16 января около 10 часов утра в ЦОНе в очереди за временной регистрацией умер мужчина. Это была вторая жертва непродуманных мер и ненужного закона. Второй человек, умерший не позже, не раньше, не за порогом, не где-нибудь уже по дороге в свое временное арендованное жилище, в котором он спешил зарегистрироваться, но аккурат в ЦОНе.
Однако в топе-новостей социальных сетей, да и всего Казнета в этот и последующие дни звучала тема музыки в торговых центрах, поднятая общественным деятелем Мухтаром Тайжаном. После смерти первого человека также более сильным информационным поводом оказались браки казашек с китайцами, которые требовал запретить писатель Мухтар Шаханов и 30 человек, пикетировавших брачное агентство, которое сводит тех самых китайцев с казашками. Эти новости не смогли совсем побороть, но хорошо так сбили информационный накал от смерти человека в казенном учреждении в очереди за казенной справкой.
Возможно, все это были совпадения. Ну, так сложилось: вся страна говорит про временную регистрацию, четверть страны толпится в цоновских очередях, уже умирает за бумажку человек, а ты вдруг именно в этот момент 11 января думаешь: а чего они гады, наших женщин пользуют? Или сидит общественный деятель Мурат Абенов, вся страна говорит о регистрации, четверть страны толпится в ЦОНе, уже второй человек умирает за бумажку, а ты вдруг именно в этот момент 16 января спустя каких-то пару часов после нелепой трагедии думаешь: а чего они, гады, «Казахское ханство» не показывают в Кзылорде и Петропавловске, и вообще фильмы на казахском языке не крутят? (В крупных городах фильм шел в прокате с 5 января на обоих языках, и, например, культурный обозреватель Анатолий Черноусов благополучно посмотрел его в кинотеатре в пустом зале в компании нескольких пожилых человек).
Но эта казахская музыка барабанной дробью заглушила все остальное – в том числе скорбь от нелепой смерти двух граждан страны.
Возможно, все это были совпадения, но ведь очень удачно. Мухтар Тайжан и сам позже удивлялся резонансу своего поста про то, что в торговых центрах должны звучать казахские, а не российские песни. Пост лайкнули и репостнули тысячи пользователей, с ним соглашались и спорили, его ругали и хвалили, к нему писали эмоциональные обращения, а он хладнокровно отвечал и выкладывал ролики казахской попсы в качестве доказательства, что мы тоже не лыком шиты. Некоторые общественно-политические сайты устроили голосование, какая музыка должна звучать в ТРЦ. Музыка победила казахская. И хорошо, против самой идеи трудно возразить, хотя слушая в такси отечественную популярную музыку, я не могу отличить ее от российской, которую тоже вынужденно слушала в общественном транспорте десятью, пятнадцатью годами раньше. Те же три аккорда и непритязательность текстов, только на государственном языке. Но эта казахская музыка барабанной дробью заглушила все остальное – в том числе скорбь от нелепой смерти двух граждан страны.
Мухтар Тайжан, конечно, зря удивляется, популярность его поста была предсказуемой так же, как заявление Мухтара Шаханова или Мурата Абенова. И если они прозвучали тогда, когда прозвучали, случайно – из этого тоже можно вынести полезный опыт. Информационный ажиотаж любого масштаба у нас легко сбить эмоционально артикулированной национальной обидой. Случилась в стране беда или глупость, или еще хуже беда по причине глупости – выходи и громко заявляй о том, что вот здесь и здесь интересы казахов ущемляют. И лучше, конечно, если это будет какая-то свежеобнаруженная обида: вот музыкой в торговых центрах никто раньше как-то особо не парился, и возмущаться к Тайжану пришло гораздо больше пробужденного народа, чем к Абенову с давно уже затертой темой фильмов на казахском языке.
Я не про этику, не про то, что есть дни и часы, когда чего-то писать не следует. Я про то, что эта ситуация как лакмусовая бумага всего казахского дискурса. О чем думают, о чем говорят, о чем пишут властители умов казахских в то время, как в стране фундаментальные для жизнеспособности государства вещи идут вкривь и вкось?
Скажите себе под нос «нас обижают» – и вот уже рядом собралась толпа 30 человек.
Кому должны давать свою любовь казахские женщины, какую музыку слушать людям, которые пришли в торговый центр купить пошитые в Китае вещи, на каком языке говорит министр экономики (а ну-ка, навострили уши!) – да что угодно. Главное – чтобы тема была простой и понятной, как три аккорда русско-казахской попсы, и в ней обязательно звучала идея национальной ущемленности. Даже если поднимается действительно важная проблема, как, например, безработица и маргинализация казахской молодежи из глубинки, то, послушав и почитав лидеров мнений, вы не можете не прийти к выводу, что виноваты в этом русскоязычные, русский язык, а в последнее время еще два миллиарда китайцев. Скажите себе под нос «нас обижают» – и вот уже рядом собралась толпа 30 человек. Самый чувствительный разрез, способный снести любой информационный вал, и не только информационный. Им легко манипулировать. Слишком легко, чтобы устоять.
Если казахским националистам и тем, кто себя позиционирует таким образом, потому что сейчас это самая выгодная профессия, сказать, что ценности, которые они любовно насаждают своей аудитории, и они сами, стилистически неотличимы от их заклятых идеологических оппонентов, то им вряд ли это понравится. Но разве какой-нибудь Милонов или Мизулина не играют на тех же самых слабостях своего народа, а навязываемые ими дискуссии не отвлекают общество от важных вещей? Защита неких традиционных ценностей, противопоставление себя Западу, поиск виноватых в собственных проблемах и огромная обида на успешных соседей, которым так и хочется нагадить вам под дверь, в то время как страна на всех парах мчится куда-то в тупик? Это как зеркальная проекция, десятая копия: наиболее патриотичные депутаты российской Думы еще два года назад вносили законопроект об ограничении западной музыки на телевидении и в общественных местах, используя абсолютно такую же риторику – угроза суверенитету, насаждение чуждых стандартов и т.д. Все правильно, ведь Россия для нас сама на западе. Сверьтесь с компасом.
В блогах на сайте Азаттык авторы высказывают свое мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
