Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган говорит, что его страна не желает эскалации конфликта с Россией после того, как турецкие истребители сбили российский бомбардировщик Су-24, который, по заявлениям турецкой стороны, нарушил ее воздушное пространство. Один из пилотов был убит предположительно действующей в регионе группой сирийских мятежников. Президент России Владимир Путин назвал это «ударом в спину».
Чтобы понять значение этого события и то, какие последствия оно может иметь, Азаттык попросил ведущих военных экспертов и аналитиков высказать свое мнение по этому вопросу.
ВОЗМОЖНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Эксперт из Davis Center for Russian and Eurasian Studies Гарвардского университета Дмитрий Горенбург:
— Это происходит сразу после того, как был сбит российский пассажирский самолет [над Египтом], и после терактов в Париже, когда много говорят о формировании коалиции или альянса против [«Исламского государства» (ИГ)]. Все эти страны должны были начать действовать совместно, но для меня достаточно ясно, что различные интересы стран делают это трудной задачей сейчас.
Главный редактор британского еженедельника Economist и вице-президент исследовательского центра Center for European Policy Analysis в Варшаве и Вашингтоне Эдвард Лукас:
— До сих пор всё это очень хорошо выглядело на российском телевидении — показывались запускаемые с моря ракеты и видеоролики российских самолетов. Однако сегодняшний день показывает, что это настоящая война и что Россия не способна обеспечить безопасность своих самолетов. Этот инцидент рано или поздно должен был случиться. Там в спорном воздушном пространстве летают французские, американские, российские и сирийские самолеты и, несмотря на все переговоры о невступлении в конфликт, это очень трудно осуществить на деле.
Лектор в King's College London Александр Кларксон:
— Турции никогда не нравилось то, что Россия пытается делать в Сирии, и, хотя Путин видел это как конфликт с США, ясно, что это глубже. Турция неоднократно предупреждала россиян, что не потерпит нарушения своего воздушного пространства, и в определенный момент Эрдогану пришлось сказать: «Нам нужно показать им, что мы серьезно настроены на защиту наших интересов».
Профессор из Center for Global Affairs Нью-Йоркского университета Марк Галеотти:
— Прежде всего, мы не начинаем Третью мировую войну. Сказав это, [надо отметить], что речь Путина была не просто выражением недовольства, он в буквальном смысле был в ярости. Напряжение между Россией и Турцией усиливалось уже некоторое время, российские разведчики проводили операции в турецких городах. Они давили на турков в некотором смысле больше, чем готовы были надавить на страны Западной Европы.
Эксперт из округа Колумбия, специализирующийся на вопросах российской обороны, Кайл Фриз:
— Последствия могут быть значительными, если не уладить должным образом. Турция и Россия, на самом деле, сблизились во время украинского кризиса, поскольку Турция стала большим рынком сбыта российского газа, получив большую часть доли, которая поставлялась в ЕС. Я думаю, Россия сейчас поставляет 60 процентов природного газа в Турции. Отрежут ли они его? Скорее всего, нет, особенно учитывая то, что «Газпром» всё еще приходит в себя после всех своих потерь в Европе. Я искренне удивлен, что Россия и Турция не выработали соглашения по воздушному пространству, особенно учитывая то, что Россия и США доказали, что сотрудничество может иметь место, чтобы предотвратить подобные инциденты.
Советник ЕС по иностранным отношениям Густав Грессель:
— Вмешательство [России] в Крым стало большим шоком для Эрдогана, и плохое обращение с крымскими татарами Эрдогану было тяжело принять. Последней каплей стало то, что вмешательство в Сирии и воздушные удары начались без одобрения Турции (или как минимум не на условиях Эрдогана). Эрдоган, по моему мнению, посчитал это личным оскорблением. И Турция стала гораздо больше критиковать Россию, особенно после первых нарушений воздушного пространства. И сейчас, я думаю, Эрдоган хотел подчеркнуть то, что с Турцией надо считаться и не обращаться с ней как с второсортным игроком. По-моему, это в равной степени касается престижа и спасения имиджа, как и самого российского вмешательства.
Главный аналитик IHS по страновым рискам Алекс Кокчаров:
— Большой проблемой в сирийском конфликте является то, что он начался как конфликт через представителей, в котором его спонсоры находились далеко от ситуации на месте. Сейчас дистанция между самими спонсорами, причастными к конфликту с военной точки зрения, быстро сокращается. В то время как Россия настаивает, что ее военная операция в Сирии включает только воздушные силы, есть многочисленные сообщения, в которых говорится, что некоторые российские наземные войска также находятся в Сирии.
РЕАКЦИЯ ПУТИНА
Дмитрий Горенбург:
— С точки зрения Эрдогана, он защитил свои границы, поэтому он не выглядит слабым. Вопрос в том, как Путин сыграет, чтобы избежать унижения у себя дома?
Александр Кларксон:
— Россияне устроили хорошее шоу, но у них нет технических возможностей, связей и силы, чтобы вести настоящую кампанию в Сирии. Они пошли на безумные риски, нарушали турецкое воздушное пространство и, кажется, имеют неоколониальное отношение к мятежникам и ко всему региону в целом и думают: «Мы можем здесь делать, что хотим». Как и в случае с Украиной, Россия недооценила силу [своего врага].
Марк Галеотти:
— Если Турция не извинится, то мы можем столкнуться с эскалацией борьбы между Турцией и Россией. Мы можем также наблюдать дополнительную поддержку из России экстремистским курдским движениям, что является классическим российским методом поддержки злого врага твоего оппонента.
Эксперт Российского совета по международным делам, аналитик по стратегии России на Ближнем Востоке Юрий Бармин:
— Судя по его заявлению, Путин решительно настроен рассчитаться с Турцией за эту трагедию если не на международном уровне, то как минимум за счет двухсторонних отношений. У России и Турции — тесные финансовые и промышленные связи, я думаю, что эти отношения пострадают больше всего. Строительство газопровода, о котором говорят уже почти год, также будет приостановлено. В России звучат призывы приостановить все полеты в Турцию — это стало бы большим ударом для туристического бизнеса страны, поскольку россияне составляют 30 процентов всех туристов в Турции.
Анна Борщевская из Вашингтонского института:
— Я не думаю, что какая-то из сторон хочет прямой военной конфронтации. Россияне знают, что НАТО работает очень хорошо, они с этим знакомы уже много лет. Россияне также пробовали воздушное пространство членов НАТО, — возможно, они не ожидали такой жесткой реакции турков. Но я думаю, что Путин просто использует эту ситуацию, чтобы улучшить свой имидж у себя дома.
ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ НАТО
Дмитрий Горенбург:
— Я предполагаю, что люди в разных столицах стран НАТО пытаются разобраться, каким должен быть ответ, и мы сможем больше узнать в следующие 48 часов. Будет много заявлений, и, возможно, ответная реакция в экономической сфере, и, может быть, какой-то ответ в виде сбитого турецкого самолета, если он близко подлетел к российской базе или что-то в таком роде. Это может быть одним событием, которое станет индикатором того, что может произойти.
Директор Kennan Institute в Woodrow Wilson International Center for Scholars Мэттью Рожанский:
— Еще очень рано делать выводы, но просто позвольте сказать, что впервые в современной истории страна НАТО напрямую обстреляла и сбила российский военный самолет. Даже если это и не перейдет в вопрос НАТО — Россия, это определенно станет обострением кризиса в российско-турецких отношениях, которые накалялись уже несколько месяцев или даже лет. Ясно, что Россия и Турция имеют несовместимые цели в Сирии и что лидеры обеих стран инвестировали в эти цели огромный политический капитал, поэтому отступить будет нелегко. Я думаю, что это будет подано как агрессия НАТО вместе с тем аргументом, что Америка виновата в том, что помешала лучшей координации.
Марк Галеотти:
— Это не изменит позицию Германии, которая хочет видеть Россию как часть решения кризиса в Сирии. Неясно, что сделает Вашингтон, поскольку он определенно — доминирующий игрок в НАТО и близкий союзник Турции, но он также больше всего замешан в Сирии и может многое потерять.
Кайл Фриз:
— Это, конечно, может превратиться в кошмарный сценарий для НАТО в зависимости от того, как отреагирует Кремль. Однако, опять же, в связи с экономическими трудностями России, я не думаю, что многое может случиться и случится. Я могу предположить, что Франция будет недовольна Турцией, Германия будет осторожным посредником (хотя при этом и будет сочувствовать Путину — между Меркель и Эрдоганом натянутые отношения), а Великобритания и США попытаются остаться в стороне, насколько это возможно.
Юрий Бармин:
— Отношения между НАТО и Россией находятся на рекордно низком уровне, что я не думаю, что они могут стать еще хуже, однако это определенно является огромной проблемой. Такого еще не было, чтобы Путин назвал какую-либо страну, как это произошло в отношении Турции, «пособником террористов».
Густав Грессель:
— Нужно посмотреть, как отреагируют другие страны НАТО. Проблема в том, что Турция ведет весьма двойственную политику в Сирии, и ИГ вызывает большие опасения среди других союзников НАТО. Турция продолжает оставаться главным получателем нелегальной нефти ИГ, и Турция продолжает оставаться страной транзита для европейских иностранных боевиков в ИГ. Усилия Турции по решению обеих проблем были довольно вялыми, и тот факт, что Турция применяла некоторые исламистские группировки против курдских бойцов, не добавляет доверия [Запада] Анкаре. Поэтому Эрдоган не пользуется полной поддержкой Запада, а то, что Россия против Запада, не обязательно означает, что Запад готов поддержать любые действия Турции.
ВЗРЫВООПАСНАЯ СИТУАЦИЯ
Александр Кларксон:
— НАТО и Германия особенно заинтересованы в немедленной деэскалации. Турция также заинтересована в деэскалации. Однако то, что Россия делает на турецкой границе, граничит с безумием, поскольку перед Турцией стоит серьезная угроза войны в связи с тем, что происходит в Сирии, и они их предупреждали много-много раз, что примут меры. Турция использует это, чтобы показать России: «Есть части Сирии, где у нас есть союзники, поэтому вы не можете делать всё, что хотите».
Марк Галеотти:
— Российская аудитория ожидает, что турки будут врагами-предателями, однако Путина не будут называть «тряпкой», если он не вторгнется в Турцию. Создадут реальность, в которой Турция неправа. Также можно ожидать, что в российской прессе будут показывать слова любого другого мирового лидера, который скажет что-либо хоть отдаленно связанное с тем, что Турция была «неправа».
Российский военный эксперт в Wilson Center Майкл Кофман:
— Я думаю, что в этом сценарии люди играют большую роль, а двое лидеров представляют взрывоопасную смесь. В то время как Владимир Путин славится злопамятностью, Тайип Эрдоган проявляет ее еще больше и также известен эмоциональным подходом. Результатом этого может стать принцип «око за око», и вопрос может выйти из-под контроля.
Дмитрий Горенбург:
— Часть проблемы состоит в том, что, когда Россия начала действовать в Сирии, очень много усилий было направлено на то, чтобы уменьшить противостояние между США и Россией, но они своего рода проигнорировали всех остальных и решили, что США будут взаимодействовать с Москвой. Сейчас появилась проблема, что двум лидерам с похожими темпераментами нужно показать себя патриотами, поэтому можно видеть, к каким проблемам это может привести.
Эксперт из Royal United Services Institute Майкл Стивенс:
— Обе стороны показывают пальцем на политику друг друга в Сирии и считают, что другая сторона поддерживает террористов. Но ни одна из сторон не видит ИГ как угрозу номер один в Сирии. Ирония в том, что это может вылиться в пиар-войну за сердца и умы между двумя столицами.
