48-летняя Алтынхан Калияркызы снимает однокомнатную квартиру в многоэтажном доме на окраине Нур-Султана. Дом находится недалеко от рынка «Орда», где она работает. Женщина около полутора лет ютилась у родственников, а в эту квартиру переехала два месяца назад после того, как из Китая приехали двое ее сыновей.
Когда мы приехали к Алтынхан, двое ее сыновей были дома. 15-летний Есиль читал вслух книгу на казахском языке. Танжарык старше Есиля на четыре года. Он следит за каждым словом брата и поправляет его. Мальчики признаются, что стараются быстрее научиться читать и писать.
— В Китае я до пятого класса учился на казахском, но у нас была арабская графика. Два года назад обучение полностью стало на китайском языке. Когда мама была дома, мы говорили с ней дома на казахском языке. После того как мама уехала в Казахстан, говорить на казахском стали меньше. По приезде в Казахстан я снова учусь говорить по-казахски, — говорит Есиль.
Есиль и Танжарык добрались до Казахстана этой весной самолетом из Китая через Россию. 13 марта братья прилетели в Москву из Шанхая, а затем в Нур-Султан и, наконец, увиделись с матерью. Они находились в разлуке полтора года.
СЕМЬЯ ПО РАЗНЫЕ СТОРОНЫ ГРАНИЦЫ
Алтынхан Калияркызы родилась и выросла в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая. Там же вышла замуж, в семье появились трое детей — все мальчики. Муж Алтынхан скончался в 2018 году после продолжительной болезни. Алтынхан решила навестить мать и родственников, которые ранее переехали в Казахстан из Китая.
— Мой младший брат из Казахстана выслал мне и моим трем сыновьям приглашение. Однако китайская сторона разрешила выехать только одному члену семьи, и разрешение на выезд дали только мне, — рассказывает Алтынхан.
Приехав в Казахстан, Алтынхан подала документы на получение гражданства Казахстана. Она стала работать по своей профессии — швеей. Женщина арендовала торговое место на рынке «Орда» на окраине столицы и начала шить казахскую национальную одежду и различные предметы домашнего обихода. Заработанных денег хватает на пропитание.
Сразу после получения казахстанского гражданства Алтынхан выслала детям несколько официальных приглашений. Однако китайская сторона не разрешила сыновьям выезд из-за карантина, введенного в связи с распространением коронавируса.
«МЫ НИКОМУ НЕ СКАЗАЛИ ОБ ОТЪЕЗДЕ В КАЗАХСТАН»
Танжарык и Есиль родились в Барколь-Казахском автономном уезде в Синьцзяне. Там они учились и выросли. После смерти отца, а затем и отъезда в Казахстан матери им пришлось очень тяжело.
— Маму никто не заменит. Когда мама была с нами, мы не знали, что значит готовить, убирать в доме, стирать. Потом всё это делали сами. Но тяжелее всех без мамы пришлось нашему младшему брату Есилю. Он ведь был настоящим баловнем и очень скучал по матери. В последнее время он перестал выходить на улицу, даже есть не хотел, — вспоминает Танжарык.
По словам Танжарыка, они с братом несколько месяцев готовились к отъезду в Казахстан. Старший из трех сыновей, 26-летний Медет, нашел деньги, но в силу семейных обстоятельств сам остался в Китае.
— Китайские власти долгое время не выдавали наши паспорта. Мы показали официальное приглашение от матери, написали несколько заявлений и с трудом получили документы. Для открытия визы необходимо иметь минимум полгода до истечения срока действия паспорта. У нас оставалось всего шесть с половиной месяцев. Сотрудники сказали нам: немедленно откройте визу и получите разрешение местных властей. После получения паспорта мы открыли визу и уехали, не дожидаясь разрешения местных властей, — говорит Танжарык.
По его словам, он и Есиль о своем отъезде в Казахстан никому из родственников, знакомых в Синьцзяне не сообщили.
— Мы готовились к отъезду молча. Мы не сказали об отъезде ни друзьям, ни родственникам. Даже наш дядя, который жил с нами, ничего не знал. Почему? Мы боялись, что после того, как мы уедем, их будут допрашивать. Пришлось так сделать, чтобы их не обвиняли в том, что они знали обо всем и не сообщили, — говорит Танжарык.
ШАНХАЙ — МОСКВА — НУР-СУЛТАН
Трое братьев, посоветовавшись, решили, что в Казахстан лучше лететь через Шанхай, а не через Урумчи.
— На самом деле через Урумчи добираться быстрее. Но нужно было получить разрешение от местных властей, чтобы туда поехать. Поэтому мы решили выехать из Шанхая — внутреннего Китая. Сначала купили билет на самолет в Россию, а потом в Казахстан. Мы остановились в Шанхае на день-два. Сдали тест на COVID и оформили документы. Мы также связались с посольством Казахстана в надежде, что они помогут нам, если у нас возникнут проблемы с пересечением границы. Добрались в аэропорт утром 13 марта. Мы нервничали. Но, к счастью, сотрудник, проверявший документы, спросил своего начальника: «Они едут в Казахстан по приглашению матери. Пропускать?» Тот ответил: «Разрешаю». Мы обрадовались, услышав это, — говорит Танжарык.
Братья говорят, что, если бы их не выпустили за границу, у них возникли бы проблемы в уезде Барколь.
— Мы не только уехали без разрешения, но и нарушили ряд китайских правил. Перед отъездом в Казахстан мой брат сказал учителю, что у него сломана нога, и перестал ходить в школу. По закону там обязательно получение девятилетнего образования, пропускать занятия без причины нельзя. Я тоже бросил учебу во внутреннем Китае. Это тоже было нарушением. Да, страх преобладал, пока мы не перешли границу. Но бог нас хранил, мы добрались живыми, — говорит Танжарык.
«ХОЧУ, ЧТОБЫ СЫНОВЬЯ ПОЛУЧИЛИ ГРАЖДАНСТВО КАЗАХСТАНА»
Алтынхан Калияркызы говорит, что не могла себе места найти, пока ее сыновья благополучно не прибыли в Казахстан.
— Я сильно испугалась, когда узнала, что срок действия их паспортов скоро истечет. Думала, что их не пропустят через границу. Я плакала, не вставая. Пришла в себя только после того, как дети приехали, — говорит мать.
Теперь всё, о чем мечтает Алтынхан, — это чтобы ее сыновья получили казахстанское гражданство.
— Виза была выдана на три месяца, и скоро истекает срок ее действия. Они туда не вернутся. Зная ситуацию в Синьцзяне, как я могу их отправить? Решила, что бы ни случилось, мы переживем это вместе. Действительно, получилось так, что они бежали. Я не могла поверить в это, пока не обняла своих сыновей. Младший Есиль спрашивал снова и снова: «Мама, мы действительно приехали? Это не сон? Неужели я стою на казахской земле?» Они не могли поверить в это. Для подачи заявления на гражданство требуется постоянная регистрация. Сейчас они занимаются этим вопросом, — говорит Алтынхан.
Мать опасается, что, если ее дети вернутся в Китай, их там накажут.
— Недавно в столицу приехали муж и дочь знакомой из Китая. Они сообщили, что сотрудники службы безопасности усилили контроль и что имена моих сыновей включены в список сбежавших. Медет работает в местном почтовом отделении в Китае. Этой зимой он женился. Мы общаемся по телефону, разговоры наши ограничиваются словами: «Мама, я в порядке». Он ничего не может сказать открыто, — вздыхает Алтынхан.
Тем не менее она не теряет надежды на встречу со старшим сыном.
Официально неизвестно, сколько людей в Казахстане потеряли связь с родственниками в Китае. Этнические казахи сообщают, что их «родственники остались без документов и не могут въехать в Казахстан».
ООН и зарубежные исследователи говорят, что за последние годы китайские власти заключили в «лагеря перевоспитания» более миллиона уйгуров, казахов, кыргызов и других мусульман в Синьцзяне. Правозащитники утверждают, что сотни тысяч людей заключены в тюрьмы за религиозную практику или контакты с близкими, которые живут за границей.
Правительство США и парламенты Бельгии, Нидерландов и Канады обвинили Пекин в геноциде. Китай оправдывает свои действия в Синьцзяне «борьбой с терроризмом», называя лагеря «центрами профессиональной подготовки». Пекин обвиняет Запад во «вмешательстве во внутренние дела Китая».
Власти Казахстана, который зависит от Китая экономически, воздерживаются от открытой критики Пекина. Официальный Нур-Султан заявляет, что жалобы родственников синьцзянских казахов рассматриваются «по дипломатическим каналам».
КОММЕНТАРИИ