Двадцать лет назад — в 1995 году, после резни в Сребренице, совершённой силами боснийских сербов, — другой мой коллега сказал мне: «Я бессилен. Я не сделал ничего плохого, но чувствую себя виноватым. Я не могу смотреть своим мусульманским друзьям в глаза». Нет нужды говорить, что мой коллега — православный серб. В том же году Хорватия обязала сербское меньшинство страны уехать, и у меня была та же проблема, потому что я не мог оправдать эти действия. Нет нужды говорить, что я католик-хорват.
ЕСТЬ ЛИ КОЛЛЕКТИВНАЯ ВИНА?
Коллективную ответственность в форме коллективного наказания часто используют как дисциплинарную меру в закрытых учреждениях, наподобие тюрем. Она применялась в тоталитарных обществах и во время войны. Нацисты применяли коллективную ответственность во время Второй мировой войны, вырезая гражданское население в качестве мести за убитых солдат. Этнических немцев в Центральной и Восточной Европе признали коллективно ответственными за преступления нацистов, что привело к изгнанию немцев из некоторых стран после окончания Второй мировой войны.
В 2013 году президент России Владимир Путин подписал указ о том, что семьи и друзья осужденных террористов будут нести финансовую ответственность за причиненный действиями этих террористов ущерб. Парламент Чечни в этом году пошел еще дальше, внеся в Государственную думу законопроект, призывающий сажать в тюрьму членов семей террористов.
Закон в современных демократических обществах наказывает тех, кто совершает преступления, но абсолютно отрицает принцип коллективной вины.
Но есть ли, или должна ли быть, коллективная ответственность?
Это правда, что миллионы людей в Париже и по всей Франции вышли 11 января выразить свое неприятие терроризма, так же как и еще тысячи людей в других странах, включая многих мусульман. Однако этого недостаточно.
Лассана Басили — мусульманин родом из Мали, работавший в кошерном магазине в Париже, — сделал гораздо больше. Когда 9 января в магазин зашел вооруженный исламист, Басили тайком отвел как минимум 15 покупателей в расположенную в подвале морозильную камеру и спас их жизни.
Заявления лидеров не могут сразить исламистский или православный радикализм, но действия, подобные поступку Лассаны Басили, — могут.
Этот процесс начинается в школах, семьях, мечетях и церквях. Многие корреспонденты Азаттыка отметили, что на пятничных проповедях в мечетях по всей Евразии 9 января прямо не упоминались атаки в Париже.
Антитеррористических протестов, таких же масштабных, какой был в Париже, не было в Пакистане или Нигерии. Муфтият России «гневно осудил» атаку в Париже, но, как кажется, возложил часть вины на сотрудников Charlie Hebdo. «Возможно, грех провокации в нашем мире является не менее опасным для мира, чем грех тех, кто идет на эту провокацию. Оскорбление чувств верующих является неприемлемым, таким же неприемлемым, как и любое проявление экстремизма», — сказали в муфтияте.
ПЕРВАЯ ЖЕРТВА — ПРАВДА
Является ли «грех» оскорбления чьих-то чувств действительно равноценным террористическому нападению? И как насчет коллективной ответственности? Чувствуют ли родители террористов, их друзья, их учителя себя виноватыми?
Судя по количеству терактов за последние десять лет, мы все потерпели неудачу в этом отношении. Около 3 600 человек были убиты в террористических нападениях в 2000 году. В прошлом году было зарегистрировано почти 18 тысяч жертв. Несут ли СМИ ответственность за цитирование безответственных политиков, разжигающих ненависть своими речами? Или же наоборот, не слишком ли часто мы их игнорируем? Действительно ли мы считаем, что достаточно разместить Je Suis Charlie («Шарли – это я». – Ред.) на наших сайтах или экранах телевизоров? Молчание о ненависти — это преступление, которое еще более всё ухудшает.
Популистские и антииммиграционные партии, появляющиеся по всей Европе, не дождались объявления о том, кто были нападающие, поспешно решив, кто виноват в смерти 17 человек в Париже.
Гирт Уайлдерс — голландский политик, ожидающий суда за разжигание расистской ненависти, — заявил, что Европа сейчас находится в «состоянии войны», и призвал провести «деисламизацию» западных обществ. В Великобритании лидер UKIP Найджел Фарадж подвергает сомнению то, что он называет «грубой политикой мультикультурализма» в Европе. Еще до атак в Париже популистский чешский политик Томио Окамура, партия которого «Рассвет прямой демократии» занимает 14 мест в 200-местном чешском парламенте, призвал чехов выгуливать собак и свиней, считающихся нечистыми животными в исламе, перед мечетями.
Говорят, что правда является первой жертвой войны. Политики, религиозные лидеры и журналисты — если они участвуют в разжигании ненависти или терпят ее своим бездействием — в конце концов станут ее жертвами. Должны ли нести ответственность жители афганской деревни за то, что оправдывают убийства тем, что им не нравятся сатирические карикатуры? Кто им об этом скажет, если не местный имам?
Популисты и террористы делают одну и ту же работу — хотят похитить наше право быть личностями и разделить нас на группы, сведя нашу индивидуальность до таких качеств, как быть мусульманином, православным, католиком, евреем и так далее.
Самая большая ошибка состоит в том, что режим, пресса или любой гражданин могут считать терроризм коллективным преступлением. Подход «это они нам это сделали» может привести к войне. И именно поэтому мои друзья-мусульмане сейчас так обеспокоены.
Террористы стремятся посеять страх и ненависть. Если преобладает страх — будет преобладать терроризм. Так же как сербам нужно настаивать на том, чтобы свершилось правосудие для виновных в резне в Сребренице, так и мусульманам от Парижа до Пешавара нужно призывать к тому, чтобы свершилось правосудие над террористами.
Мои коллеги из Центральной Азии, Сербии и я сам можем спать спокойно. Мы не сделали ничего плохого. Мы не должны чувствовать себя виноватыми. Да, коллективной вины нет, но просто сказать Je Suis Charlie — недостаточно.
Ненад Пейч — главный редактор и исполнительный директор «Радио «Свободная Европа»/Радио «Свобода». Мнение, выраженное в этой статье, является мнением автора и не обязательно выражает мнение Азаттыка.
Перевела с английского Анна Клевцова.
