Юрист и правозащитник фонда "Правовая инициатива" Юлия Антонова и исследователь Кавказа Саида Сиражудинова выпустили вторую часть доклада о практике женского обрезания в Дагестане и соседних регионах.
Исследование опубликовано на сайте организации Stitching Justice Initiative. Его первая часть вышла осенью 2016 года и вызвала бурную реакцию в кавказских республиках. После публикации доклада муфтий Северного Кавказа в частности выступил "за обрезание всех женщин в мире", чтобы таким образом, по его словам, справиться с проблемой "разврата".
Сотрудники прокуратуры Дагестана после публикации доклада провели проверку в Дагестане, но заявили, что по ее итогам "не нашли подтверждения этой информации".
Правозащитники утверждают, что иных результатов проверяющие получить и не могли: женское обрезание – это "приватная операция", подчеркивают они. "В условиях интимности и табуированности женского обрезания логично было предположить, что никто из пострадавших не стал бы сообщать сотрудникам прокуратуры, что подвергся обрезанию в детстве, или что такие операции до сих пор проводятся в их селении. Также нельзя было ожидать, что кто-то из пострадавших смог бы назвать властям имена людей, которые делают такие операции. Это означало бы свидетельство перед прокуратурой против своих односельчан и даже ближайших родственников".
ГДЕ ДЕЛАЮТ ЖЕНСКОЕ ОБРЕЗАНИЕ
По данным исследований, наиболее распространена практика женского обрезания в Дагестане, особенно в его высокогорных юго-западных районах.
"В селах Ботлихского и Цунтинского районов практика калечащих операций затрагивает 90-100 процентов девочек и женщин, в селах Тляратинского района практика таких операций осуществляется в отношении 50 процентов девочек и женщин, в Цумадинском и Кизлярском районах есть некоторые практикующие села, – перечисляют исследователи "очаги" женского обрезания в Дагестане. – В последних двух районах 25 процентов девочек и женщин подверглись калечащим операциям или рискуют попасть под них".
В Кизилюртовском и Тарумовском районах, по их данным, практика женского обрезания встречается в отдельных селах среди переселенцев.
Зато в Гунибском районе Дагестана операции сейчас фактически не осуществляются; Унцукульский район полностью отказался от них; в Гумбетовском районе о случаях женского обрезания вспоминают только женщины старшего поколения, а маленьких девочек не подвергают таким операциям, – пишут авторы доклада со ссылкой на личные беседы с местными жителями.
Что касается тех, кто практикуют такие операции – это в основном аварцы и приписанные к аварцам андоцезские народы, которые также живут и среди других этносов (табасаранцы). Именно поэтому случаи женского обрезания на Кавказе были зафиксированы не только на территории России, но и в соседней Грузии, подчеркивается в докладе.
Правозащитники считают, что сегодня "приблизительное и самое минимальное число девочек, которых подвергают женскому обрезанию, в Дагестане, составляет 1240 человек в год". Всего в республике на начало 2018 года жили более трех миллионов человек.
КАК БОРОТЬСЯ С ЖЕСТОКОЙ ТРАДИЦИЕЙ
Авторы доклада также отмечают, что сегодня мужчины на Кавказе в основном не рассматривают калечащие операции как проблему, на которую нужно обращать внимание или заниматься ею и прямо говорят, что скорее всего им даже не скажут, что такая операция была сделана их дочерям или женам.
"Именно женщины стоят за сохранение и воспроизводство практики калечащих операций в отношении девочек", – подчеркивают авторы исследования:
- женщины принимают решение об обрезании;
- женщины производят операции своим девочкам;
- женщины, которым ранее была сделана калечащая операция, спрашивают, обсуждают, напоминают и побуждают к их производству таких операций своих детей, родственников и односельчан.
Но правозащитники считают, что начинать искоренять практику женского обрезания надо именно с изменения взглядов мужчин на эту тему. Ведь "в глубоко патриархальном обществе, строго регламентирующем поведение женщин, инициаторами изменений являются мужчины", – подчеркивают они.
"В тех районах, где от практики калечащих операций отказались, именно мужчины стали замечать проблему, задавать вопросы, искать ответы, – замечают Антонова и Сиражудинова. – А имамы перестали призывать к совершению таких операций и стали говорить об отсутствии необходимости их делать, когда их об этом спрашивали".
"Их ответы передавались по цепочке, и в итоге численность практикующих значительно сократилась", – подчеркивается в докладе.
Также авторы исследования настаивают на том, чтобы светские и религиозные лидеры открыто делали публичные заявления, призывающие отказаться от женского обрезания и осуждающие эти практики.
КОММЕНТАРИИ