мира Кимы в Северной Корее, Кадыровы в Чечне, Кабила в Конго и Алиевы в Азербайджане – все они осуществили мечту диктатора.

Мало кто в арабском мире сделал то же самое. Хафез аль-Асад в Сирии, который правил с 1970 года, передав президентские полномочия своему сыну Башару, умер в своей постели в 2000 году. Полковник Каддафи, Мубарак и Хусейн мечтали об этом. Но испорченным наследникам таких наследственных тираний обычно не хватает таланта своих отцов.

Все тирании демонстрируют на протяжении многих лет хитрость, риск, страх, нарциссизм, умение привлечь внимание, превращенные в спектакль тотального личного контроля. Тираны – величайшие актеры-менеджеры-импресарио.

Кровопускание тоже может работать – Башар аль-Асад и верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи это доказали, – пока удача в конце концов не отворачивается в форме государственной измены, постороннего вмешательства или восстания, такого как Арабская весна. Трудно представить, что было бы, если бы эти двое попали в руки своего народа.

Если тиран не может умереть в своей постели, лучшее, что он может сделать, – это попытаться управлять своим падением, поскольку для таких персонажей немыслимо существовать без власти.

Полковник Каддафи, как и многие другие, был настолько нарциссичен, что сначала отрицал факт революции, а затем сыграл собственную безрассудную героическую роль. «Раб, жизнь свою, жизнь поставил я и буду стоять, покуда кончится игра», – говорит шекспировский Ричард Третий.

Каддафи мог бы спасти свою семью и тысячи жизней, объявив об отставке, а затем представ перед Международным уголовным судом. Но полковник Каддафи запланировал свою смерь в бою, как Ричард Третий и Макбет. И всё же этот чудовищный позер совершенно неумело встретил собственную смерть.

Мастер-класс по смерти тиранов дал Гитлер: даже когда советские войска сражались в Берлине, он сохранял контроль достаточно долго, чтобы спланировать и реализовать задуманное самоубийство после венчания с давней гражданской женой.

Но даже он не достиг выдающейся чести достойно встретить смерть, как Карл Первый, осужденный своими пуританскими мучителями как «человек крови».

Поведение короля перед казнью установило такой стандарт, о котором полковник Каддафи мог бы только мечтать. «Я мученик людей, – сказал Карл Первый перед казнью через отсечение головы. – Я иду от тленной к нетленной короне, где не может быть никаких тревог, никаких мирских волнений".