Во второй половине дня 10 июля 1995 года, когда вооруженные отряды боснийских сербов окружили его родной город Сребреницу, Нихад Чатич включил свой микрофон и записал свой последний, безнадежный крик о помощи.
«Сребреница превращается в огромную бойню. Мертвых и раненых несут в больницу, не переставая. Придет ли хоть кто-нибудь в мире и посмотрит на трагедию, обрушившуюся на Сребреницу и ее народ?» — прокричал Нихад Чатич дрожащим от отчаяния голосом.
Его мать Хаджра хранит эту запись на своем мобильном телефоне. Кроме нее и нескольких черно-белых фотографий, у нее больше ничего не осталось от ее сына — радиожурналиста, убитого в числе более восьми тысяч мусульманских мальчиков и мужчин в Сребренице во время Боснийской войны. Эта резня считается самым бесчеловечным преступлением в Европе после Второй мировой войны и доказывает, что угроза геноцида продолжает существовать в Европе спустя полвека после Холокоста.
ТЫСЯЧИ ЖЕРТВ
Нихад Чатич, которому в момент захвата Сребреницы было 26 лет, работал на местной радиостанции «Голос Сребреницы» в течение всего времени конфликта 1992—1995 годов. Когда сербские отряды окружили город, его репортажи из осажденной Сребреницы широко транслировались по всей стране.
Спустя один день после своего последнего репортажа Нихад Чатич, его мать Хаджра и отец Джунуз покинули Сребреницу и присоединились к тысячам боснийских мусульман, укрывшихся на старом аккумуляторном заводе, ранее служившем базой для голландских миротворцев ООН в деревне Поточари. Однако миротворцы покинули базу, передав ее сербским отрядам под руководством Ратко Младича. Хаджру отделили от ее мужа и сына — больше она их не видела.
Тело Джунуза нашли десять лет спустя в массовом захоронении, спрятанном под кучей мусора. Нихад остается в числе 1200 жертв в Сребренице, которые до сих пор не найдены. После войны, унесшей жизни 100 тысяч человек, еще семь тысяч считаются пропавшими без вести.
— Я боюсь, что никогда его не найду. Если бы я нашла даже его мизинец, у меня было бы место, где почтить его память, — говорит Хаджра Азаттыку.
Нихад и Джунуз вместе с другими около 20 тысячами мужчин и мальчиков попытались пешком пройти 50 километров, отделявших базу от территории, находившейся под контролем боснийской армии. Большинство жертв Сребреницы были захвачены во время этого бегства и казнены поблизости.
НАДЕЖДА ТАЕТ
Будучи одним из руководителей Ассоциации «Женщины Сребреницы», действующей для сохранения памяти о жертвах и поиска их останков для захоронения, Хаджра до сих пор не знает, как, и даже в каком месте, погиб ее сын. Выжившие говорят, что его ранило шрапнелью в лесу. Его последние мгновения, однако, оказались навсегда потерянными на охваченной смертью и хаосом горной тропе. Ее надежда найти сына тает с ходом времени.
— Я ездила на минное поле, где его ранило, но ничего не нашла. Чуть дальше нашла череп, но не думаю, что это его, он находился слишком далеко от того места. Возможно, мой Нино всё еще лежит в отдалении, среди останков, которые еще не идентифицированы, — говорит Хаджра.
Нескончаемая работа по идентификации жертв продолжается. Ее ведет боснийский Институт по вопросам пропавших без вести и Международная комиссия по пропавшим без вести лицам. Шансов найти каждого из оставшихся ненайденных людей остается очень мало.
В попытке уничтожить следы резни отряды боснийских сербов делали массовые захоронения, перезахороняли их во вторичных могилах, сбрасывали тела в ущелья или давили их бульдозерами. В некоторых случаях кости от одного тела были найдены в различных массовых могилах на расстоянии десятков километров.
Ежегодно 11 июля останки идентифицированных в течение каждого прошедшего года жертв хоронятся на кладбище в Поточари. В этом году в траурной церемонии, на которой присутствовали тысячи родных и близких, а также высокопоставленных лиц со всего мира, были перезахоронены 136 жителей Сребреницы. Могилы Нихада среди них нет.
Хаджра говорит, что не сможет успокоиться, пока не почтит останки сына.
— Я теряю надежду, но должна бороться дальше. Я буду искать его, пока жива, — говорит Хаджра.
Инфограмма: Лица Сребреницы
