«МУЗЫ НЕ МОЛЧАЛИ»
Азаттык: Валерия, как на казахстанском искусстве в целом и выставочной сфере в частности отразился «коронавирусный» кризис? Как сообщество будет выходить из него? Сможет ли?
Валерия Ибраева: [В стране] продолжают работать летники в кафе и даже барахолки. А вот галереи и музеи закрыты все эти месяцы эпидемии. Получается, наш народ бросили на торговую и потребительскую деятельность. В Европе все работает. Там, скорее, закрыли бы барахолки, если бы они существовали. У нас и в «мирное»-то время посетителей музеев кот наплакал. Так что бояться толп в музеях в нашей стране не стоило бы. Можно было поставить эксперимент и ждать скопления людей в музее имени Кастеева во время карантина. Это был бы беспрецедентный случай.
Можно было поставить эксперимент и ждать скопления людей в музее имени Кастеева во время карантина. Это был бы беспрецедентный случай.
Какая-то деятельность существует в сетях. Самый яркий пример — это Художественный базар, который открыли художники из Бишкека. Это платформа для продажи произведений искусства, где проводятся аукционы. Она охватывает всю Центральную Азию. У них существуют свои правила: продал несколько работ, значит, одну отдаешь в фонд Художественного базара. Такие платформы есть и в Украине, и в России, и, конечно, на Западе.
Международная организация IADA (International Art Development Association. — Ред.) объявляла какие-то выставки. Даже оплот наших консерваторов — музей имени Кастеева — провел онлайн-выставку основателя современного искусства Казахстана Рустама Хальфина.
Искусствовед Дина Байтасова организовала показ работы патриарха итальянского искусства, основателя движения «Арте Повера» Микеланджело Пистолетто на площади перед Акордой (онлайн-презентация прошла 8 июля 2020 года в Нур-Султане по случаю 75-летия Организации Объединенных Наций и в поддержку глобальной борьбы с COVID-19. — Ред.). Так что «музы не молчали». То есть как-то пытаются сопротивляться обстоятельствам.
Недавно читала мнение, что онлайн-образование и онлайн-выставки станут уделом бедных. А богатые смогут общаться вживую, ходить в музеи. В таком случае музеи в нашей стране всегда были достоянием элиты, потому что там посетители ходят на расстоянии более шести метров друг от друга. Видимо, наши власти не могут понять, где в действительности скопление людей!
Если вернуться к вашему вопросу «что было до пандемии и что будет после?», то могу ответить так: «Искусство не умрет». Если коронавирус не накинется исключительно на художников, то, пока живы, они будут работать и искусство будет существовать.
«ОТ ПРАВДЫ НЕ УБЕЖИШЬ»
Азаттык: Валерия, было ощущение, что в прошлом, 2019 году в арт-пространстве Казахстана произошел какой-то всплеск, политизация искусства. В основном это были молодые художники. Прошло несколько крупных выставок с политическим посылом, с правозащитной тематикой. Одна из них — «Дурные шутки» под вашим кураторством. Было несколько перформансов. Почему сейчас, еще до пандемии, создается ощущение затишья в арт-среде?
Валерия Ибраева: У нас искусство всегда реагировало на политические изменения в стране: на репрессии, запрет свободы слова и свободы творчества. И на самом деле в 2019 году произошел всплеск молодежного активизма. Но он был подготовлен старшими художниками.
«У нас есть выбор, у всех». Акция в поддержку активистов (апрель 2019 года)
Жанр художественного активизма пришел к нам, когда группа молодых людей написала: «От правды не убежишь!» И кстати, произведением искусства тут является не сама акция, а фотография. На фото марафонцы бегут по широкой улице Алматы, вдоль растянутого плаката, а рядом дорога, ведущая вверх, и по ней никто не бежит. То есть у бегущих было два пути — один, проторенный марафонским начальством, и второй — альтернативный. Поэтому надпись: «От правды не убежишь» — читается еще более убедительно.
В ноябре у нас по плану должна состояться выставка в Праге, и эта работа приглашена для участия. Плюс ко всему мы готовили очередной выпуск выставки по правам человека «Дурные шутки», и там эта работа тоже должна быть, поскольку фотография зафиксировала изменения в молодежном сознании и появление художественного активизма. Я считаю фотоработу Тамины Оспановой одним из лучших произведений искусства 2019 года.
Потом была прекрасная мирная акция алматинского художника, с цитатой из Конституции Казахстана: «Единственным источником госвласти является народ». Романа обвинили в том, что он там… намусорил. Мы эту фотографию тоже готовили к выставке. Но вот, пока сидим, поскольку скопление людей на выставках у нас — угроза обществу.
«Хочется, чтобы всё было по справедливости» (апрель 2019 года)
Азаттык: Как вы думаете, возможны ли в Казахстане свой Павленский или Бэнкси? Нужны ли они?
Валерия Ибраева: Я не люблю всех этих казахских «робертино лоретти». У нас своя среда, своя логика развития. У нас та же самая Тамина Оспанова — это наш казахский «робертино лоретти». Мало того что это очень сильная акция, теперь мы все расхлебываем последствия — по тюрьмам сидим.
Мало того что это очень сильная акция, теперь мы все расхлебываем последствия — по тюрьмам сидим.
Это не настолько громко прозвучало на международном уровне только потому, что у нас меньше охват. На нас меньшее обращают внимание, чем на Россию. Но на огромную Россию — один Петр Павленский, а на наши 18 миллионов — Тамина Оспанова. В процентном отношении мы круче!
Азаттык: Тамина Оспанова — одно из тех молодых имен среди политически активных художников, за которыми нам стоит следить?
Валерия Ибраева: Не только молодые имена достойны внимания. Среди политически активных художников я бы назвала Ербосына Мельдибекова, который имеет весомый международный имидж. Он создает очень политизированные акции. И это единственный художник в Казахстане, работы которого хранятся не в частных коллекциях, как у других, а в публичных, то есть в музеях. Это очень ценится на международном рынке. При этом в казахстанских музеях нет ни одной его работы! Вот вам пример того, как у нас относятся к политическому искусству и в целом к искусству.
ОТ «МУСОРНОГО ИСКУССТВА» К «ДОЛЖНОМУ ПИЕТЕТУ»
Азаттык: С отношением к искусству властей все более или менее понятно. А вот что касается восприятия современного искусства в обществе, оно как-то меняется?
Валерия Ибраева: О, да, восприятие искусства очень сильно поменялось. Я помню, как мы в СЦСИ — центре современного искусства Сороса — в свое время с трепетом ожидали пятничной прессы. Эта была очередная «полива» на нас. Тогда журналисты, которые писали о свободе слова, при этом с презрением относились к свободе творчества. Современное искусство было непонятным. Первопроходцам пришлось очень тяжело. Склоняли нас, как могли.
Заголовки статей в казахстанской прессе о современном искусстве говорили сами за себя: «Открытое общество голых мужиков», «Мусорное искусство», «Искусство с помойки» и прочее. Были страшные скандалы.
А сегодня, когда журналисты стали ездить по миру, появился большой интерес к современному искусству, изменилось отношение. Можно сказать, что к искусству стали относиться с должным пиететом. Но иногда перегибают с этим.
Открытое общество голых мужиков», «Мусорное искусство», «Искусство с помойки» и прочее. Были страшные скандалы.
К примеру, не очень хорошее искусство, инсталляция из каких-то палок выдается как что-то передовое, прикрывая невысокое качество. При этом фотографии и видео не рассматриваются как искусство, хотя это перспективные виды современного искусства.
Арт-объект в виде гигантской белки, установленный в Алматы перед входом на Атакент, на мой взгляд, прекрасное искусство английского художника. Но из-за него чуть ли не гражданская война началась!
Вот эта дискурсивность как раз свойственна современному искусству. Художники должны создавать спорные вещи, о которых будут спорить, ругаются, много говорить.
Следом была большая дискуссия по скульптуре работы Мельдибекова «Рождение седла». Это деревянный конь с бронзовым седлом в виде отпечатка ягодиц. Вот такой подход мне больше нравится, чем бесконечные восторги в адрес художника, объявившего себя современным.
Азаттык: Наш современник, художник Арыстанбек Шалбаев говорит, что «без политики не может быть даже снимка обнаженной женщины». Должны ли политика и искусство так тесно переплетаться?
Валерия Ибраева: Искусство в принципе интересно только тогда, когда оно реагирует на жизнь. Если углубиться в историю искусства, то и натюрморт или пейзаж несли определенную идею. Например, когда в Российской империи утверждалась национальная идея — это была последняя четверть 19-го века, — на фоне «Могучей кучки», Стасова, прочих художников появился Иван Шишкин с его героическим пейзажем, где он провозглашал русский дух через сосны, рожь, природу. Это было политическое заявление.
Классический пример того, как политика отражается на искусстве, — это фламандский и голландский натюрморты 18-го века. Фламандцы — это католики, которые любят роскошь. А потому на картинах фламандских художников натюрморты представляют собой наваленные на стол в большом количестве фрукты, биту дичь. А аскетический протестантский голландский натюрморт — это, к примеру, только рюмка и лимон.
Политическая идея всегда присутствовала в искусстве. Но актуализация началась в 1968 году, когда в США и Европе начались молодежные движения, сексуальная революция и политические требования. Во всем этом активно участвовали и художники, которые обострили политическую составляющую искусства.
К нам это пришло чуть попозже. Хотя и наши, казахстанские художники пытались это делать еще в 1960-х годах. Они учились в художественных вузах Москвы и Ленинграда и возвращались оттуда с готовым пропагандистским багажом. Шестидесятники, такие как Салихитдин Айтбаев, Абдрашит Сыдыханов, отказались ехать учиться в другую страну (Россию. — Ред.), посчитали правильным учиться здесь. Они высказали свою позицию.
«ПРЕДСТАВИТЬ, ЧТО ОСЫПАЛИ ЗОЛОТОМ СВОБОДОМЫСЛЯЩЕГО ХУДОЖНИКА, НЕВОЗМОЖНО»
Азаттык: Я помню, что в советское время практически все делалось по государственному заказу. И, к примеру, «заказные» фильмы режиссера Гайдая остались и сегодня востребованными. Можно ли говорить о чем-то стоящем сегодня в сотрудничестве государства и художника?
Валерия Ибраева: Наше государство стало умнее и дает деньги только проверенным авторам. К примеру, «чудная» скульптура Назарбаева в виде Вашингтона, сидящего на троне. Тут совершенно безошибочно нашли автора, который выполнил то, что хотел заказчик.
Представить, что осыпали золотом какого-то свободомыслящего художника, просто невозможно. Гайдай был один такой на огромное население Советского Союза.
Не видела, чтобы свободомыслие проявилось в госзаказе. Тут включается и цензура, и самоцензура.
Но у нас я такого не встречала. Не видела, чтобы свободомыслие проявилось в госзаказе. Тут включается и цензура, и самоцензура.
Что-то удавалось делать ARTBAT FEST, который существовал на государственные средства. Но это было скорее на уровне формы, но не содержания. Хотя в свое время сама форма раздражала. Сегодня к новым формам уже привыкли.
Азаттык: Получается, что к каким-то вещам можно просто приучить общество? Воспитать вкус?
Валерия Ибраева: В принципе, одна из функций искусства — воспитательная. На самом деле то, что мы называем современным искусством, — это искусство идеи. В Советском Союзе называли «безыдейностью» просто крашеный холст, просто пейзаж.
В начале 1990-х было модно дарить картины с изображением коней, гор, казахских степей. У каждого в доме должен был быть кусок родной природы. И обязательно в золотой раме. Китч тоже достоин внимания исследователей. А вот потребителю лучше просто ходить в музеи.
Азаттык: Мне кажется, иностранцы именно китч покупают с удовольствием в наших казахстанских художественных галереях.
Валерия Ибраева: Иностранцы разные, как и мы. Кто-то искал настоящее искусство, и я знаю много таких. Кому-то достаточно картинки с конями, горами. Это такая картина-открытка, только написанная красками.
Азаттык: Я знаю, что у вас из-за пандемии сорвалась немало запланированных поездок с выставками. Что нас ждет после карантина в плане выставок?
Валерия Ибраева: Мы должны были ехать в мае в культурную столицу Европы. Это город Риека в Хорватии. В ноябре запланирована Прага. Мы готовили выставку по правам человека в Artmeken Gallery, сейчас готовим каталог. То есть все работают, как-то копят идеи, работают с художниками. Мы ждем ренессанса после карантина. Я полна оптимизма.
КОММЕНТАРИИ