«ЧТОБЫ ОСТАВАТЬСЯ ХУДОЖНИКОМ, НУЖНО ПАРАЛЛЕЛЬНО ВКАЛЫВАТЬ»
Азаттык: Расскажите, как и почему вы пришли к арт-кураторству?
Айгерим Капар: Я смотрю на арт-кураторство как на практику заботы о художниках, искусстве, истории, культуре и памяти. Для меня это очень важно. Мне кажется, если каждый человек в нашем обществе будет самореализован, то ситуация в стране будет совершенно другой.
Я из обычной казахстанской семьи. Окончила школу в поселке Привольное Северо-Казахстанской области, росла в ауле Мадениет. Училась в КазНУ на историческом факультете. Поступила в магистратуру экономфака, а ушла в сферу связей с общественностью. Прилично зарабатывала. Примерно с 23–24 лет у меня начались внутренние поиски. Я спросила себя, что и для чего я делаю? Я чувствовала, что нахожусь не там, где должна быть, и это не то, чем бы я хотела всю жизнь заниматься.
Искусство было моей страстью и хобби. Затем это перешло в профессиональную практику через людей и события. В 2015 году я уволилась. Какое-то время путешествовала. Затем пришла идея создать с единомышленниками проект Astana Art Fest — международный фестиваль современного искусства. Два года я принимала в нем участие в качестве куратора. Продолжение проект не получил, потому что он стал таким примером классического использования искусства для коррупционных схем. И потом, когда я узнала, как много было потрачено на фестиваль в 2017 году и какую мизерную сумму оплатили художникам и кураторам, то я тотально разочаровалась. С тех пор меня ничего с этим фестивалем не связывает.
Азаттык: Если сравнивать современное искусство Казахстана с пациентом, то как он сейчас себя чувствует?
Айгерим Капар: Пациент скорее мертв, чем жив. Но это не о художниках и качестве их работ. Они у нас очень талантливые. Если говорить даже в региональном уровне, то голоса современных казахстанских художников звучат очень громко. Они работают в глобальных масштабах и поднимают очень важные проблемы и дискурсы. Но что касается состояния инфраструктуры, перспектив, системы развития, поддержки со стороны государства, то этого вообще нет, понимаете? И художники современного искусства, те, кто остается сегодня в профессии, — это просто герои.
Представляете, за твой огромный титанический труд ни копейки не платят! Задайтесь вопросом: если бы вам не платили, вы могли бы работать? И чтобы оставаться художником, нужно параллельно вкалывать на другой работе, чтобы вкладывать заработанные деньги в искусство.
Художники — это люди с высокой осознанностью и мотивацией, ответственностью и огромным талантом, ежедневно преодолевающие трудности. Ситуация в большинстве своем выглядит таким образом. Художники и судьба искусства предоставлены сами себе. Центров и музеев современного искусства нет, арт-рынок не сформировался. Да, иногда работы покупают, но это может случиться раз в год или несколько лет. У нас нет фондов поддержки искусства и очень мало меценатов, бизнес не заинтересовали поддерживать культуру и искусство налоговыми льготами или другими поощрениями.
Азаттык: Возможно ли современному художнику в Казахстане самореализовываться без помощи государства?
Айгерим Капар: Все художники современного искусства в Казахстане реализовались без помощи или поддержки государства. Но этот процесс идет очень медленно, и сегодня важно не вступать в конфронтацию с властями, а выстраивать диалог. Современное искусство — это и есть пространство для диалога.
Например, в 2019 году на Artcom я вместе с художниками инициировала выставку «Estelıkter. Otkenmen syrlasý» / «Воспоминания. Диалоги памяти», посвященную памяти жертв политических репрессий 1920–1950-х годов в Казахстане. Мы начали искать людей, которые могут поддержать проект. Никто из бизнесменов не хотел связываться с этой сложной и неоднозначной темой. В итоге нас поддержал акимат города и выставка прошла в рамках фестиваля современного искусства Astana Art Show. Соорганизатором фестиваля выступала куратор Дина Байтасова. Причем акимат вообще не вмешивался в ход событий выставки. С другой стороны, министерство культуры не выполняет свои функции и задачи. Единственное, что они делают, — это «пилят бабло».
Например, по госпрограмме «Рухани жангыру» («Модернизация сознания») они должны были впервые представить современное искусство Казахстана в глобальном мире на государственные средства, поддержать художников, обычно государство никак не участвовало раньше. Но они сделали только хуже. Тот же проект Focus Kazakhstan — инициатива, вышедшая из Национального музея, которая потом обернулась вообще в какую-то катастрофу для нас всех. Я целый год работала на эту программу, мне ни копейки не заплатили. Художникам, думаете, гонорары дали?! Нет. А какие огромные цифры были «распилены» из бюджета! «Кызыл Трактору» (арт-группа художников) долго не возвращали работы. До сих пор идут судебные разбирательства, которые тоже никуда не приводят.
Азаттык: Существуют же примеры, когда художник находит баланс между заработком и творчеством. Например, художник Асхат Ахмедьяров из столицы таксует…
Айгерим Капар: А вы знаете, как много эта «таксовка» у него ворует?! Если ты целый день таксуешь, разве вечером ты сможешь заниматься творчеством? Ты уже ничего не можешь делать. И тем не менее Асхат находит в себе силы, чтобы реализовывать свои проекты. Например, моя работа как куратора в режиме 24/7, и если бы я еще параллельно была занята на какой-то другой работе, то никогда бы не смогла сделать выставку «Estelıkter. Otkenmen syrlasý». Потому что такая работа требует бесконечной концентрации и отдачи.
Я ведь не только выставками занимаюсь, но и еще образовательной деятельностью. Мы проводим неформальную школу Art Collider, когда искусство встречается с наукой (художники и ученые вместе проводят исследования, результаты которых представляются на выставках). Молодым художникам негде учиться в Казахстане актуальному искусству. Нет ни одной кафедры по современному искусству, и предмета такого нет ни в одном вузе. Вы можете себе такое представить?
Азаттык: Это как-то связано с политической ситуацией в стране?
Айгерим Капар: Напрямую связано. Политическим структурам не очень выгодны анализирующие, критикующие и тем более визуализирующие люди. А современное искусство — это искусство задавать вопросы. Но, с другой стороны, им нужно понять, что без думающих людей они не создадут и не построят свои структуры и государства. Я со своей стороны стараюсь через кураторские и образовательные проекты хоть какой-то блок работы выполнять и давать возможность реализовываться и высказываться художникам.
«КАЖДЫЙ АКИМ ИЛИ ДИРЕКТОР СЧИТАЮТ СЕБЯ ДИЗАЙНЕРАМИ...»
Азаттык: Два года назад Казахстан оказался в центре скандала из-за логотипа в виде птицы — символа госпрограммы «Рухани жангыру». В западной прессе написали, что логотип с 2009 года принадлежит французской театральной компании L'Aigle de Patmos. Судя не только по этому случаю, наверху, кажется, не особо придают значения тому, как оформлен «облик» власти. Как вы оцениваете современный дизайн, который применяют акиматы на местах и государство в целом для донесения своих месседжей?
Айгерим Капар: Это осталось нам в наследство от Советского Союза. Когда вожди и любой парторг или директор завода, руководитель из ЦК считал себя тем, кто лучше всего знает, как должно выглядеть искусство и что оно должно нести. Это соцреализм — система, когда искусство на службе у идеологии. Когда есть официальный дискурс искусства, который поддерживает власть и правящую партию. То есть искусство перестает быть искусством, которое анализирует, критикует и осмысляет. А это просто официальный нарратив, которым пользуются чиновники, власти, и они через художников используют искусство, чтобы нести свою идеологию и реализовывать свою политику.
Вся эта система досталась нам из социализма, и сегодня у нас каждый аким или директор считаются себя дизайнерами, скульпторами и художниками. Почему-то берут на себя ответственность принимать решения, каким должно быть искусство. У нас есть пул художников, которые выросли в этом, когда искусство было на службе у власти. И они по инерции так и работают. По сути, система остается такая же. Поэтому мы и видим эти бесконечно страшные инсталляции, нелепые скульптуры, которые везде понатыканы. Или те же логотипы. Иногда ты видишь какой-то дизайн и думаешь: может, действительно это чей-то племянник в фотошопе сделал.
Азаттык: По какому принципу власти отбирают работы скульпторов и художников для представления их в городской среде?
Айгерим Капар: Объявляют лот. Сразу же находятся исполнители, которые зачастую вообще не художники, а какие-то кустарщики. Как-то мы делали арт-интервенцию на набережной. Художница Айсулу Шайкенова провела такой перформанс. Она облепила себя бумажками с пафосными словами, типа «Тендер», «Техспецификация» или «Одобрено», символизирующие весь этот бюрократический процесс взаимоотношений художника и чиновника. Там нет ничего, связанного с искусством или качеством работ. Благодаря этой арт-интервенции, на День города акимат объявил конкурс на паблик-арт (искусство в городской среде). Не помню, что из этого получилось. Но вроде работы талантливых художников все-таки на улицы попали.
На самом деле этот процесс должен происходить совершенно по-другому. У нас проблема в том, что ни у художников, ни у кураторов — вообще ни у кого нет возможностей для реализации своих идей, нет инструмента коммуникации с тем же акиматом. Нет открытых конкурсов. Я имею в виду не такие конкурсы, когда тендер отдается тебе, мне и двум моим друзьям. Нужно быть идиотом, чтобы участвовать сегодня в тендерах. Это же понятно, что они под кого-то прописаны. За поставку десяти рулонов туалетной бумаги, наверное, можно еще поконкурировать. Но на серьезный проект тебя никто не пропустит. Зачастую эти все лоты закупаются по принципу «из одного источника». В принципе, абсурдно на искусство объявлять тендер. Тем более что при отборе предпочтение отдается наименьшей цене. Вот как это применить к искусству?
Азаттык: А как должно быть?
Айгерим Капар: Должен быть открытый конкурс с адекватной комиссией, которая разбирается в искусстве. Но не так, как сейчас, когда акимат говорит: «Давайте покрасим голубое небо и зеленую траву». То есть не играть в соцреализм на службе у местных властей. Если бы акиматы объявляли честные конкурсы, была бы связь с художниками, но проблема в том, что с этих честных конкурсов ничего не «распилишь». Поэтому их никто объявлять и не собирается. А так чиновники классно устроились на этих тендерах и играют с ними как хотят. А страдают искусство и люди. Эта коррупция просто убила нас всех. Убила и вкус людей, и темпы развития искусства. Из-за этой коррупции и художников новых не появляется. Потому что сейчас искусство — это «не перспективная» среда. Если ты будешь настоящим художником, а не ремесленником, сидящим на заказах, ты не сможешь жить в достатке.
Азаттык: Есть на улицах столицы какие-либо работы, которые вам нравятся?
Айгерим Капар: Да, работы Сакена Нарынова. Одна называется, если не ошибаюсь, «Во времени и пространстве», они представлены на территории ЭКСПО.
ПАСТЬ «ЖЕРТВОЙ РЕЖИМА»? ЛЕГКО!
Азаттык: Какие арт-проекты в истории Казахстана вы считаете знаковыми? Кто из казахстанских художников повлиял на вас?
Айгерим Капар: Много важных процессов в искусстве происходило в конце восьмидесятых, в девяностые и нулевые. Но проблема в том, что мы об этом уже не помним. Нет архива. Информация очень обрывочна. Сейчас исследовательница Диана Кудайбергенова пишет книгу о современном искусстве Центральной Азии. Мы часто обсуждаем с ней историю современного искусства Казахстана — это очень сложно, потому что весь этот пласт он даже не описан.
Работы и выставки современных художников не освещаются должным образом и не осмысливаются. Поэтому говорить, что вот эта отдельная работа на века или эта работа, сложно, анализ не был проведен, да и художники обычно работают проектами, вытекающими один из другого, это скорее процесс, который важен сам по себе.
На меня сильно повлияло искусство, и я на личном опыте знаю, какой мощный трансформационный потенциал оно имеет. Мне очень близки работы художницы Алмагуль Менлибаевой. Через них я увидела себя. Откуда я пришла и что со мной происходит. Особое место занимает Молдакул Нарымбетов, лидер арт-группы «Кызыл Трактор». Когда я смотрю на его работы, то вижу и понимаю, что он зашифровал в них послания, которые нам еще нужно будет познавать. У него есть картина и инсталляция «Жук-скарабей», и это такой автопортрет, он тоже катил свой шар, в котором личинки — мы, новое поколение. Мне кажется, через работы Асхата Ахмедьярова и его рефлексию вообще можно написать историю независимого Казахстана и проследить важные события. Много еще других значимых художников: Галим Маданов и Зауреш Терекбай, Ербосын Мельдибеков, Сергей Маслов, Сауле Судейменова, Рашид Нурекеев, группа «Кызыл Трактор». Их работы требуют серьезного искусствоведческого анализа и осмысления.
Азаттык: За последние годы несколько художников-акционистов покинули страну, говоря о преследованиях. Речь идет о Канате Ибрагимове и Паше Касе. Есть ли, на ваш взгляд, в Казахстане творческая свобода, чтобы художники чувствовали себя комфортно?
Айгерим Капар: Смотря, какая у тебя цель. Если ты хочешь пасть «жертвой режима», то это сделать легко. Иди и падай. Если у тебя другая цель, например создавать пространство для изменений или анализ того, что происходит в стране, то пожалуйста. То есть это очень сложный момент и тонкая грань. Не всё зависит только от того, что ты хочешь, но и зависит от места и времени, где ты живешь. Важен контекст. Это всё должно быть соединено, уместно и вести куда-то.
Азаттык: Почему в официальном казахстанском искусстве преобладает тема ханов и батыров? Внимание общества постоянно отсылается к вопросу: «Какими мощными мы были раньше?» Как это объяснить? Это комплекс неполноценности?
Айгерим Капар: Я бы не называла это комплексом, а назвала бы травмой, которая заполняется таким образом. Это постколониальный синдром и колониальная позиция к самому себе. Сложность в том, что очень мало исследований как о современном искусстве и культуре Казахстана, так и об истории. Не сформировалось еще сообщество критиков и искусствоведов с деколониальной позицией, и нам только предстоит осмысление и объяснение того, что происходит и почему. Другое дело, что даже эти же батыры и ханы сделаны или нарисованы некачественно.
Азаттык: Что будет дальше с современным искусством Казахстана?
Айгерим Капар: Смотрите (показывает на здания вокруг ботанического парка в Нур-Сультане), вон стоит центр, вон там стоит театр, там еще один строится. Все они пустые, мертвые внутри и бездарные. Бюджетные деньги куда-то уходят и не работают на нас с вами. Анализируя то, что происходило 20–30 лет назад, и то, что происходит сейчас, нельзя сказать, что прогресса нет. Какие-то изменения в лучшую сторону происходят, но они медленные в силу отсутствия комплексного подхода. Я понимаю, что такое состояние наблюдается в каждой сфере и отрасли Казахстана. И я прихожу к выводу, что самая большая системная проблема и сбой — это коррупция. И пока мы каждый в своей сфере не возьмемся за его решение, то мы никуда не придем. Точнее, придем куда-то, но не туда, куда мы хотим, не туда, куда мы думаем, что идем. И современное искусство — один из самых эффективных способов изменяться и менять. Поэтому я им и занимаюсь.
ИСКУССТВО ЗАЩИЩАТЬ ЭКОЛОГИЮ
Азаттык: Вы вместе с экологами и художниками выступаете против осушения озера Малый Талдыколь в Нур-Султане. Каковы ваши прогнозы о будущем озера? Вы победите или озеро всё же осушат?
Айгерим Капар: Сложная, неоднозначная и даже глупая ситуация. Это озеро уже, наверное, наполовину засыпали — почти труп. Там очень много системных проблем. Много незаконных решений было принято по этому озеру, нарушено несколько международных соглашений и конвенций. Со стороны чиновников тотальная некомпетентность. С одной стороны, если у нас за один день столицу переименовывают, то что уж говорить про маленькое озеро. С другой стороны, я думаю, что мы уже победили, потому что люди не промолчали и встали на защиту Малого Талдыколя.
Азаттык: Почему художники заинтересовались экологической темой?
Айгерим Капар: Потому что у современного искусства нет границ. Оно не работает в какой-то определенной теме, а занимается актуальными вопросами. Я лично работаю над тем, что у меня болит. Водная проблема в Казахстане и Центральной Азии — проблема номер один. Ну как мы можем пройти мимо этого вопроса?!
Нам важно деколонизировать озеро от антропоцентричного влияния и подхода. То есть реабилитировать это озеро и вернуть ему чистое имя, включить его в ментальное сознание горожан, некоторые из которых считают, что это не озеро, а «говноколь». Многие вообще только впервые открывают для себя, что в черте города есть целая система озер.
Также я разрабатываю исследование по озеру Балхаш, которое может постигнуть судьба Аральского моря. Проект поддержан международной кураторской программой. Для меня Талдыколь — это такой же Балхаш по сути. Искусство может стать хорошим способом поднимать эти проблемы в обществе. Дать возможность быть услышанными. Проявить заботу о природе.
КОММЕНТАРИИ