Пикеты у консульства Китая в Алматы продолжаются пятый месяц. Этнические казахи приходят к дипломатическому представительству с требованием освободить их родных и близких из-под стражи в Синьцзяне и позволить им выехать в Казахстан. 65-летняя Халида Акытхан — одна из участниц бессрочной акции протеста. Третий год она не может получить информацию о своих сыновьях.

Просторный дом на окраине села Шамалган Алматинской области. Его построила семья переселенцев из Китая — в надежде, что под одной крышей будут жить три поколения. Не случилось. Сейчас здесь живет одна Халида Акытхан.

— Привыкла жить одна. Приехали бы дети, всё это забылось бы, — говорит пожилая женщина, вытирая скатившуюся по щеке слезу.

Корреспондент Азаттыка впервые встретил Халиду Акытхан три года назад на пресс-конференции этнических казахов, которые рассказали, что потеряли связь с близкими в Синьцзяне. Она стояла в стороне, не пытаясь пробиться к микрофону. Когда журналист начал расспрашивать Халиду о судьбе близких, она расплакалась.

Трое сыновей Халиды оказались в тюрьме в Китае, а их жены — в лагерях «политического перевоспитания». 14 внуков остались без родителей. Муж Халиды, Рахымбай тяжело перенес случившееся — умер от инфаркта.

— После смерти мужа осталась одна. Трудно. Соседи у меня хорошие. Ночью перед сном выходят, говорят: «Апа, не бойтесь, ложитесь спать». Со временем привыкла к одиночеству.

«ЛИШИЛАСЬ МАТЕРИ В ДВА ГОДА»

Халида Акытхан родилась в 1956 году Синьцзяне, в селе Талды уезда Кунес. Она этническая казашка, росла в уйгурской среде. Она так и не переступила порога школы. Женщина рассказывает, что счету и письму ее научил муж.

Первые 18 лет жизни Халида вспоминать не хочет. Пока ее сверстники учились, она носила воду, колола дрова.

— Мне было два года, когда умерла моя мать. Мне не было места ни у мачехи, ни у дяди. В основном росла в доме младшей сестры отца. Нас было четверо, братьев и сестер, потом разъехались кто куда, отец так и не смог нас собрать, — говорит Халида.

В 18 лет она познакомилась с 35-летним Рахымбаем. Он, как и Халида, был сиротой и знал, что такое нужда. Ей тогда казалось, что наконец-то счастье улыбнулось и ей.

«"ВЫКУПИЛА" СОБСТВЕННОГО СЫНА»

Рассказывая о своей жизни, Халида то плачет, то смеется. У женщины было девять беременностей, но ей удалось сохранить жизни только четверых детей.

— Первенцем была девочка, она умерла сразу после рождения. Второй ребенок, сын, умер в девять месяцев. Когда родился третий сын, мы отдали его близкому родственнику и через неделю «выкупили» обратно. Я отнесла им вязанку дров, рубашки, платья, мыло, а они передали мне сына через окно. Это был такой обряд, чтобы сохранить жизнь ребенку. Сына назвали Сатыбалды (от «сатып алды», в переводе с казахского — «купил»), — говорит Халида.

Сатыбалды родился в 1979 году. После него родились сыновья Оразжан, Ахметжан и младший сын Фархат, который сейчас живет с ней.

— После Фархата родила еще двух девочек. Но они не выжили. Была еще одна беременность, но власти Китая заставили сделать операцию, и ребенок не родился. После я не могла иметь детей, — говорит она.

После приобретения Казахстаном независимости в 1991 году Рахымбай вернулся на родину предков, но продолжал ездить в Китай. В 2006 году он перевез Халиду и младшего сына Фархата в Казахстан. Трое старших сыновей к тому времени женились и не захотели переезжать.

— Младший сын тоже не хотел переезжать сюда. «Родственники твоего отца хотят выучить тебя в вузе», — обманула я его. По приезде отец сразу оформил ему казахстанское гражданство, даже не сказав ему об этом, — говорит Халида.

После переезда в Казахстан Халида Акытхан около 10 лет возила товары из Китая и занималась торговлей. Третий сын Ахметжан, проживающий в Кульдже, занимался закупкой товаров для матери.

— Иногда ездила до трех раз в месяц. Я не знаю письма. Муж научил меня писать свое имя. Он составлял список товаров. Я с этим списком ездила за товаром. На заработанные деньги я построила дома для всех троих своих сыновей в Китае. Купили дом здесь, — рассказывает Халида Акытхан.

Халида в последний раз съездила в Китай в 2016 году. И через год ее муж Рахымбай получил письмо из Китая.

— Его попросили приехать и сняться с регистрации. «Думаю, что с этим что-то не так. Меня ни разу не приглашали с 1991 года», — сказал муж и не поехал. Когда я собралась поехать в Китай в очередной раз, позвонил второй сын и сказал: «Я не говорю вам приезжать или не приезжать. Но вас могут забрать в лагерь политического перевоспитания для обучения китайскому языку» — и повесил трубку. Я не обратила на это внимание и готовилась к поездке. Тут приехал Фархат и сказал: «Мама, может, ты не поедешь? Говорят, что там всех отправляют в заключение, в лагеря перевоспитания». Я всё еще не могла в это поверить, пока не позвонил парень, который работал с моим сыном и не сказал, что перевез своих родителей из Китая, потому что там всех задерживают прямо на границе, — расcказывает Халида Акытхан.

Это были первые случаи задержания китайскими властями мусульман в Синьцзяне из-за их религиозной и этнической принадлежности. Позднее стало известно, что казахи, уйгуры и другие мусульмане, проживающие в этом районе, в массовом порядке заключаются в лагеря «политического перевоспитания», где, по сообщениям некоторых вернувшихся, людей подвергаются пыткам и насилию. Одних задерживали за отращивание бороды, других за частые поездки в такие «сомнительные» страны, как Казахстан, а третьих — за хранение Корана.

О репрессивной политике Пекина впервые рассказали китайские казахи, переехавшие в Казахстан. Некоторые из них были задержаны в Китае, куда поехали навестить своих родственников. Среди них был и Омирбек Бекалы, уже получивший казахстанское гражданство.

В 2017 году в Казахстане состоялась выставка ЭКСПО. Омирбек отправился в Урумчи, административный центр Синьцзяна, чтобы получить там опыт по приему гостей. Бекалы едва успел навестить своих родителей, как был задержан китайской полицией. По его словам, китайские власти обвинили его в том, что он «выслал четверым приглашения из Казахстана и получил от них деньги за помощь в оформлении документов».

В интервью Азаттыку он рассказал, что в тюрьме в Китае он «ел только вареную капусту и приготовленный на пару хлеб один раз в день и похудел на 40 килограммов». В предварительном заключении Омирбек провел 7 месяцев 10 дней, затем 20 дней — в центре «политического перевоспитания», где их заставляли исполнять хвалебные песни о Коммунистической партии и президенте Китая Си Цзиньпине и требовали выучить китайский язык.

Этническая казашка Сайрагуль Сауытбай, незаконно пересекшая границу с Казахстаном в апреле 2018 года, работала в печально известном лагере, где, по ее словам, были невыносимые условия содержания. Она внесла свой вклад в информирование мировой общественности о ситуации в Синьцзяне. Она была задержана властями Казахстана по обвинению в «незаконном пересечении границы». Сайрагуль грозила депортация. Под давлением международных и местных правозащитников казахстанские власти освободили Сайрагуль условно-досрочно в августе того же года и позволили ей остаться в Казахстане, но не предоставили ей статуса беженки. В следующем году Сайрагуль Сауытбай переехала с семьей в Швецию.

Со временем казахи начали рассказывать о притеснениях в Китае, и представители международных изданий стали чаще приезжать в Казахстан, чтобы поговорить с ними. В это же время движение «Атажұрт еріктілері», возглавляемое активистом Серикжаном Билашем, стало чаще поднимать проблемы казахов, уйгуров и других этнических групп в Синьцзяне и составлять списки пропавших без вести в Китае. Движение обратило внимание на проблемы и организовало для журналистов, приехавших из-за границы, встречи с родственниками задержанных или пропавших без вести в Китае. Халида Акытхан также участвовала в таких встречах, на которые приносила фотографии своих сыновей.

СООБЩЕНИЕ ОБ АРЕСТЕ СЫНОВЕЙ

Около девяти вечера 23 февраля 2018 года Халида Акытхан позвонила своей невестке Шарапат, проживающей в Китае. Во время разговора невестка сообщила матери об одновременном аресте троих сыновей в Китае. Халида решила скрыть неприятную новость от мужа.

— На следующий день муж спросил: «Есть ли новости о детях в Китае?» Я сказала, что они в порядке. «Их забрали на учебу? Ты же ночью говорила, скажи правду!» — потребовал он. Он, оказывается, слышал, как я говорила по телефону. Я сказала, что сыновей забрали на четыре месяца для обучения китайскому языку и к весне они должны вернуться. «Э-э, так значит!» — сказал он и ударил себя по ноге. Больше ни слова не произнес. Через три дня он слег, — рассказывает Халида.

По словам женщины, ее муж Рахымбай так и не поправился, пролежал в постели семь месяцев и скончался 9 сентября. Халида говорит, что ее муж сильно переживал за сыновей в Китае и «умер от тоски».

Ее невестки, проживающие в Китае, сообщили Халиде, что ее сыновья, Сатыбалды и Оразжан, были приговорены к 22 годам лишения свободы, а Ахметжан — к 10 годам. На данный момент никакой информации, по какой статье были обвинены ее сыновья, нет. Невесток отправили на два года в лагерь «политического перевоспитания» и теперь они находятся под домашним арестом, говорит их свекровь.

— У меня там 14 внуков. Старшему исполнилось 18 лет. Я не слышала их голосов с 2017 года. Пока невестки находились в заключении, детей старшего и младшего сыновей забрали родственники невесток. А дети от второго сына, который живет в Кульдже, находились в детском доме, — сетует Халида.

В 2018 году в Комитете ООН по ликвидации расовой дискриминации заявили, что в лагерях «политического перевоспитания» в Синьцзяне может содержаться до одного миллиона уйгуров и представителей других исповедующих ислам меньшинств. Пекин отверг обвинения, назвав эти лагеря «центрами профессионального обучения, созданными для борьбы с экстремизмом». Однако правительство Си Цзиньпина не допускает независимых экспертов и журналистов в Синьцзян, проводя жестко контролируемые пресс-туры.

Но со временем доказательств притеснений в Синьцзяне становилось всё больше. Возросло число свидетелей, журналистские расследования выявили новые факты. Соединенные Штаты стали первой крупной державой, раскритиковавшей политику Китая, который подвергает дискриминации мусульман по признаку религии или этнической принадлежности, и ввели санкции против Пекина. Позднее США совместно с правительствами Канады и Великобритании назвали притеснения в Синьцзяне «геноцидом». Евросоюз также присоединился к санкциям против Китая за нарушение прав человека.

Несмотря на международное давление, Китай не прекратил притеснения мусульман. Прошлой осенью в Австралийском институте стратегической политики (ASPI) заявили, что количество лагерей «политического перевоспитания» в Китае увеличилось на 40 процентов и достигло 380.

Несколько недель спустя Китай опубликовал документ, обосновывающий функционирование этих лагерей, в котором говорится, что 7,7 миллиона жителей Синьцзяна прошли через «центры профессионального обучения» в 2014–2019 годах. Это 35 процентов от 22 миллионов жителей Синьцзяна.

Кроме того, китайские власти обвиняются в принудительном расселении мусульман, использовании принудительного труда, разделении детей и родителей, принудительных абортах и стерилизации мусульман.

«Я ПОЛУЧАЮ СИЛУ И ВДОХНОВЕНИЕ, КОГДА ВЫХОЖУ НА ПРОТЕСТЫ ПЕРЕД КОНСУЛЬСТВОМ»

После смерти мужа Халида Акытхан, также лишившаяся сыновей, невесток и внуков при жизни, потеряла здоровье.

— Я поехала к ней домой, чтобы узнать, как она там, — говорит другая этническая казашка из Синьцзяна, Фарида Кабылбек. — Ночью она ложилась спать с фотографиями своих трех сыновей и плакала до рассвета. Мое сердце тоже разрывалось на части. Что может быть хуже?!

Фарида Кабылбек — активистка, которая на протяжении трех месяцев выходила на протесты перед китайским консульством, требуя возвращения мужа в Казахстан. Именно она привела Халиду к консульству.

— Она с трудом вставала и садилась. «Лучше умереть перед консульством, чем лежа дома. Здесь ты будешь находиться рядом с людьми, переживающими такое же горе, как и ты, расскажи им о своей печали», — сказала я ей. Я встречала ее у рынка «Алтын Орда» и приводила к месту протеста. Тогда она еле ходила, болели колени. Через неделю она стала крепче, подняла голову. Перед консульством ей удалось выплеснуть все свои переживания, — говорит Кабылбек.

Сама Халида говорит, что набирается сил, получает вдохновение, когда выступает с протестом перед консульством.

Халида Акытхан приезжает каждый день к китайскому консульству из села Шамалган, что в 50 километрах от Алматы. С февраля она выходит на пикеты, требуя освобождения сыновей, находящихся в заключении в Синьцзяне.

— После того как я стала выходить на протесты перед китайским консульством, перестала есть дома. На проезд трачу тысячу тенге. Утром выпиваю стакан кипяченой воды и выхожу. Иногда ем с женщинами днем, иногда нет. Деньги берегу, чтобы расплатиться за проезд. Вечером устаю и сразу засыпаю. В большинстве случаев помогает Байболат. Дает по пять тысяч, иногда по две тысячи тенге. Довозит до дома, — говорит Халида.

Байболат Кунболатулы, как и Халида, уже пятый месяц протестует перед зданием китайского консульства в Алматы, требуя освобождения своего брата.

— На мой Kaspi Gold (банковская карта. — Ред.) поступают деньги отовсюду. Кто-то 500 тенге вышлет, кто-то — пять тысяч тенге. Когда собирается сумма в 20–30 тысяч тенге, я раздаю эти деньги собирающимся у консульства. Потому что никто из этих людей не работает. Всё свое время они проводят перед консульством, — говорит Байболат Кунболатулы.

Отвечая на вопрос о положении казахов в Синьцзяне, власти Казахстана говорят, что не могут вмешиваться во внутренние дела Китая и доверяют официальной версии Пекина. Однако, по словам активистов, Нур-Султан раздражен действиями движения, которое поднимает проблемы казахов в Китае. Власти всячески преследуют участников и пытаются сдержать рост движения.

Например, в начале 2019 года власти оштрафовали лидера движения «Атажұрт еріктілері» Серикжана Билаша за руководство незарегистрированной организацией. Позже он был помещен под домашний арест по делу «о разжигании национальной розни». Через пять месяцев суд освободил его из-под домашнего ареста, но запретил заниматься общественной деятельностью в течение семи лет. После этого в «Атажұрт еріктілері» произошел раскол. Власти официально зарегистрировали организацию с таким названием, а сторонники Серикжана Билаша стали называть себя «Нағыз Атажұрт еріктілері», вызывая скептическое отношение к другой организации. Международные СМИ сообщили, что казахстанские власти «зарегистрировали "Атажурт" после чистки рядов».

Опасаясь уголовного преследования, Серикжан Билаш в 2020 году переехал в Турцию. В настоящее время он находится в США.

Активность международных и местных правозащитников возымела действие. Власти предоставили временный статус беженцев двум бежавшим из Китая этническим казахам, Мурагеру Алимулы и Кастеру Мусаханулы, в октябре прошлого года, в январе этого года — Кайше Акан и Багашару Маликулы.

Но давление не прекратилось. В ночь на 21 января этого года нападению подверглись Мурагер Алимулы и Кайша Акан, проживающие в двух разных регионах Казахстана. Алимулы даже получил ножевое ранение. Международные СМИ расценили это как давление.

Между тем протесты граждан Казахстана с требованием освободить родственников в Китае только усилились. Граждане во главе с Байболатом Кунболатулы почти каждый день приходят к китайскому консульству в Алматы и проводят пикеты. Сотрудники полиции и консульства используют против них различные методы. Власти грозят арестами за незаконные пикеты, сотрудники охраны консульства используют специальные средства — глушители связи, полиция блокирует пути к консульству и не пропускает активистов. Байболат Кунболатулы, проявляющий активность в этом вопросе, часто подвергается административным арестам.

Около восьми часов вечера 29 июня. Собравшиеся стоят у входа в изолятор временного содержания на улице Лобачевского, 10, в Алматы. Среди них находится и Халида Акытхан, пришедшая поддержать Байболата Кунболатулы, который был повторно арестован по статье 488 КоАП («Нарушение законодательства Республики Казахстан о порядке организации и проведения мирных собраний») за участие в акции протеста перед китайским консульством.

— Не слишком поздно? Как вы доберетесь до дома? — поинтересовался репортеру Азаттыка у Халиды.

— Байболата посадили из-за меня, за то, что возил меня. Его задержали из-за меня. Я тоже сегодня пришла поддержать Байболата. Пусть прекратят нас преследовать! — гневно говорит Халида.

Представители казахстанской полиции пытаются помешать женщинам проводить пикеты перед китайским консульством. Иногда им выкручивают руки, насильно сажают в машину и увозят. Халида говорит, что в такие моменты некоторые сотрудники полиции могут и пнуть женщин ногами. Во время очередного задержания полиция пыталась связать протест с банкиром в изгнании и оппозиционным политиком Мухтаром Аблязовым. Они спрашивали у женщины, говорит ли она с Аблязовым. По словам Халиды, не все полицейские одинаковы.

— Некоторые парни хотят помочь нам, когда мы стоим перед консульством. Однажды полицейский прошептал мне на ухо: «Сейчас я побегу к тем женщинам, а вы берите фотографии и бегите к камерам». Есть те, кто приносит стулья и говорит: «Садитесь здесь». «Вы должны устроить той, если вернутся ваши дети. Не забудьте нас пригласить», — говорят некоторые из них. А как они должны поступить? Они тоже работают, чтобы заработать на хлеб своим детям, — говорит Халида Акытхан.

Халида говорит, что ее младший сын Фархат, переехавший в Казахстан, торгует на рынке «Алтын Орда» в Алматы и начал строительство дома, но не смог завершить его из-за пандемии.

— Я всё время плакала, думая о детях, и стала хуже видеть. В левом глазу образовалась киста. Операция стоит 500 тысяч тенге. Я не могла себе этого позволить. Я получаю 40 тысяч тенге пенсии. Зимой 20 тысяч тенге отдаю за газ. Летом шесть-семь тысяч тенге. Шесть тысяч плачу за электричество и три тысячи тенге за воду. На себя остается немного. Были даже дни, когда я не могла вернуться домой из консульства. Как-то Фарида дала тысячу тенге, и я приехала домой на эти деньги, — рассказывает Халида.

Халида говорит, что младший сын Фархат позвал ее к себе жить. Он проживает в Алматы, но она не поехала к нему.

— Сын хочет забрать, я не соглашаюсь. Я сказала ему, что если продаст этот дом, то пусть купит другой дом на земле, там и буду жить. Если приедут сыновья, кто-нибудь из них здесь останется. «Если не приедут, то этот дом достанется твоим детям», — сказала я сыну, — говорит Халида.

Халида Акытхан верит, что ее акции протеста помогут найти и вернуть сыновей домой. Вероятно, именно из-за непрекращающихся протестов перед консульством ее соотечественнице Фариде Кабылбек в апреле этого года удалось добиться освобождения и возвращения в Казахстан мужа Ракыжана Зейноллы, который провел 13 лет в китайской тюрьме и полтора года в лагере «политического перевоспитания».

Это событие, похоже, вселило в Халиду надежду.

— Если приедут все трое сыновей, мое сердце, наверное, разорвется от счастья, — говорит она. — Им не удалось насыпать на могилу отца и пригоршню земли. Не знаю, удастся ли им похоронить хоть меня (Плачет​). Если мне удастся перед смертью попрощаться с детьми и внуками, разве смогу мечтать о большем?