МАЙ, НАВСЕГДА ВРЕЗАВШИЙСЯ В ПАМЯТЬ
Первомайские демонстрации с воздушными шарами и транспарантами, затем День Победы с торжественными парадами, военными оркестрами и кумачовые знамена, развевающиеся на улицах. А дома — воспоминания взрослых о том тревожном мае, когда их депортировали из Крыма, визиты на могилы предков и скорбь в глазах бабушки Севье, едва не погибшей в вагоне для скота (составы из таких теплушек в 1944 году увозили крымских татар подальше от родных краев — в Центральную Азию, на Урал). Уже в раннем детстве май врезался в память Руслана Оразова как сложный и противоречивый месяц.
На момент депортации Севье было всего пять лет. Отец ушел на фронт в 1941-м. В селении Карабай близ Бахчисарая остались его жена и пятеро детей, которых, как и десятки тысяч других крымских татар, в 1944 году обвинили в «сотрудничестве с оккупантами», приказав выселить. О трагической странице истории своего народа Руслан Оразов знает из рассказов старшей сестры своей бабушки, Селиме, которой перед высылкой исполнилось 16, и их старшего брата Османа.
Стук красноармейцев в дверь в предрассветный час, считаные минуты на сборы, крики женщин и плач детей, которых свезли на ближайшую железнодорожную станцию. Потом долгая дорога, в которой Севье заболела тифом и находилась на грани жизни и смерти. На одной из остановок железнодорожного состава солдаты уже собирались выкидывать ребенка — мертвых не разрешали хоронить, их попросту выбрасывали, — девочка пошевелила рукой. Это и спасло ей жизнь.
Семью доставили на Урал, в местность, где уже жили высланные советской властью «раскулаченные» и «неблагонадежные элементы».
— Жили как спецпоселенцы, отмечались в комендатуре. Школа была в восьми километрах от места, где их поселили. Бабушка после трех классов — ей было, по-моему, девять лет — пошла работать «сучкорубом», как и многие подростки из числа депортированных. Взрослые валили лес, сплавляли его, стояли иногда по пояс в воде, — пересказывает Руслан услышанную в детстве историю своих предков по отцовской линии.
Семью дедушки Энвера, рассказывает Руслан Оразов, в 1944-м депортировали в Ферганскую долину. Прабабушка сумела уберечь своих детей от смерти в пути. Но по приезде в Узбекистан, когда семья фактически жила под открытым небом и ночевала у тандырных печей, она потеряла младшую дочь. Трехлетняя малышка упала в печь, сгорев заживо. В 1960-е годы семья переехала в Казахстан, именно здесь встретили друг друга бабушка и дедушка Руслана Оразова.
Позже, повзрослев, собирая вместе со сверстниками документальные свидетельства переживших депортацию стариков, он услышит шокирующие вещи о депортации.
— Они рассказывали, что женщины умирали от разрыва мочевого пузыря: им было стыдно при взрослых мужчинах справлять в вагонах нужду. Новорожденных кормили кровью из пальца, чтобы они выжили. Бывало, расстреливали пожилых и подростков, которые заступались за девушек, к которым пытались пристать конвоиры. Рассказывали, что подолгу стояли обездвиженными, набирая в ладони дождевую воду, стекающую через щели в крыше вагона, потому что в пути не давали ни воды, ни еды.
После войны пришедший с фронта прадед не без труда нашел семью. Позже, когда с депортированных сняли ограничения, перевез жену с детьми в Казахстан, в Табаксовхоз, рядом с селом Шелек в Алматинской области, где к тому времени обосновались десятки семей крымских татар. Они работали на табачных плантациях под палящим солнцем, выращивали сады. Путь на родину был заказан: въезжать на полуостров не разрешали, а тех, кто попадал в Крым, отправляли обратно.
— В Казахстан хотели попасть многие [депортированные крымские татары]. Потому что люди здесь понимали [депортированных]: сами пережили репрессии, в 1930-х Голод. В Крыму он тоже был, и в Украине Голодомор, — говорит Руслан Оразов.
БОРЬБА ЗА ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ. РОДИНА, ГДЕ ВСЁ НЕ ПРОСТО
Во второй половине 1950-х многие депортированные народы были реабилитированы, советская власть восстановила национальные автономии калмыков, балкарцев, чеченцев, ингушей. Но крымских татар эта кампания обошла стороной.
В 1980-е, когда в Советском Союзе объявили о перестройке, крымские татары писали коллективные письма в Москву с просьбой разрешить им вернуться на родину. Руслан Оразов говорит, что его дедушка собирал подписи под обращением в Казахстане. В 1989 году Верховный Совет СССР признал законным право крымских татар на возвращение «в места исторического проживания».
Вскоре, говорит Руслан Оразов, его родственники — семьи родных отца — уехали в Крым. С распростертыми объятиями возвращающихся на полуостров крымских татар никто не встречал.
— На работу их не брали, землю не давали. Власти не выполняли обещания, — рассказывает историю своих родных наш собеседник. — Люди начали делать самозахваты, строили дома. Их вынуждали идти на это. Со стройматериалами было туго. Они отправляли всё отсюда. Был развал Союза, мебель и стройматериалы подолгу держали на границе, не делали растаможку.
Когда показалось, что трудности позади, когда люди обосновались в родных краях, — они столкнулись с новыми вызовами.
В феврале 2014 года на полуострове появились «зеленые человечки».
— Началось с обмана, с интервенции. Общались с теми, кто в Крыму: они говорили, что едет техника без опознавательных знаков, едут люди с оружием. Крымчане ездили кормить украинских военных, которых заблокировали [на базах], — говорит Руслан о событиях, предшествовавших так называемому референдуму, после которого Россия «присоединила» Крым. После событий марта 2014 года, продолжает он, стало понятно, что такое положение «всерьез и надолго».
«УНУТМА» — «НЕ ЗАБУДЬ»
Руслан Оразов внимательно следит за тем, что происходит сейчас в Крыму. Общается с родственниками, живущими на полуострове: одни считают, что ничего страшного не произошло, другие относятся к новой власти крайне негативно. Молодой человек черпает информацию из новостных сайтов, а также виртуальных сообществ крымских татар в социальных сетях и мессенджерах. Он знает о похищении и убийстве активиста Решата Аметова, об исчезновении Эрвина Ибрагимова, похищениях людей, арестах десятков крымских татар по обвинениям в «экстремизме». Знает о поджоге мечети, о разрушенном вандалами перед 9 мая в селе Мамашай мемориале, который незадолго до этого восстановили на свои средства крымские татары, выбив на гранитных плитах имена предков, погибших во Второй мировой войне.
Руслан Оразов не согласен с тем, что меджлис крымских татар назван в России экстремистской организацией, его деятельность запретили в 2016 году.
— Меджлис никому не мешал. Сказали, что это «экстремистская организация». Меджлис в переводе означает «собрание» — это как парламент. [Мустафа] Джемилев мог собрать народ, и [Рефат] Чубаров тоже (Джемилев — лидер крымских татар, Чубаров — председатель меджлиса, подконтрольные России власти Крыма запретили им въезд на полуостров. — Ред.). Кто бы что ни говорил, они авторитетные фигуры. Я думаю, их специально вытеснили, чтобы обезглавить народ. Сейчас ярко выраженного лидера в Крыму нет. Лидер нужен, — считает Руслан Оразов.
В 18 лет он дал себе слово: драться до конца. Мустафа Джемилев и его путь в Крым
Давление на коренное население сохранится, продолжает он, территория Крыма сильно милитаризирована. Еще один немаловажный фактор — демография. За последние пять лет, по словам лидера крымских татар Мустафы Джемилева, Москва переселила на аннексированный полуостров от 850 тысяч до миллиона человек из разных регионов России.
В последние годы положение крымских татар на своей исторической родине приковывает к себе внимание ряда международных правозащитных организаций и мировых держав. Евросоюз, Amnesty International, Управление верховного комиссара ООН по правам человека раскритиковали запрет Москвой деятельности меджлиса. В этом году Латвия, балтийская республика, находившаяся в составе СССР, признала депортацию крымских татар геноцидом. На вопрос о том, считает ли он трагедию 1944 года геноцидом, Руслан Оразов отвечает утвердительно.
— Лично мое мнение: я был бы очень признателен другим странам, если бы они последовали примеру Латвии, — говорит он.
Депортацию крымских татар назвали геноцидом пока лишь две страны. Первой это сделала Украина, в 2015 году.
План на 18 мая, день 75-летия депортации крымских татар, у Руслана Оразова расписан заранее. На нем — техническая часть памятного мероприятия «Унутма» («Не забудь»), в организации которого он участвует десятый год подряд. «Это мой долг», — объясняет он.
Убеленные сединой старики, которые помнят ужасы депортации, их дети, внуки и правнуки соберутся на встречу в культурном центре крымских татар «Ватандаш» (в Казахстане, по разным данным, живет более двух тысяч крымских татар). Прочитают молитву (дуа) и почтят память тех, кто не вынес тяжелых испытаний, выпавших на долю народа. После дуа они пойдут к зданию бывшего НКВД, где возложат цветы к памятнику жертвам Голода в казахской степи 1930-х годов, который унес, по разным оценкам, около полутора миллионов жизней. Это бронзовая скульптура матери, прижимающей к груди обессилевшего ребенка, у ее ног — перевернутый казан, символ разрушенного домашнего очага.
После «Унутма» Руслан и другие участники молодежного крыла «Ватандаша» развезут аксакалов по домам. Попросят стариков беречь себя, поцелуют им руки, попрощаются до следующего мая. Следующего непростого мая.
КОММЕНТАРИИ