Доступность ссылок

Срочные новости:

«Следующий шаг – враг народа». Запрещенные плакаты о Путине и ФСБ


Российский графический дизайнер Евгений Добровинский.
Российский графический дизайнер Евгений Добровинский.

Самому титулованному российскому графическому дизайнеру, театральному художнику и плакатисту Евгению Добровинскому настойчиво «не рекомендовали» включать свои работы на политические темы в экспозицию его персональной выставки, которая проходит сейчас в Москве в Бахрушинском музее. Плакаты, посвященные спецслужбам, РПЦ и Владимиру Путину, не только не были допущены до экспозиции, но и были изъяты из макета каталога выставки, приуроченной к 75-летию художника. Об этой истории сам Евгений Добровинский написал в своем Facebook'е, а позже подробно рассказал Русской редакции Азаттыка – Радио Свобода.

Перечисление регалий Евгения Добровинского может занять несколько печатных страниц: первый Гран-при на Международной биеннале графического дизайна он получил еще в 1974 году. С тех пор Добровинский нарисовал десятки работ, получавших самые престижные международные награды, работал и продолжает работать в российских театрах, занимается каллиграфией, книжным дизайном, рекламой, несмотря на солидный возраст преподает в собственной школе каллиграфии. Добровинский – член сразу трех российских художественных союзов: Союза дизайнеров, Союза художников России и Союза театральных деятелей.

Выставка в Бахрушинском музее – редкое событие: за все годы карьеры у Евгения Добровинского, несмотря на его титулы, было буквально несколько персональных выставок. Тем обиднее, говорит он сам, было впервые в жизни фактически столкнуться с цензурой. Тот факт, что эта чаша миновала его до сих пор, Добровинский связывает с тем, что свои плакаты на политические и социальные темы раньше предпочитал публиковать лишь в собственном Facebook'е, где художник давно достиг максимума в пять тысяч друзей и имеет более 1400 подписчиков. Директор Бахрушинского музея Дмитрий Родионов не ответил на отправленное Радио Свобода по электронной почте письмо с вопросом о том, почему Евгению Добровинскому было «не рекомендовано» включать в экспозицию несколько своих плакатов. В ответ на телефонный звонок секретарь Родионова ответила Радио Свобода, что тот находится в командировке.

Радио Свобода: Евгений, расскажите, с чего все началось.

Евгений Добровинский: Летом этого года, в июле, мне исполнилось 75 лет, и намечалось, что выставка откроется в день моего 75-летия, 30 июля. Уже несколько месяцев оставалось, я готовился, потом мне позвонили и сказали, что выставка не может быть в эти сроки, назначили какие-то другие. Ну, в принципе, не страшно, хотя и обидно. Я нашел другой зал, устроил там выставочку. Дело в том, что у меня дочь шестилетняя, которая родилась со мной в один день, и мы устроили такую симпатичную выставку, совместную такую шутку.

Потом открытие выставки откладывалось еще несколько раз по каким-то причинам, зачем-то им нужен был зал, это меня не касается, но это все было не очень приятно. Я один из самых старых, может быть, действующих плакатистов, и я активно занимаюсь политическим плакатом, социальным плакатом, как я это называю, реагирую на то, что происходит в нашей бедной стране, и публикую это в Facebook'е. Мою выставку курировала Инна Мирзоян, это куратор Союза театральных деятелей. Помимо того что я плакатист и каллиграф, я еще и главный художник в Театре Левитина, в Театре «Эрмитаж», и состою помимо Союза художников и Союза дизайнеров в Союзе театральных деятелей.

Одна из работ Евгения Добровинского, «не рекомендованная» для показа директором музея им. Бахрушина.
Одна из работ Евгения Добровинского, «не рекомендованная» для показа директором музея им. Бахрушина.

Размещать острые плакаты просто не разрешил директор музея. Он очень милый человек, я его знаю сто лет, подготовка к выставке осуществлялась задолго до ее открытия. Было сложно, потому что хорошо отпечатанных плакатов не было, они были все или в компьютере, или не очень хорошие, и нам нужно было напечатать их. Поэтому нужно было точно знать, что будет повешено, что нет, и мы для подстраховки ему предоставили. Мой куратор пошла к нему, и он, так сказать, не порекомендовал. Я при этом не присутствовал, но я и не протестовал, потому что я отлично понимал, что если я не уберу эти плакаты (кстати, те, что я опубликовал в Facebook'е, еще не самые острые)... [то выставки не будет]. Но я считаю несправедливым, если публика это не увидит, поэтому я опубликовал их сам. Многие боятся такие вещи делать, а я... в таком возрасте стыдно бояться. Вернее, я как бы боюсь и делаю, потому что я считаю, что, если приходит мысль и я ее сделал, я обязан это показать, – вот такая простая философия.

Радио Свобода:​ Вам передали отказ не выставлять эти работы через куратора или директор звонил вам лично, как-то это объяснял?

Евгений Добровинский: Через куратора. Кроме того, там выходил каталог, и в каталог тоже кое-какие работы не пошли. Из каталога были изъяты пять работ. Каталог готовит музей, макет готовит музей, я вместе с верстальщиком из музея готовил каталог. Когда каталог был сверстан, его визирует директор, и в процессе визирования директор очень мягко и аккуратно сообщил мне, что вот эти и эти работы лучше убрать, иначе он не завизирует.

Плакат Евгения Добровинского, «не рекомендованный» для выставки в честь его 75-летия.
Плакат Евгения Добровинского, «не рекомендованный» для выставки в честь его 75-летия.

Радио Свобода:​ Это было еще до того, как стало понятно, что и выставлены они тоже не будут?

Евгений Добровинский: До того, конечно.

Радио Свобода: ​Вы тогда уже поняли, наверное, что этих работ зрители не увидят.

Евгений Добровинский: Ну да.

Радио Свобода:​ Вообще, в вашей долгой карьере что-то подобное бывало?

Евгений Добровинский: Нет. Но дело в том, что я их физически не выставлял. Они существовали в Сети, я их не печатал, негде было выставлять, ну, как-то не получалось. Вы знаете, это такая тягомотина всегда – делать выставки, и я так много работаю, что как-то выставок у меня мало. Это просто я решил, что мне 75, и я уже не очень хорошо себя чувствую, и вот к 75-летию я сделал две выставки, сейчас будет третья, это связано с моими еврейскими делами: я выставляюсь на ярмарке Non/fiction, которая начнется через два дня, в пресс-центре выставляю 23 плаката, посвященные еврейскому шрифту. Я довольно хорошо знаю эту сторону дела. 23 больших плаката, посвященные буквам ивритского алфавита, вполне приличная, не постыдная выставка. Я ее делал для израильского посольства.

Радио Свобода:​ Какие чувства вы испытали в связи с тем, что вам не дали показать на выставке некоторые ваши плакаты?

Евгений Добровинский: Ну, я же понимаю, что этот директор очень милый человек, такой тихий, скромный, я его давно знаю, и он боится за свою должность. Какие чувства? Конечно, гадко, что тут скажешь. У меня пять тысяч друзей и сколько-то подписчиков, не знаю даже сколько, и они получают всю информацию от меня. Такого количества зрителей мне вполне достаточно, мне не нужны особенно выставки. Вот сейчас я сделал несколько выставок, они меня подкосили, я лежу больной. Для меня Сеть – это замечательная вещь, я с самого начала Facebook'а там и благословляю этот способ выставляться.

Плакат Евгения Добровинского, посвященный РПЦ, также не допущенный на выставку.
Плакат Евгения Добровинского, посвященный РПЦ, также не допущенный на выставку.

Радио Свобода:​ Запретили плакаты, посвященные именно Путину, РПЦ, спецслужбам...

Сейчас настоящий плакат задушен обстоятельствами.

Евгений Добровинский: Ну, политике, да. Там Путина, в общем, мало, там один плакат с ним. Кстати, посвященный «Архипелагу ГУЛАГ» плакат, со Сталиным и крестами в усах, получил главный приз на биеннале «Золотая пчела» (ежегодная Международная биеннале графического дизайна. – Ред.), он висел там. То есть это все неоднородно, это все какие-то мелкие инициативки и страхи людей, мне кажется, которые стараются, как бы чего не случилось. Может, никто бы и не обратил внимания на эту выставку, это небольшая выставка, 50 плакатов. Ну, может, и большая, потому что редко кто может выставить 50 качественных плакатов сейчас, поскольку, на мой взгляд, сейчас настоящий плакат задушен обстоятельствами, все занимаются какими-то красивыми картинками, печатают их крупно и называют это плакатами. Вы видели мои плакаты и знаете, о чем я говорю. То, что я делаю, это настоящий плакат. Это не бахвальство, потому что я имею такое количество международных наград, что это уже не мое мнение. Я просто говорю о том, что плакаты эти качественные, они ясные, они говорят ясным языком, они точно отражают то, что я думаю, а я считаю, что я придумал плакат, – пускай люди увидят.

Этот плакат, посвященный ГУЛАГу, выиграл главный приз на биеннале графического дизайна «Золотая пчела», но не был рекомендован для показа на собственной выставке художника.
Этот плакат, посвященный ГУЛАГу, выиграл главный приз на биеннале графического дизайна «Золотая пчела», но не был рекомендован для показа на собственной выставке художника.

Радио Свобода:​ Плакаты ваши действительно говорят сами за себя о том, что вы думаете о происходящем в России, но, если попросить вас сформулировать это словами, что бы вы сказали?

Евгений Добровинский: Мерзко! Я не знаю, мне проще нарисовать. (Смеется.) Вы понимаете, я же родился в 1944 году, еще при Сталине пошел в школу, то есть я посмотрел все стадии развития страны, только при Ленине не жил. При Сталине я уже жил, и довольно много. Я помню, в 1953 году он умер, я был во втором или в третьем классе, нас выстроили на линейке, учительница сказала: «Умер Сталин» – и заплакала. И мы все зарыдали. Это была начальная школа, такое одноэтажное здание в городе Симферополе, на окраине. Я это прекрасно помню. Ну, и потом все эти перипетии – Хрущев, Брежнев, вся эта история. Вроде было как бы жестче в советские времена, но почему-то не было так гадко. У меня одно слово – гадость, мерзость. Вот у меня ощущение какой-то гадливости и мерзости от этого всего.

Вроде было как бы жестче в советские времена, но почему-то не было так гадко.

Радио Свобода:​ Когда вы последний раз сталкивались с цензурой?

Евгений Добровинский: Да нет, вы знаете, не сталкивался, потому что я особенно не выхожу за пределы Интернета. Не было такого. Да и это, вы понимаете, не было агрессивно, что «если вы не снимете, мы вас...». Нет, это было мягко сделано. Да я и не стал бы спорить, серьезно. Гадость и мерзость. И, с одной стороны, я это делаю, но я понимаю, что это может кончиться разными способами, особенно сейчас, с этими «иностранными агентами» и прочим. Но если сформулировать, будет так: «Я боюсь, но я должен». Потому что лучше меня, опять нескромно говорю, таким языком никто не скажет.

Радио Свобода:​ Вы теперь тоже «иностранный агент», с этой минуты.

Евгений Добровинский: Да, конечно. Следующий шаг – это «враг народа». Это очень логично: сначала организации, НКО – «иностранные агенты», потом люди – «иностранные агенты», а потом организация – «враг народа», и человек – «враг народа», и все, мы туда идем.

Радио Свобода:​ То есть вы сталинские времена вспоминаете сейчас все чаще и чаще?

Евгений Добровинский: Я вспоминаю их с некоторой нежностью, удивительно для самого себя. (Смеется.) Я серьезно говорю. У меня ощущение – может быть, это возраст – очень неблагоприятные от перспектив, какие-то очень мрачные от перспективы того, что будет с нами.

Плакат Евгения Добровинского, «не рекомендованный» для показа на его юбилейной выставке.
Плакат Евгения Добровинского, «не рекомендованный» для показа на его юбилейной выставке.

Радио Свобода:​ Вы, коренной крымчанин, как восприняли события 2014 года?

Евгений Добровинский: Да, я еще и крымчанин. Вы знаете, когда это случилось, я был просто в ужасе, и что дальше началось, вот эти беснования на эту тему... Дело в том, что я с Крымом очень связан, у меня там сестра, в общем, вся немногочисленная родня, оставшаяся после Холокоста. Семья очень сильно попала под Холокост, потому что жили они на той стороне Днепра, в Винницкой области. Я с Крымом был связан еще и потому, что я туда регулярно возил [учеников]. Я преподаватель, у меня собственная школа каллиграфии, я сейчас уже не преподаю, просто сил не хватает, но я преподавал в Полиграфическом институте, который я сам окончил, в Британской высшей школе дизайна, я там же числюсь еще преподавателем, консультирую еще в других институтах, в общем, много где. Я собирал группы и возил их в Крым, и в Крыму мы работали, рисовали, занимались всякими философскими вещами, связанными с искусством в широком смысле слова. И когда это случилось, я сказал: все, стоп, я больше никакой деятельности в Крыму вести не буду. И в 2014 году я это прекратил.

Я сказал: все, стоп, я больше никакой деятельности в Крыму вести не буду.

Езжу туда к сестре, сестра больная, ей 81 год, навещаю ее. Вот, собственно, и все. Что сказать, тоже ощущение лжи. Да, очень хорошее слово, которое тоже многое объясняет, – «ложь». Ложь и гадость. Ну, и воровство. Это все исходники. Просто мерзко, не хочется к этому прикасаться. Двойственное ощущение: с одной стороны, хочется как бы от этого уйти. Я рисую обнаженных моделей или какие-то пейзажи, я художник, может быть, меньше времени этому уделяю, чем мог бы, поскольку я прежде всего, конечно, дизайнер графический, но я рисующий человек, и можно было бы уйти, как мне многие говорят: ну что, тебе больше всех надо, рисуй себе, ходи на пленэр. У меня много работ такого рода, я просто их не выставляю, иногда продаю, но редко сейчас, я дарю и так далее. Можно было бы уйти, и многие таким образом, кстати говоря, уходят от действительности и там как-то пересиживают. Но сколько уже можно пересиживать? У меня времени нет пересиживать. А какие-то идеи есть, вот это вот и получается. Я не властен. Я себя не сравниваю, но я думаю, что Мандельштам хорошо понимал, что он делает, когда писал: «Мы живем, под собою не чуя страны». Он отлично понимал, что будет, ну, гипотетически, после этого всего. Но он это делал не потому, что он был бесстрашным, я думаю, а потому, что считал, что у него родилось это стихотворение – и оно родилось, вот и все. Я все время об этом вспоминаю, и это для меня образец настоящего художника.

КОММЕНТАРИИ

Корпорация РСЕ/РC, к которой относится Азаттык, объявлена в России «нежелательной организацией». В этой связи комментирование на нашем сайте, лайки и шэры могут быть наказуемы в России. Чтение и просмотр контента российским законодательством не наказуемы.
XS
SM
MD
LG