ВТОРАЯ БИТВА ЗА ЛОГОВО ШТАЗИ
Бывшая штаб-квартира восточногерманской тайной полиции Штази в Берлине пребывает в критически ветхом состоянии. При этом и федеральное правительство, и активисты-правозащитники, и политические деятели предлагают совершенно разные идеи в дискуссии относительно коммунистического прошлого.
На сегодняшний день в рабочих помещениях бывшего министра госбезопасности Восточной Германии Эриха Мильке функционирует музей. Им руководит бывший узник тюрьмы при Штази Йорг Дризельман.
Правительство Германии, планируя провести ремонт и превратить здание в национальный мемориал, желает взять помещение под свой контроль. Эти планы спровоцировали дискуссию по поводу того, кто и как будет в дальнейшем интерпретировать историю Восточной Германии.
Правительство настаивает на срочном ремонте и создании общенационального мемориала. Правозащитники выражают тревогу, что ремонт может превратить здание в еще один блестяще-глянцевый современный музей, который потеряет неподдельность и идентичность с тем временем.
Через двадцать лет после того как граждане штурмом взяли Штази в январе 1990 года, обе стороны ведут острую полемику о прошлом и будущем всего комплекса зданий, которые когда-то были основой надзора Восточной Германии.
Правительство не желает, чтобы правозащитники контролировали памятник коммунистического режима. Активисты правозащиты, в свою очередь, не хотят позволить государственной структуре подчинить себе труд всей их жизни. Правительственные чиновники пытаются снять напряжение, предлагая независимым активистам, включая Йорга Дризельмана, принять активное участие в создании национального мемориала и архива.
Правозащитники в ответ противятся предложениям властей о сотрудничестве. Йорг Дризельман считает, что участие государства лишь обюрократит идею сохранения памяти о репрессивном режиме Восточной Германии.
МУЗЕЙ И ДИССИДЕНТ
Йорг Дризельман начал борьбу против системы, будучи еще очень молодым. Его бросили в тюрьму, когда ему было 18 лет, и западногерманскому правительству пришлось давать выкуп коммунистическим властям за его освобождение.
Может быть, именно поэтому он так противится планам властей. По его убеждению, ничего не надо менять. Дризельман уверен, что музей должен продолжать свое существование и нужно также продолжать проводить туры по зданию Штази.
У Дризельмана нет современной музейной аппаратуры, но он довольно талантливый рассказчик. И успех деятельности музея подтверждается цифрами. В 2009 году музей посетило 100 тысяч человек. Это является определенным свидетельством заинтересованности общества в сохранении памяти о режиме.
КРАХ СПЕЦСЛУЖБ
Демонтаж диктатуры начинался именно с полного нивелирования функций коммунистических секретных служб безопасности. И этот процесс наблюдался не только в Восточной Германии. Собственно говоря, это стало характерным для многих стран Центральной Европы, входивших в коммунистический блок. Кроме Восточной Германии, особенно ярко это проявилось в Венгрии и Чехословакии.
Сегодня практически во всех странах так называемой народной демократии действуют законы люстрации. Согласно этим законам, граждане страны, сотрудничавшие в прошлом с органами власти, включая органы тайной полиции, не могут занимать высокие
В одной только Чехословакии, например, под действие подобного закона подпали 140 тысяч человек, которые сотрудничали с коммунистическим режимом в разных должностях в 1948–1989 годах. С 1993 года жертвы репрессий коммунистического режима в Чехии получили возможность и право знакомиться с досье, заведенными на них спецслужбами. С 1996 года это распространилось на всех граждан страны.
В конце концов подобные законы стали действовать в Словакии, Румынии и Польше. Прибалтийские государства тоже активно используют законы, связанные с демонтажем коммунизма вообще и спецслужб в частности.
НАДЗОР ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Процесс декоммунизации на этих странах в географическом плане остановился. Демонтаж прошлого режима так по-настоящему и не коснулся всего постсоветского пространства.
Попытки декоммунизации в Украине не были доведены до конца. Функции спецслужбы по надзору за обществом были приостановлены во времена президента Виктора Ющенко, но сама контора продолжала существовать. Сегодня появились признаки ее активизации именно в плане рычага власти по контролю над обществом.
В странах Центральной Азии декоммунизация не только не состоялась, но и застопорилась из-за усиления авторитарной системы правления. При этом авторитаризм не только не видоизменил органы госбезопасности, но перевел их в подчинение самому главе государства. Активность спецслужб заметна в обществе иногда больше, нежели усилия всего правительства. Это доведено до абсолюта в Туркменистане.
В Казахстане важность и даже необходимость спецслужб подтверждается серией знаковых судебных процессов недавнего времени. Суд над журналистом Рамазаном Есергеповым в прошлом году был инициирован и проведен под прямым кураторством КНБ. Журналисту дали три года тюрьмы за опубликование сведений, которые КНБ приказал считать государственной тайной.
Серьезное, если не главное, участие казахских спецслужб прослеживалось в расследовании дела бывшего президента компании «Казатомпром» Мухтара Джакишева. Органы безопасности не только органично вплелись в постсоветские структуры. Автократия на деле доказывает необходимость их постоянного участия в повседневном надзоре над обществом.
Опыт стражей советского режима вполне сгодился для поддержания и укрепления власти новоявленных постсоветских президентов. Дело рук советских чекистов оказалось сильнее даже самой Советской власти.
(Независимый журналист Александр Народецкий живет и работает в Лондоне. В данной статье он излагает свою точку зрения и свои суждения. Они могут не совпадать с позицией редакции радио Азаттык.)
