ВЫНЕСЕННЫЙ МАСИМОВУ ПРИГОВОР И МЕЖЭЛИТНЫЕ ДРЯЗГИ
Азаттык: Карима Масимова, бывшего главы комитета национальной безопасности, приговорили на днях к 18 годам заключения по обвинениям в государственной измене, попытке переворота, превышении полномочий. Можно ли говорить, что власти таким образом перелистнули Январские события?
Лука Анчески: Раздробленность внутри казахстанской элиты существовала еще до января 2022 года, сомнений в этом нет. Наличие Токаева в списке казахстанских чиновников, за которыми велась слежка с помощью программного обеспечения Pegasus (в 2021 году OCCRP, Центр по исследованию коррупции и организованной коррупции, опубликовал расследование, согласно которому шпионское программное обеспечение Pegasus было установлено на мобильные устройства президента Казахстана, членов правительства, журналистов и бизнесменов. — Ред.), свидетельствует о том, что спецслужба, по всей вероятности, преследовала повестку, которая отличалась от той, которую выдвигал президент.
Считать Карима Масимова одним из лидеров антитокаевской элитной группировки вполне уместно, но это необязательно означает, что он был вдохновителем и организатором Январских событий. Режим решил сохранить в секрете детали его дела, что ставит под вопрос не только соблюдение права Масимова на справедливый суд, но и не даёт нам достаточного представления о роли, которую он сыграл в тех событиях.
Масимова приговорили к длительному сроку, но это не позволяет режиму перевернуть страницу Кровавого января. Необходимо независимое расследование для установления обстоятельств, а также ответственных за многочисленные смерти в Алматы.
Азаттык: После Январских событий одни официальные лица, работавшие в «старом» Казахстане, остались в системе, другие просто исчезли, а третьих привлекли к уголовной ответственности, в том числе некоторых родственников бывшего президента Нурсултана Назарбаева. Но ближайшие родственники экс-президента не привлекались. Почему кампания оказалась избирательной?
Лука Анчески: Я думаю, транзит был согласован между фракцией Назарбаева и фракцией Токаева. Тот факт, что один из влиятельных людей в Казахстане, Карим Масимов, сидит в тюрьме, означает, что часть старого режима сейчас находится под контролем Токаева. Своего рода чистку провели среди дальних родственников бывшего президента, но сама первая семья не была затронута. Даригу [Назарбаеву] это не задело.
Чтобы понять происходящее, нам нужно смотреть на десятилетнюю перспективу: Назарбаев собирался уйти, было сделано всё, чтобы сохранить режим, приведя к власти кого-то вроде Токаева. Токаев сам в этом смысле не новичок, но он позволил некоторым группам в элите сохранить связь с Назарбаевым, что дало искру для болезненных событий 2022 года. А потом случилось ускорение процессов деназарбаевизации, которые произошли бы так или иначе. Меня не удивляет, что первая семья остаётся неприкосновенной, поскольку, по-моему, между элитами и внутри элит со стороны Токаева и Назарбаева продолжаются переговоры.
«ВЫДУМАННЫЙ ПЛЮРАЛИЗМ» И «ПУСТАЯ РИТОРИКА»
Азаттык: Западные эксперты, когда их спрашивали о реформах Токаева, прежде утверждали, что необходимо подождать, пока маркеры не станут более ясными. Сейчас они кажутся более или менее ясными. После парламентских выборов Токаев объявил о завершении перезагрузки политической системы. Но спикер мажилиса прежний, сохранил пост и премьер, состав правительства изменился несущественно. Видите ли вы перезагрузку?
Лука Анчески: Шанс на перемены, я думаю, был упущен до середине 2021 года, поскольку существенного отхода от политики эпохи Назарбаева не произошло. События после Кровавого января, в моём понимании, означают сохранение Токаевым и его приближёнными преемственности политической линии.
Преемственность элит есть, но при этом происходят и значительные изменения на низовом элитном уровне. Я приведу один пример. Мои данные показывают, что за последние 12 месяцев сменилось большинство акимов в областях и в трёх крупных городах — Шымкенте, Алматы и Астане. В парламенте тоже изменения — появились новые члены, хотя очевидно, что они не будут проводить новую политику.
Конечно, когда есть определённая преемственность в элите, это может быть только политическая преемственность. Так что для меня, с точки зрения политики, Казахстан почти такой же, как и раньше.
Азаттык: После Январских событий Токаев объявил, что страна вступит на путь политических и конституционных реформ, которые укрепят полномочия парламента и ослабят президентскую власть. После проведенных в марте 2023 года выборов в парламенте представители шести политических партий и 29 депутатов-одномандатников. Были предусмотрены квоты для молодёжи и женщин. Можем ли мы называть всё это реформами?
Лука Анчески: Нет. На самом деле до выборов был предварительный отбор кандидатов и партий, которым разрешили баллотироваться. Все партии, которые участвовали в выборах, в значительной степени соответствовали политической линии, диктуемой Токаевым и его соратниками. В этом смысле не было альтернативы и подлинной оппозиции. Я не думаю, что даже тем немногим независимым кандидатам, которые избирались по одномандатным округам, действительно дали бы победить. То есть это придуманный плюрализм. Большое количество партий и наличие гендерных и возрастных квот не означает в действительности, что допускается несогласие.
Режим допустил ряд изменений в порядке проведения выборов. Но результат таков, что новый парламент выполняет желания режима. Мне показалось, что лучшим подтверждением тому были протесты в Жанаозене. Нефтяная отрасль в целом испытывает проблемы. Вы слышали, как депутаты парламента говорили тогда на разные темы, чтобы отвлечь внимание от главного, рассуждали, например, нужны ли законы, облагающие налогом иностранцев за брак с гражданками Казахстана. Они следовали не тому, что должно было стать основной политической темой, главной дискуссией в стране, а просто пели спущенную сверху песню или пытались продемонстрировать свою лояльность.
Азаттык: Не обращаясь к проблемами нефтяников на западе страны, законодатели занимаются множеством других вещей. Если одна из депутатов говорит о налоге на брак с иностранцами, другой предлагает запретить в Казахстане фильмы и сериалы с ЛГБТ-тематикой. Что означают все эти показательные выступления?
Лука Анчески: Мы увидели, что парламент не является независимым органом. Законодательная власть зависима от исполнительной и служит цели, которую исполнительная власть ей диктует. Это наводит меня на мысль о том, что вы никогда не увидите, чтобы этот парламент предлагал законы, выходящие за рамки повестки режима, или пытался бы внести изменения в политику, которую режим не хочет менять.
Мне кажется, идея реформ полностью утрачена. Энергия, импульс, которые мы видели в 2019 году, даже такие вещи, как «слышащее государство», сейчас полностью исчезли, и нет никаких признаков перемен, которые могли бы действительно способствовать созданию нового Казахстана. В прошлом году после [Январских] событий мы слышали много риторики о перераспределении богатств, о создании новой системы власти.
Но реальность такова, что это была просто пустая риторика. Лучший индикатор проверки этого утверждения — посмотреть, как предполагаемый новый режим отреагировал на повторение случившегося, а именно на проблемы с уровнем жизни и трудовыми отношениями на нефтяном западе страны. Реакция [на недовольство] в Жанаозене, которую мы увидели, — это та же репрессивная бескомпромиссная система антикризисного управления.
Мы не слышали, чтобы кто-либо из депутатов мажилиса от западного Казахстана выступил в защиту рабочих. Они либо сказали им идти домой, либо просто ничего не сказали. Так что парламент кажется мне во многом орудием в руках режима.
НАСКОЛЬКО ВЕЛИКИ РИСКИ ПОВТОРЕНИЯ ЯНВАРСКИХ СОБЫТИЙ?
Азаттык: По меньшей мере 80 бывших работников нефтесервисной компании были задержаны в Астане в этом месяце после того, как они провели ночь перед зданием министерства энергетики, требуя постоянных рабочих мест. Их освободили поздно ночью и вынудили большинство рано утром уехать из Астаны в Жанаозен на поезде. Система реагирования на социально взрывоопасные ситуации осталась прежней?
Лука Анчески: Очевидно, что Казахстан проводит определённую работу по разграничению протестов, касающихся экономической повестки, и протестов, преследующих политические цели. Последние категорически запрещены и очень тщательно контролируются, тогда как у протестов, подобных тому, что мы видели, касающихся уровня жизни и экономической политики, есть немного пространства для манёвра.
Но, поскольку ответ на протест был таким же, как прежде, я думаю, что мы должны спросить себя, почему проблемы повторяются? Почему рабочие в Жанаозене и в Западном Казахстане в значительной степени говорят о том же, выдвигают те же самые требования, которые уже неоднократно выдвигались на протяжении последнего десятилетия? Потому что экономическая политика не меняется, потому что реформы, которые людям обещали после 2011, 2016, 2019 года, так и не были реализованы. То, как работает экономика, то, как она формируется, как проводится экономическая политика, в значительной степени ориентировано на режим и на самом деле не допускает распределения богатства.
Много внимания было уделено риторике, что «мы собираемся стать более справедливым Казахстаном, с перераспределением богатств», но этого не видно: средний класс исчезает, власти не в состоянии заключить новые экономические и социальные договоры с населением.
Мы видим полную неспособность властей решить экономические вопросы, проблему неравенства, слабого развития, региональных диспропорций, а это означает, что протесты будут повторяться. Ответ властей всегда один и тот же: либо репрессии, либо тянуть резину, откладывать ответ, который никогда не придёт. Годы идут, неравенство укореняется, а режим продолжает делать одно и то же.
Азаттык: Куда это может привести страну? Видите ли вы какие-то риски для самого режима и политической стабильности?
Лука Анчески: Я поддерживаю свои комментарии 2019 года, когда я говорил, что Казахстан станет более авторитарным, более репрессивным: если вы не можете предложить подлинные изменения, то люди не будут счастливы. Если сравнить переход власти от первого президента ко второму в Узбекистане и в Казахстане, то видно, что тот энтузиазм, который был у узбекистанцев в 2016–2018 годах, совершенно не ощущается у казахстанцев в отношении Токаева. Когда Токаева избрали в первый раз, люди протестовали на улицах. Дело даже не в легитимности. Дело в том, что в случае с Казахстаном мы увидели преемственность под видом перемен, когда говорят, что что-то изменилось, а по факту ничего не меняется.
Ухудшение состояния экономики — это сигнал о том, что внутри страны не происходит никаких изменений. По моему мнению, так и будет продолжаться, если только правительство по-настоящему не пожелает вмешаться в экономику. И здесь я даже не выступаю за плюрализм, я просто говорю о сохранении авторитарной стабильности путём введения небольших экономических изменений, которых будет достаточно, чтобы вызвать энтузиазм, особенно за пределами Алматы и Астаны. Но мы не видели серьёзного вмешательства в экономическую политику, а это означает, что политика осталась прежней, недовольство сохранилось.
Стабильность, если она исключает плюрализм, носит временный характер. Но, по крайней мере, — мы видели в контексте Узбекистана — введение изменений в управление экономикой придаёт некоторую легитимность даже жёстким политическим режимам. В этом, мне кажется, и должен быть фундамент для Казахстана. Проблемы, которые я вижу здесь, специфичны. И если с ними не справятся, единственный ответ — усиление репрессий.
Азаттык: Перед выборами многие западные эксперты утверждали, что Токаев играет с огнем, поскольку результаты голосования могут усилить растущее разочарование общества в политических реформах. Вы сказали, что если правительство сможет осуществить какие-то экономические изменения, то это будет способствовать некой стабильности. Но что произойдёт, если изменений не будет? Видите ли вы риски политической нестабильности и очередных массовых беспорядков?
Лука Анчески: Во-первых, я не согласен с коллегами, которые говорят, что Токаев играет с огнём. По моему мнению, очевидно, что мы наблюдаем сейчас попытку авторитарной консолидации. В январе 2022 года власти отреагировали так: «Мы просто укрепим нашу центральную позицию, а о людях подумаем позже». Но реальность такова, что нет ни оппозиции, ни политических партий, очень мало активистов, и они неопытные. Единого движения нет. Так что я не думаю, что они играют с огнём, в основном потому, что нет никого, кто смог бы поддерживать этот огонь.
Я не вижу возможности для новых серьёзных волнений. Насколько я понял, уличные протесты января 2022 года были публичным проявлением внутренней борьбы элит. Этот элемент был устранён благодаря созданию более сильного и сплочённого режима. Это сейчас элита во главе с Токаевым. И тогда я действительно не вижу возможности повторения того, что произошло, потому что в то же время в политическом плане не допускается оппозиция. Протесты небольшой интенсивности можно потерпеть, когда дело касается экономики. Но интернет по-прежнему контролируется. Нет возможности создания новых партий.
Азаттык: Недавно в социальных сетях получил распространение смонтированный из фотографий и видеокадров ролик. В нём говорится, что «внебрачный сын» бывшего президента Нурсултана Назарбаева женился на дочери нынешнего министра энергетики Алмасадама Саткалиева. Позже Минэнерго отреагировало, заявив, что дочь министра не имеет личных отношений со своим одноклассником, а сам министр не приходится родственником первому президенту. Как вы считаете, распространение этого видео случайно? Или что-то за этим стоит?
Лука Анчески: Честно говоря, я не видел видео. Но если взглянуть на то, как проводилась чистка элиты, то мы видим определённый отбор проназарбаевских кадров — одним разрешили остаться, других устранили. Масимов и служба безопасности — из второй категории. Тотальной чистки не было, была своего рода косметическая процедура. Поэтому я не удивлён подобными сбросами. Давайте посмотрим правде в глаза: Назарбаев находился у власти 30 лет. Когда кто-то долго правит государством, у него точно есть интересы во всех сферах.
Я думаю, по крайней мере на высшем уровне отсеяли тех, кто не хочет быть элитой Токаева. Мне кажется, было проведено много переговоров, о которых мы никогда не узнаем, — о том, что Назарбаеву разрешено делать, говорить, чем позволено владеть семье. Это, конечно, не может быть доказано.
Интересно то, как Токаев относится к бизнес-элите, окружавшей Назарбаева. Назарбаев смог создать сложные отношения между бизнесом и политикой. Я не знаю точно, как именно Токаев выстраивает новые отношения с этими людьми. Я бы сказал, что это станет более ясным в ближайшие два-три года.
КОММЕНТАРИИ