Всё оказалось типично для Казахстана: взятки, откаты и сложносочиненная схема по хищению бюджетных средств на проекте с завышенной раз в десять стоимостью. И в самом деле досадно — только не потому, что Бишимбаев — молодой и симпатичный, стипендиат «Болашака», учившийся за границей, а потому, что не зять, не племянник, не сын и даже не сын друга, а в общем-то простой парень в том смысле, что отец — хоть и ректор вуза и депутат мажилиса и мог организовать сыну, скорее всего, «липовый» диплом о еще одном высшем образовании в возглавляемом вузе, но толкать карьеру сына в Астане вверх с такой силой способен был вряд ли.
Стремительный карьерный взлет болашакера Бишимбаева считался образцовым и вселял надежду, что и у нас можно добиться.
А карьера началась, можно сказать, с галер: с работы в отделах и управлениях госучреждений — там, где тысячи молодых людей без связей годами сидят без продвижения и перспектив, в то время как мимо них метеорами пролетают те самые знатные представители касты зятьев, племянников и прочей родни. Куандык Бишимбаев пришел в Банк развития Казахстана примерно в том же возрасте, что и Нурали Алиев, только Алиев сразу управляющим директором, а Бишимбаев — простым менеджером. Но вот не засиделся, и справедливо предположить, что если не связи отца — видного, но не обладающего серьезным политическим весом человека — помогли ему в этом, значит, были в наличии и знания, и способности, и трудолюбие, и честолюбие. Стремительный карьерный взлет болашакера Бишимбаева считался образцовым и вселял надежду, что и у нас можно добиться. Он был представителем самого молодого поколения в управленческой элите Казахстана. Поколения, которому в силу исторических обстоятельств сложнее делать номенклатурную или бизнес-карьеру, чем старшим предшественникам, чья зрелость пришлась на девяностые — время не просто быстрых, но стремительных социальных лифтов, когда головокружительные карьеры и состояния делались в одну ночь.
Всё больше выпускников «Болашака» остаются за рубежом, заявили еще в 2010 году в центре международных программ и объявили невозвращенцев в розыск. Выпускники в ответ давали интервью о том, как трудно найти работу на родине. Интересно, что участь некоей социальной неприкаянности, когда весь пирог уже растащили по кусочкам старшаки, постигла не только простых молодых людей, но и представителей самых сливок — достаточно с пристрастием посмотреть биографии детей и внуков высших политических функционеров и олигархов. Чем занимается, к примеру, Айсултан Назарбаев, кроме того, что любит футбол и пишет странные посты в Facebook?
Молодые оказались не лучше старых. Дети не лучше отцов, отцы не лучше дедов, как бы внуки не выродились в дегенератов.
Болашакер Бишимбаев не просто вернулся из-за границы — он вернулся, достиг успеха и стал лицом своего поколения. Поэтому общий тон комментариев с момента его ареста не скрывает разочарования. Молодые оказались не лучше старых. Дети не лучше отцов, отцы не лучше дедов, как бы внуки не выродились в дегенератов.
Арест самого молодого министра в правительстве неожиданно выявил запрос общественности к поколению «Болашака»: они должны быть другими. Честными, неподкупными, прогрессивными.
Однако совершенно непонятно, откуда взялись эти завышенные ожидания. По логике обывателей, Бишимбаев упорно двигался вверх и должен был избежать соблазна брать по пути взятки и создавать схемы по хищению миллиарда тенге только потому, что родился в 1980 году и пару лет провел в Вашингтоне. Если бы взаимосвязь была такой незатейливой, стоило бы провести люстрацию по возрастному принципу и вообще ничего не предпринимать в ожидании естественной смены поколений. Но как можно догадаться и как сказали бы специалисты по воспитанию, возраст сам по себе не делает вас лучше или хуже, это просто дата рождения. Человека делает среда, окружение, система ценностных координат. И у меня есть большие сомнения, что кызылординский парень Куандык Бишимбаев, как и его менее или теперь уже более удачливые сверстники, вырос в таком окружении и такой системе ценностных координат, чтобы теперь ему можно было предъявлять кроме уголовного обвинения еще и общественное — за обманутые надежды. Для надежды не было оснований.
Схожие с общественностью Facebook чувства сегодня, возможно, испытывает и президент, который в десятых годах стал активно продвигать на руководящие позиции тридцатилетних. Ровесники постарели, и кто-то ушел навсегда: Максут Нарикбаев покоится в пантеоне — максимум того, что посмертно мог дать ему старый друг; некогда могущественный серый кардинал Нуртай Абыкаев скрывается от журналистов в лабиринтах парламентских коридоров, пожилой человек фактически отправлен на почетную пенсию. Неблагодарные младотюрки, как гласит каноническая новейшая история, предали.
И вот подросли те, кого в девяностых президент самолично, как некогда русский царь Петр Первый, отправлял за границу — большей частью на Запад: в Европу и США.
И вот подросли те, кого в девяностых президент самолично, как некогда русский царь Петр Первый, отправлял за границу — большей частью на Запад: в Европу и США. Подразумевалось, что они должны были привезти оттуда домой не только знания, но и тамошнюю культуру, которая, кроме прочего, воровать не велит и общественное благо для государственного человека ставит выше личного. Но ведь родная культура посильнее будет.
В 2015 году 90 процентов опрошенных движением «Жас Отан» студентов, то есть людей моложе Бишимбаева, а значит, должных быть еще лучше и чище, сказали, что в их вузах существует коррупция, действует жесткий прейскурант цен за экзамены, зачеты и сессии, и взятки от студентов к преподавателям передают старосты групп. Очень своеобразные деловые отношения между студентами и преподавателями в казахстанских вузах сложились давно и прочно, и наивно было бы через несколько лет ожидать от повзрослевших участников соцопроса высоких морально-этических стандартов. Конечно же, кто-то из них будет брать и давать взятки, представься такая возможность, и за это надо наказывать, но вот заламывать руки и восклицать «как вы могли подвести страну, на вас была вся надежда» несколько инфантильно. Сам по себе только сорняк вырастает.
Если оценивать поколения с точки зрения того, что формирует ценности людей, связанных одним временем и местом, то тридцатилетний Бишимбаев со своими ровесниками никак не мог стать лучше пятидесятилетних отцов и семидесятилетних дедов. А вот хуже вполне. Поколение президента и его друзей росло и мужало во время и после войны, созревало в «оттепель» — тяжелые времена, но не бесславные. Даже по фильмам о Назарбаеве мы видим монументальную фактуру эпохи — великие стройки, грандиозные преобразования в степи, суровость законов и нравов.
Открыто использовать административный ресурс, чтобы сколотить громадное состояние, уже небезопасно, за это действительно стали сажать.
Младотюрки формировались уже в застойное время, однако и тогда воровство власть имущих не было системным, и за наличие нечестно нажитого миллиона вас не уважали, а расстреливали по решению гуманного советского суда. Бишимбаев же с ровесниками взрослел и видел, как в государственных кабинетах делаются миллиардные состояния. И самые верные чувства, которые может испытывать это поколение, — зависть и обида, а не какие-то возвышенные метания. Зависть, что не успели; обида, что другим можно, а им нельзя. К примеру, у акима Алматы Бауржана Байбека (я ни на что не намекаю), еще одной политической звезды из поколения «30+», нет таких возможностей, какие были у однозначно богатых людей своего времени Заманбека Нуркадилова, Шалбая Кулмаханова или Виктора Храпунова. Все алматинцы знали, какой торговый центр принадлежит жене акима, чья фирма обслуживает аэропорт, чей это базар и эта земля, etc. Про Байбека ничего подобного не известно и не слышно даже на уровне слухов. Времена изменились. Открыто использовать административный ресурс, чтобы сколотить громадное состояние, уже небезопасно, за это действительно стали сажать.
Но вот заставить совсем не воровать воспитанных в условиях системной коррупции людей может только отсутствие самой возможности это делать или сильный страх. Наш молодой человек сидел в тиши служебного кабинета и ворочал государственными миллиардами — возможности были захватывающие, и страх попасться в таких условиях, наверное, слабее искушения. Поймай меня, если сможешь. Ну и, в конце концов, за коррупцию у нас не расстреливают, как в СССР или в Китае, а освобождают через пару лет по амнистии.
Так что государство и общество вправе предъявлять стипендиату программы «Болашак» Бишимбаеву уголовное обвинение, но только не моральное — он и его поколение плоть от плоти своей страны. У таких, как он, не было шансов получиться другими.
В блогах на сайте Азаттык авторы высказывают свое мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
