Они признаются: иллюзий по поводу честности правосудия по-российски не питают. Поэтому уже готовятся к обвинительным приговорам. О прогнозах на будущее, свободе слова по-крымски и том, что дает сил не сдаваться, в интервью "Крым.Реалии" рассказал замглавы запрещенного в России Меджлиса крымскотатарского народа Ильми Умеров, которого обвиняют в призывах к нарушению территориальной целостности России.
– Ваши адвокаты и родные после каждого заседания говорят о том, что по реальным материалам вы выигрываете дело. Как вы оцениваете проделанную работу?
– Если можно применить тут слово "выигрываем", то очень похоже на это. Потому что все, что подготовило обвинение, следствие и прокуратура, – все разваливается буквально на глазах. У них очень много сфальсифицированных моментов. И вообще это дело все сфабриковано. Поэтому сфабрикованное дело удержать, видимо, тоже очень трудно. Ну и адвокаты молодцы, они хорошо, очень хорошо работают.
– Все ваше обвинение крутится вокруг одной лингвистической экспертизы?
– Крутится даже вокруг одного слова, которого я на самом деле не произносил.
– И что это за слово?
Обвиняют меня в публичных призывах к нарушению территориальной целостности РФ.
– Это слово "надо". Словосочетание "надо вынудить Россию уйти из Крыма". В тексте интервью, которое я давал 19 марта 2016 года, я это словосочетание не употреблял. В общем, все дело построено на неправильном переводе. На самом деле я в этом эпизоде отвечал на вопрос, могут ли международные организации – это ООН, Европейский союз – оказывать помощь Меджлису. Я говорил о том, что они могут оказывать влияние только на ту часть, которая находится на материковой Украине. А на Крым влияния не хватает. А вот если бы усилили санкции, углубили, расширили эти санкции настолько, что в результате Россия сама ушла бы из Крыма, тогда влияние этих международных организаций в Крыму бы возобновилось. То есть смысл моего интервью немножко искажен, добавлено ключевое слово – и получился призыв. А обвиняют меня ни много ни мало в публичных призывах к нарушению территориальной целостности Российской Федерации.
Я часто отвечаю на этот вопрос за последний год. И очень часто шучу таким образом, что я на самом деле выступаю не за нарушение территориальной целостности России, а за ее восстановление в границах 91-го года, которые признаны всем миром.
– Как получилось, что вы оказались в списке террористов и экстремистов России?
– Я не знаю, как я там оказался. Хотя могу предполагать. Там, наверное, большинство людей никакого отношения ни к экстремизму, ни к терроризму не имеют. В том числе и я. Это люди, которые имеют собственное мнение и говорят его в открытую.
– Чего вам на сегодняшний день удалось добиться в суде?
– Мы доказали, что дело сфабриковано, приобщили к материалам дела альтернативный перевод вот этой самой важной части моего интервью, из которого выдернуты две фразы, и возбуждено уголовное дело на основании проведенной экспертизы. Альтернативный перевод осуществил профессор Киримов – это лучший специалист в Крыму, и руководитель того переводчика, который, в общем-то, все это запорол. Кроме этого, есть рецензия гильдии лингвистов-экспертов из Москвы. Там самые уважаемые среди экспертов-лингвистов люди входят в эту гильдию. Они сделали рецензию на экспертизу Ивановой и, если можно так выразиться, камня на камне не оставили от ее так называемой работы.
Следствие и экспертиза совершили подлог, подмену понятий, и на этих материалах сделали экспертизу.
То, что Иванова определила дословный перевод как стенограмму моей речи, они назвали подменой понятий, то есть подтвердили то, что следствие и экспертиза совершили подлог, совершили подмену понятий, и на этих материалах сделали экспертизу, и эта экспертиза несостоятельная, то есть она не имеет права на существование. На последнем заседании суда нам удалось приобщить эту рецензию к материалам дела. Это как бы такой революционный момент в этом уголовном деле. Потому что, приобщив к материалам дела московскую рецензию, суд теперь имеет право на нее ссылаться, если у судьи будет хотя бы небольшое желание сделать этот суд на самом деле состязательным, не политически мотивированным. Потому что я уверен, что судье нас заказали. То есть у него обязательно есть заказчики от нынешней политической власти, от руководства ФСБ Крыма, а, может быть, и не только Крыма, а, может быть, и из Кремля.
– Какого вы ждете приговора?
– Мы особых иллюзий насчет результатов не строим. Мы просто ведем судебное разбирательство, довольно успешно. Все происходит красиво, мы каждый раз возвращаемся с удовлетворением с заседаний суда. И очень хотелось бы, чтобы состязательность принесла какой-то результат. А результат, если по-честному, должен быть такой, что уголовное дело должны закрыть, меня должны оправдать и возбудить уголовное дело в отношении следователя ФСБ и эксперта, которая осуществила во время проведения экспертизы подлог. Но я думаю, что чуда не произойдет, приговор будет обвинительный, и мне как бы на самом деле реально светит до 5 лет.
– Есть и другие политические дела в Крыму. Например, дело Ахтема Чийгоза уже вышло на финальную стадию, семья ждет приговор. Какие ваши прогнозы и как вы оцениваете этот процесс?
Следственный комитет состряпал это дело таким образом, что во время судебного разбирательства все развалилось.
– Дело Ахтема Чийгоза, конечно, гораздо серьезнее, чем мое дело. Ахтему инкриминируют статью за организацию массовых беспорядков. И срок лишения свободы там до 10 лет. Правда, прокурор просит 8 лет. Проведен огромный объем работы: полтора года длилось следствие, год длится уже судебное разбирательство, допрошено более двух сотен свидетелей. И вот Следственный комитет состряпал это дело таким образом, что во время судебного разбирательства все развалилось. Из двух сотен свидетелей один-единственный человек, мой однофамилец Умеров Айваз, живущий в Судаке, дал показания против Ахтема. Но это известный нам персонаж, он давно отличается тем, что нелестно отзывается о Меджлисе, почему-то ненавидит эту структуру, ненавидит активистов национального движения. И он, не побывав на митинге, дал показания как участник митинга, и как будто Ахтем давал там какие-то команды, распоряжения, после которых возникали столкновения, драки и массовые беспорядки. Ахтем должен быть оправдан, уголовное дело за клевету можно возбуждать в отношении Айваза Умерова.
– Ахтем Чийгоз потерял мать, сидя за решеткой. Это непоправимые последствия этого дела. Как его процесс отражается на восприятии российских властей крымскими татарами?
В обществе – а мы живем в Крыму и чувствуем эти настроения – зреет недовольство.
– Действия Российской Федерации, которые направлены на уничтожение или подавление любого инакомыслия, любой свободы слова, свободы действий, свободы мнений, конечно же, воспринимаются только негативно подавляющим большинством крымских татар. И если уже по-честному, то не только крымских татар. Ведь когда проводили так называемый референдум под дулами автоматов, обещали людям очень много, и сейчас в обществе – а мы живем в Крыму и чувствуем эти настроения – зреет недовольство. Правда, не все осмеливаются об этом говорить, потому что высказывать собственное мнение тоже в России опасно. Но то, что люди недовольны тем, что их обманули, и это недовольство с каждым днем усиливается и усиливается – это факт, это точно. Конечно же, суд не пойдет поперек политической власти Крыма и Москвы и вынесет, может быть, не 8 лет, может быть, немножко меньше, чем запросил прокурор. Но суд вынесет обязательно обвинительный приговор.
А некоторое время назад начались процессы по одиночным пикетам. Один дедушка – Сервер Караметов – вышел с плакатом. Ему присудили штраф 10 тысяч рублей и 10 суток ареста. Это в 76-летнем возрасте. Человека, страдающего от болезни Паркинсона и целого букета других заболеваний, реально арестовали, и как реакция на этот арест несколько людей, таких же пожилых, как он, вышли в разных местах Симферополя одновременно на одиночные пикеты. Их тоже всех задержали. После некоторых бесед отпустили, за исключением одного, которого через суд осудили на 10 тысяч рублей штрафа.
– Почему задерживают стариков, ведь в России разрешены одиночные пикеты?
Цель, конечно, одна – чтобы народ молчал. По крайней мере, до президентских выборов.
– В данном случае, наверное, в совокупности присутствует страх за свои деяния – а за них придется все равно отвечать. Это и желание держать народ в постоянном состоянии оцепенения и страха, а для этого время от времени нужно принимать какие-то меры, и тут подвернулись эти старики. Цель, конечно, одна – чтобы народ молчал. По крайней мере, до президентских выборов.
– Что вы думаете насчет процесса по делу Николая Семены?
– Как он приходит ко мне на суд, так и я стараюсь иногда появляться на его судебных разбирательствах. Это дело тоже сфабрикованное. И если бы была хоть какая-то состязательность в процессе, реальная состязательность, он бы это дело тоже выиграл. У нас, кстати, статья совершенно одинаковая – публичные призывы к нарушению территориальной целостности России. Я думаю, как и в случае со мной, в случае с Николаем Семеной, приговор обязательно будет обвинительный. Мы с ним просто обмениваемся приветствиями, о содержании судебных процессов практически не разговариваем – этим занимаются наши адвокаты. Мы просто друзья в жизни, общаемся как обычные друзья, как будто никаких уголовных дел над нами нет.
– Такая поддержка важна для вас?
Подавляющее большинство крымскотатарского народа поддерживает людей, которые оказались под репрессиями.
– Это очень важный аспект. Когда чувствуешь поддержку, и поддержка эта неподдельная. Потому что немножко рассказывали о стариках, много раз их пытались склонить к тому, что да признайтесь, что вам же заплатили, что вас вынудили, вас подставили. На самом деле никакой оплаты, никаких подстав в природе не существует. Как в деле этих стариков, так и среди людей, которые посещают судебные разбирательства, поддерживают друг друга во время обысков, во время облав, налетов, задержаний, допросов. Люди все время выходят, и выходят по собственным убеждениям. А это играет очень большую роль в моральном состоянии тех, на кого обрушиваются эти репрессии. Вот, например, я с очень большим удовлетворением всегда отмечаю присутствие большого количества людей во время моих судебных заседаний. Это очень большая поддержка. Я этим людям благодарен. И я знаю, что на самом деле их на много порядков больше. Просто не все находят в себе возможности побороть страх и прийти реально поддержать. А то, что подавляющее большинство крымскотатарского народа поддерживает людей, которые оказались под репрессиями, – это неоспоримый факт. Люди объединяются, люди находят новые варианты активности национального движения. В таких тяжелейших условиях, в которых сейчас находятся крымские татары в Крыму, все равно каждый раз мы что-то придумываем и каким-то образом продолжаем участвовать в национальном движении и борьбе за свои права.
– Как поменялась ситуация со свободами по сравнению с периодом до аннексии Крыма Россией?
– Население Крыма не поменялось. Руководство по большому счету тоже не поменялось. Просто подавляющее большинство предали государство Украина и стали гражданами другого государства. Те же люди сейчас работают в МВД, в прокуратуре, бывшее СБУ сейчас ФСБ – состав не особо поменялся. И в отношении крымскотатарского народа информация, которая раньше шла в Киев, сейчас таким же потоком идет в Москву, составляют ее практически те же самые люди, которые на этом специализировались. Но, несмотря на то что в Крыму была практически та же власть, что и сейчас, мы проводили очень много мероприятий, которые связаны с правами человека. В день памяти 18 мая мы проводили очень большой митинг в центре Симферополя, мы обязательно отмечали день флага, мы обязательно отмечали такие даты, как День защиты прав человека, как День памяти жертв сталинских репрессий, и очень много памятных дат, связанных с рождением каких-либо известных персонажей из крымскотатарской истории, литературы и так далее. То есть проводили очень большое количество мероприятий, и власть в период юрисдикции Украины не препятствовала в проведении этих мероприятий. Кроме этого, нам удалось в 1999 году договориться с президентом Украины, в то время это был Леонид Кучма, о признании Меджлиса. Нашли форму признания Меджлиса крымскотатарского народа. Он стал называться Совет представителей крымскотатарского народа при президенте Украины. И весь состав Меджлиса был введен в этот совет.
Мы не особо признаем решение Верховного суда РФ. Тем более мы не признаем юрисдикции России в Крыму вообще.
А потом, когда произошла аннексия и в Крыму была установлена оккупационная власть, по инициативе прокуратуры было принято решение в Верховном суде РФ о запрете "общественного объединения Меджлис крымскотатарского народа". Я специально подчеркнул слово "общественное объединение", потому что Меджлис – это выборный представительный орган крымскотатарского народа, а не какое-то общественное объединение граждан. Поэтому мы не особо признаем это решение Верховного суда РФ. Тем более мы не признаем юрисдикции России в Крыму вообще. И поэтому продолжаем считать себя членами Меджлиса. И я везде подписываюсь как заместитель председателя Меджлиса крымскотатарского народа. Вот такая разница между периодом юрисдикции Украины и периодом юрисдикции РФ в Крыму де-факто.
– В общем на свободах населения как отразился "приход" России?
– В Украине (до аннексии Крыма Россией. – РС) при всех наших сложных взаимоотношениях, свобода слова, соблюдение прав человека, находятся на качественно другом уровне. В РФ (после аннексии. – РС) иногда складывается такое впечатление, что в принципе не знакомы с понятием права человека, и не знакомы с тем, что их надо каким-то образом соблюдать. И для простых людей, и для активных людей, и для политиков, людей, занимающихся какой-то общественной деятельностью, стало намного сложнее. Если за пост в интернете в каких-либо социальных сетях, многолетней давности, людям дают реальные аресты по 10–15 суток, то о каком соблюдении прав человека можно говорить в этом обществе?
Украина – это как спасательный круг. Украина – это страна, составной частью которой является моя Родина – Крым.
– Что бы вы сказали тем, кто вяло интересуется крымской темой, и тем, кто вообще всех крымчан записал в предатели?
– Политикам, которые способны простить аннексию части территории своего государства, хочется сказать лишь одно: или уходите из политики, или занимайтесь политикой в интересах своего государства. Прощать захват земли никакому агрессору нельзя. Украина должна все время помнить о том, что российские войска должны покинуть Луганскую и Донецкую области, и украинские политики всегда должны помнить, что Крым – это составная часть Украины. И что в Крыму есть люди, которые любят Украину и борются за возвращение Крыма! В данной ситуации, в которой мы сейчас находимся, Украина – это как спасательный круг. Украина – это страна, составной частью которой является наша Родина, моя Родина – Крым.
