Текст: проект «Окно»
17 августа 2024 года в российском Новосибирске покончила с собой 17-летняя Ксения Чепонова. Перед этим в telegram-канале она написала отложенный пост о том, что не может пережить травлю.
«Я не была хорошим человеком, но и плохим не была, я не понимаю, в чём моя вина? В том, что я родилась с узкими глазами, или в том, что я тёмного цвета кожи? Я никогда не стыдилась своей национальности, до тех пор, пока некоторые люди не стали превращать это в шутку», — написала Ксения.
Её семья и друзья говорят, что в спортивной школе над девушкой издевались, называли «узкоглазой и чернокожей». Родные пытались жаловаться руководству училища олимпийского резерва, в котором училась Ксения, но безуспешно.
«ТРАВИЛИ ДВА ГОДА, НИКТО ИХ НЕ ОСТАНОВИЛ!»
Семья Ксении живёт в маленьком селе Хабаровка (200 км от Горно-Алтайска). Все они алтайцы.
— Ксюша — моя племянница, её в этой секции действительно оскорбляли из-за нации. В последнее время ситуация обострилась: ей портили вещи, например наливали кефир в рюкзак. А самое горькое для девочки — обзывали её «узкоглазой». Нашу милую девочку обзывали «грязной узкоглазой свиньёй»! — растерянно говорит её тётя Пичух.
В Новосибирск из Республики Алтай Ксения переехала два года назад. К тому времени она уже занимала призовые места на региональных соревнованиях по самбо, в Новосибирске поступила в колледж олимпийского резерва.
Младшая сестра Ксении Софья Чепонова рассказывает, что семья о травле знала и пыталась мирно решить конфликт — разговаривали с тренером и его дочерью, которая занималась в той же секции и которую семья считает организатором травли.
— Одно время они даже жили вместе с Ксюшей (редакция знает имя девочки, но не публикует. — Ред.), снимали квартиру в Новосибирске. Сестра вскоре пожаловалась родителям, что её гнобят, упоминают разрез глаз, мама пыталась вмешаться, но отец этой сокомандницы — сам тренер в училище, куда поступила Ксюша. Повлиять в итоге родители не смогли, просто сняли сестре другую квартиру. Конечно, накладно, семья наша многодетная, но родители понимали, что это важно. Но больше они сделать ничего не смогли, их не слышали, — говорит Софья.
В семье Чепоновых было пятеро детей — три девочки и два мальчика, все занимались самбо. Успехи старшей всегда отмечали особенно и мечтали, что спортивная карьера Ксюши выйдет далеко за пределы Алтая.
— Она была спортсменом первого разряда, кандидатом в мастера спорта по самбо! Она занимала призовые места на региональных соревнованиях, куча медалей с соревнований разного уровня, перспективы. Она была очень упорная, ответственная, постоянно на сборах. При этом очень добрая и поддерживающая — постоянно всем помогала. Тренер мог не прийти на занятие, попросит — она ведёт урок у детей. Вообще, Ксюша хотела всегда тренером быть, позже планировала уехать в Южно-Сахалинск (у неё там родственники) и там преподавать. Не сверхамбициозная, спортсменом до последнего быть не собиралась, но всё равно успехи у неё были большие. Мастера спорта ей точно бы дали, — говорит её подруга Алина (имя изменено по просьбе собеседницы. — Ред.). — Но её больше занимало, как бы начать работать и помогать матери с младшими братьями и сёстрами.
17 августа тело Ксении нашли тренеры. 20 августа в Хабаровке прошли похороны.
— Людей было много, каждый в селе знал Ксюшу как светлую девушку. Даже цветы на похоронах были белого цвета, отражали её чистую душу, — говорит её тётя Пичух. — Да, в селе многие возмущены, как с ней поступили — что затравили девочку за нацию.
В своём посте Ксения отдельно написала, что не хочет, чтобы про её гибель говорили: «она умерла из-за того, что её бросил парень».
Но именно такую причину указали многие средства информации в новостях о её смерти.
— Мы в шоке были, когда увидели: все местные СМИ написали, что причиной смерти стал разрыв с парнем. Они нормально расстались: мы подняли все переписки, он сам писал нам, жалел, что не вступился за Ксюшу, когда та девочка её публично оскорбила при всех. Они тогда не общались уже, и она просила, пока они на сборах, пару недель к ней не подходить, «чтобы забыть». Он поэтому и не пригласил её на танец в конце сборов. И не высказался по поводу «шутки» об «узкоглазой» от той, кто начала травлю, — говорит сестра погибшей. — В письме написал, что очень жалеет, что не высказался, потому что, конечно, так не думал, и ей это в ней как раз нравилось. Наше мнение: довели её как раз такие «шутки» и обзывательства. На Алтае такого отношения мы не встречали, наверное, потому что тут алтайцев много. А за пределами республики — много подобного. И этот момент, он был особенно чувствителен для сестры. Для любого был бы.
Все родные и друзья Ксении подчёркивают, что не разрыв отношений стал причиной её самоубийства.
— Ксюша, знаю, очень любила маму, даже в письме пишет, что понимает, как сильно её смерть её расстроит. С парнем они расстались нормально, она даже писала в том прощальном письме, что не он причина её смерти. Писала, что её жестко буллили сокомандницы. Причём начала одна, а потом с подачи этой заводилы её многие стали обзывать узкоглазой. Именно то, что этот прессинг длился долго и его никак не получалось остановить, — мне кажется, было причиной. А когда обидчиков не наказывают, кажется, что это никогда не закончится. Им будто разрешили и дальше издеваться, — говорит Алина.
18 августа Новосибирская региональная федерация самбо в своём аккаунте в соцсети «ВКонтакте» сообщила, что 17-летняя спортсменка «трагически ушла из жизни».
«Совсем юная, перспективная спортсменка, у которой жизнь только начиналась… Невозможно поверить, страшно, горько и нелепо, когда уходят такие молодые, добродушные, светлые люди», — в некрологе нет подробностей гибели Ксении. В комментариях на вопросы о причине смерти федерация ответила, что «уход из жизни» был «добровольным».
— Мы алтайцы, коренные сибиряки. А к нам относятся за пределами республики, как будто мы «понаехали». Если не славяне, то можно оскорбить, напасть, — говорит одна из родственниц погибшей и просит не называть её имя. — Родители подали заявление в полицию, мы считаем это доведением до самоубийства.
21 августа родителям Ксении сообщили только о доследственной проверке по факту смерти дочери. 22 августа Следственный комитет опубликовал отдельную новость о том, что уголовное дело начали расследовать после спецпоручения главы ведомства Александра Бастрыкина.
— По статье о доведении до самоубийства. Обещали, что будут разбираться и «безнаказанными никого не оставят». Елена и Андрей [родители Ксении] не собираются останавливаться, — говорит тётя погибшей Пичух. И отмечает, что ситуация изменилась именно после резонанса в СМИ.
В пресс-службе правительства Республики Алтай сообщили, что к главе СК Бастрыкину обратился временно исполняющий обязанности главы Республики Алтай Андрей Турчак. Только после этого Бастрыкин «поставил на контроль» расследование уголовного дела о смерти 17-летней алтайской спортсменки и «затребовал у руководителя Следственного комитета по Новосибирской области Евгения Геннадьевича Долгалева доклад о промежуточных результатах расследования уголовного дела, поставив ход расследования на контроль в центральном аппарате ведомства».
«ПРОБЛЕМА — НА УРОВНЕ ГОСУДАРСТВА, А НЕ ДЕТЕЙ»
Дети и подростки из республик Тува, Бурятия, Якутия и Ямало-Ненецкого автономного округа периодически жалуются на буллинг со стороны других несовершеннолетних. В ноябре депутат Госдумы от Якутии Федот Тумусов обратился в Генпрокуратуру по поводу ксенофобии в элитном образовательном центре «Сириус» в Сочи. По его словам, детей из балетной школы Якутии другие подростки поприветствовали словами «Узкоглазые, зиг хайль». Но после того как Тумусов обратился в прокуратуру и к директору «Сириуса», родителей пострадавших детей обвинили в «раздувании скандала».
— Понимаете, детей и даже взрослых начать травить могут везде. Вопрос в том, как это решается. Я помню своё детство в Иркутске: мне пришлось сменить несколько школ, но бесполезно — везде меня обзывали узкоглазой, — вспоминает оперная певица и соосновательница движения за независимость Бурятии «Тусгаар Бурят Монголия», комитета независимости Бурятии и фонда «Нютаг» Марина Ханхалаева. — На первое в моей жизни 1 сентября мальчишки выбили мне портфель: «Ты чё, бурятка, в наш класс пришла?» Их никто не одёрнул, не остановил, и к моим 15 годам травля была уже сильно жёстче. Я бы сказала, к ней даже подключались учителя — наша классная руководительница могла выставить перед всем классом и сказать: «Вот из таких людей в войну получались предатели. Сегодня соврал, а завтра Родину продашь. Все хохлы были предателями». Как в таком окружении не вырасти детям националистом?! Они и сейчас такие. Я недавно говорила с одноклассником, который устроил мне в школе травлю после моих слов о том факте, что несколько сотен лет назад «буряты жили по обе стороны Байкала». Уже тогда кричал: «Ханхалаева нам тут революцию устроить хочет. Сейчас эта узкоглазая нам будет танцевать свой шаманский танец». Недавно писал мне: он и сейчас не понимает, что в его поведении было неправильно, для него это просто «смешно», детские шалости. А я в 15 лет серьёзно задумывалась о самоубийстве, поэтому я эту девочку хорошо понимаю: тебя травят, со своей внешностью ты ничего сделать не можешь, чтобы это остановить, взрослые тебе не помогают, а иногда и усугубляют ситуацию. Слова «потерпи, будь выше этого» здесь вообще не помогают. Меня спасло, что бабушка, видимо почувствовав, что я на грани, перевезла нас в Улан-Удэ, там всё же буряты не в таком меньшинстве, как в Иркутске. Такого буллинга не было.
Несколько лет назад Марина переехала в США, сейчас с сыновьями живёт в штате Массачусетс.
— Вы думаете, здесь расизма и национализма нет? Есть, конечно! Но за любое его проявление нарушителю суд грозит. У меня обе дочки уже в школу ходят, и я знаю, что с детьми, позволившими себе расистские высказывания, вежливо и обстоятельно разговаривает специально приехавший полицейский в форме. И человек растёт, осознавая, что, если его кто-то оскорбит по внешности, национальности, он может пойти в суд и наказать обидчика. И потенциальный обидчик знает, чем грозит ему такая фраза, — говорит Ханхалаева. — Поэтому здесь я за своих детей в этом вопросе спокойна. В России же ты просто не защищён ни законом, ни судебной практикой. Напротив, государство будто подогревает эту ненависть и пренебрежительное отношение к коренным народам, да и ко всем, кто имеет «неславянскую внешность». Как началось в 2000-х, так и растёт. Жёстче всего мне приходилось в нулевые в Петербурге, где я училась в консерватории. К 20 апреля (день рождения Гитлера скинхеды часто «празднуют» погромами. — Ред.), когда скинхеды устраивали свои марши в центре Петербурга, помню, специально по радио объявляли, что людям с азиатской внешностью, темнокожим «лучше из дома не выходить». Потом слушаешь: то девушку-казашку в метро до полусмерти избили, то кореянку с моста сбросили. И сейчас это продолжается — 11-летняя бурятская девочка в Подмосковье покончила с собой из-за нацтравли!
Возмущение Марины разделяет Екатерина Морланд, профессиональный переводчик родом из Улан-Удэ. Сейчас она переехала в Испанию. Говорит, что как жертва систематической травли из-за её национальности не хочет, чтобы от того же пострадала её дочь.
— Если даже 11-летний ребёнок дошёл до такого отчаяния (хотя в таком возрасте гормоны ещё не скачут), можете представить масштаб и силу этого буллинга?! И как же жалко девушку. Меня триггернуло воспоминаниями злобной травли в русских школах. Тогда мне тоже порой хотелось от отчаяния сброситься с крыши. Помогало то, что я любила читать и отрешалась от окружающей действительности в библиотеке. Куда вот в таком случае, как с этой девочкой, уходить, бежать? У себя же дома и такие бесправные! — говорит Екатерина. — У бурят, якутов, тувинцев нет своих, пусть крошечных, государств, где травля местных по нацпризнаку была бы абсурдом и нонсенсом. Не могу представить, чтобы в Казахстане, например, люди приходили бы в такое отчаяние из-за русского буллинга. Те же мигранты из Центральной Азии могут бежать хотя бы к себе от этого тыканья в «третьесортность». У нас же отобрали всё.
Екатерина выросла в Улан-Удэ, школьницей переехала с родителями и братом в Москву.
— Я бурятка, мне 42 года, а меня до сих пор мощно триггерят детские психологические травмы на почве бытового расизма. С расистским буллингом, проявлением великорусского шовинизма, ксенофобией я сталкивалась с самого раннего детства в родном городе Улан-Удэ. Прямо с первого класса школы. К нам, двум бурятским девочкам, подвели русского мальчика взяться за руки для хоровода. Он неприязненно отдёрнул руку и крикнул: «Фу! Не буду с бурятками стоять!» Что характерно: его не отругали. Просто поставили в другое место. Откуда у семилетнего мальчика такая неприязнь и желание оскорбить именно национальность? Когда мы играли во дворе с русскими детьми и дело доходило до споров, у них неизменно включалось в арсенал вербальной самозащиты упоминание национальности среди прочих эпитетов: то есть не просто «дура», а «бурятская дура», не просто «ты чё», а «ты чё, бурят». Нам, бурятским детям, в голову не приходило при спорах и обменах любезностями приделывать «русский» и вообще упоминать любую национальность, — вспоминает Екатерина. — Когда в 90-х родители переехали с нами в Москву, на уроки я ходила как на заклание — единственные азиаты на всю школу. Перемены и переходы из класса в класс были для меня пыткой. Постоянно кто-то поворачивался и принимался хихикать и дразниться: «О, монголец припёрся! Сейчас монгольским трупом запахнет» или «Пошла отсюда, монголо-татарская особь». Иногда я не выдерживала и подходила к учителям жаловаться, они все закатывали глаза и советовали дать сдачи. Физически. Всем мальчикам-подросткам, кто обидел. Сами учителя тоже подключались — физрук мог крикнуть: «На оленях лучше, поди, катаешься, чем бегаешь».
Уже студенткой Екатерине приходилось платить полицейским, чтобы не сидеть в отделении в ожидании «проверки документов». О том, чтобы уехать из России, Морланд, по её словам, мечтала всю жизнь.
— Так и планировала: что когда-нибудь я уеду отсюда далеко-далеко и всё плохое останется позади. Это главная причина, по которой я покинула эту страну. У меня уже родилась дочь, и с её рождением меня начала сверлить моя тревога родом из детства: как жить в этом обществе и как с этим смириться? — объясняет Екатерина. — К сожалению, в России любые споры могут привести к оскорблению внешности, национальности и расы. Зайдите в комментарии под буквально любой новостью, где замешаны азиаты, азиатки или люди с «нерусскими» именами, — там обязательно будут комментарии с шутками над внешностью или откровенные оскорбления с угрозами. Не знаю, почему наша внешность и наше присутствие рядом вызывает такую неприязнь — мы же у себя дома, мы всегда жили на этих землях. Мы не просили захватывать нас, ставить на ясак и присоединять к Москве. Русские сами постоянно напоминают нам, что они подавляющее большинство в России. И это правда, нас крошечные проценты «многонационального» населения России.
Эксперт центра «Сова», руководитель раздела «Русский национализм и ксенофобия» Наталья Юдина отмечает, что впрямую российские власти ксенофобию ещё пока не позволяют себе поддерживать. Однако вполне успешно делают это косвенно.
— Вопрос ксенофобии в России действительно актуален. Страх чужого, непривычного является биологическим свойством человека. А критерий отбора этого «чужого» является чисто визуальным. Для российского общества свойствен этот примитивный зрительный отбор, поэтому в первую очередь от ксенофобии страдают те, кто выглядит непривычно. Это может быть как мигрант, так и гражданин России, представитель коренного народа, — говорит Юдина. — С лета 2021 года вопрос ксенофобии обострился — в официальных СМИ, высказываниях политиков и общественных деятелей развернулась активная антимигрантская кампания, которая лишь ненадолго прервалась в начале «СВО» 24 февраля 2022 года. Спустя примерно полгода, когда шок от начала военных действий прошёл, она вернулась и продолжается до сих пор. А после теракта в «Крокусе» стала ещё сильнее. Официальный политический язык опасным образом стал сближаться с языком ультраправых ресурсов. Например, видеоролики задержанных, кающихся в отделениях полиции. Такая антимигрантская риторика воспринимается ксенофобно настроенными людьми как негласная поддержка и подпитывает расистские стереотипы. Свою роль играет и ухудшение благосостояния россиян. Недаром среди ксенофобной риторики доминирует представление о том, что приезжие отнимают «наши рабочие места». Причём приезжие могут быть как из других стран, так и из регионов России, — говорит Юдина.
