Мигранты из Центральной Азии стали в России основными объектами всплеска ксенофобии после террористического акта в концертном зале под Москвой. Этнические меньшинства этой страны, насчитывающие около 30 миллионов человек, тоже готовятся к худшему.
«Мой друг — врач, калмык по национальности, — рассказывает Азаттыку мужчина, живущий в Элисте, столице Республики Калмыкия, входящей в состав РФ. — Вчера мне рассказал, что его внука в Москве на днях остановили силовики. Они ведь не могут даже определить, кто мы — калмыки, узбеки, татары или таджики. Мы для них все на одно лицо».
«И в этой ситуации возможны эксцессы по отношению к нерусским гражданам РФ», — добавляет мужчина, сам этнический калмык.
По всей России граждане из числа этнических меньшинств пребывают во все большем напряжении после теракта 22 марта на концертной площадке в Подмосковье, в результате которого погибли по меньшей мере 140 человек.
Службы безопасности задержали 11 подозреваемых в причастности к теракту, все они, предположительно, выходцы из Центральной Азии. Когда четверых граждан Таджикистана, обвиняемых в стрельбе по посетителям концерта, доставили в московский суд, оказалось, что во время и после задержания они подвергались жестокому обращению и пыткам. На видеозаписях, размещённых в интернете, видно, как силовики пытают подозреваемых электрическим током и отрезают одному из них часть уха.
Вскоре по всей России стали сообщать о насилии на этнической почве и других проявлениях ксенофобии. Комментаторы в государственных СМИ свободно использовали дегуманизирующие эпитеты в адрес подозреваемых.
Многие из 30 миллионов представителей этнических меньшинств России, большая часть которых исповедует вторую по величине религию в стране — ислам, обеспокоены. Повышенное внимание со стороны полиции и других силовых структур, насилие на этнической почве со стороны самозваных дружинников из числа русских националистов, комментарии ненависти в интернете и официальные посягательства на статус так называемых этнических республик, таких как Калмыкия, — вот лишь некоторые из опасений, которые в беседах с журналистами озвучивают люди.
«Очень наивно полагать, что среднестатистический ксенофоб будет проверять вашу родословную или паспорт, перед тем как вас оскорбить», — говорит этническая казашка из Астраханской области на юге России. Азаттык не раскрывает личности людей в РФ, с которыми были проведены интервью для этой статьи, из соображений безопасности.
Женщина добавила, что ещё до теракта в «Крокус Сити Холле» Россия была местом, где «ксенофобия… давно нормализована как фоновое явление».
Этнические республики, многие из которых расположены на Волге или на Северном Кавказе, — это регионы, в которых большинство или значительную часть населения составляют представители нацменьшинств России.
Башкирка из Уфы, столицы Республики Башкортостан, также сказала, что её беспокоит рост ксенофобии.
«Это может коснуться нерусских в России, — говорит она. — Это вообще всегда касалось нерусских: презрительное отношение к татарам, высмеивание башкир, оскорбительные прозвища для якутов — всё это мы видели и знаем».
«ПООЩРЕНИЕ НЕНАВИСТИ»
«[Кремлёвское] поощрение ненависти и ксенофобии отравляет этнических русских и подвергает опасности нерусских», — написала 26 марта в социальной сети X оппозиционная группа «Форум Свободных Народов пост-России», объединяющая представителей этнических меньшинств России и призывающая к «деколонизации пленённых народов». Пост сопровождался видео, на котором молодые русские мужчины в московском метро словесно оскорбляют этническую якутку и скандируют расистские лозунги, в том числе «Россия для русских», а прохожие не обращают на них никакого внимания.
Житель Уфы, татарин, говорит, что после теракта в «Крокусе» расисты в России уже «заговорили о своей неприязни громче».
Этнический татарин из Ижевска, столицы Удмуртской Республики, рассказал, что в его городе происходят инциденты, связанные с ксенофобией, направленные против выходцев из Центральной Азии. Женщина-узбечка, торгующая в табачной лавке, рассказала ему, что её клиенты жалуются на проверки и вымогательства со стороны полицейских.
«Эта волна затронула и нас, россиян, но в "лёгкой форме", — добавил он. — Мои коллеги стали шутить про свинину и теракты».
Ногайка из Астрахани сказала, что «плохое отношение к мигрантам и к нерусским россиянам — это взаимосвязанные напрямую вещи», и добавила, что слышала, как в российских городах останавливают и проверяют людей с «восточной внешностью».
«Что инициаторы таких проверок под этим имеют в виду? — спрашивает она. — У меня, как я догадываюсь, "восточная внешность", а я представительница коренного народа России, как и огромное количество людей других народов. Я родилась здесь, имею гражданство, свободно говорю на русском, грамотно пишу на нём. И что? Это значит, я не буду проходить через многочисленные унизительные проверки в метро, не буду в грубой форме "отшиваться" арендодателями, не буду посылаться "обратно в свою страну", не буду слушать оскорбления на национальной почве и оскорбления в сторону моего языка… или моей религии, которая всегда будет "верой террористов"? Конечно, буду».
Она добавила, что чувствует солидарность с жертвами российской ксенофобии из Центральной Азии.
«Я не отделяю себя от этих людей, — говорит она. — У меня, в общем-то, даже нет выбора, отделять или нет — мои соотечественники не особенно отделяют».
Хотя президент Владимир Путин и другие чиновники часто превозносят Россию как «многонациональную, многоконфессиональную федерацию», активисты меньшинств уже давно жалуются, что Путин подорвал федерализм в стране и понизил статус этнических республик, таких как Татарстан и Башкортостан.
Татарский активист Руслан Айсин, изгнанный из России, в эссе для «Идель.Реалии» Азаттыка отметил, что в прошлом Москва использовала подобные кризисы для дальнейшей централизации власти в России. В частности, после захвата заложников в школе города Беслана в 2004 году Путин отменил прямые выборы губернаторов регионов.
«Борьба с терроризмом в РФ, как правило, оборачивается борьбой против оппозиции, свободы слова, демократических процедур и прав её народов», — отмечает он.
«После теракта разговоры о том, что федералы могут развернуть кампанию по ликвидации [этнических] республик, могут обрести реальные очертания, — пишет Айсин. — Ведь нужен новый внутренний враг, источник всех бед: либеральную оппозицию зачистили, независимые СМИ прикрыты, интеллигенция тихо сидит, молодёжь напугана. Кто остаётся? Национальная общественность».
После выборов 15–17 марта, которые обеспечили Путину пятый президентский срок, башкирский активист в изгнании Руслан Габбасов в интервью Азаттыку отметил, что считает возможным ликвидацию Кремлём этнических республик в этом году.
«Такой шаг соответствовал бы логике эволюции путинского режима», — сказал Габбасов, назвав внутреннюю и внешнюю политику Кремля «империалистической и колониальной».
Татарка из Казани говорит, что у неё часто возникало ощущение, что она «чужая, потому что нерусская».
«Кажется, надо напоминать людям, что мы — многонациональное государство, мы должны быть терпимы к другим национальностям, — говорит она. — Я понимаю, откуда идёт этот гнев [после теракта в «Крокусе»]. Но нельзя на уровне государства поощрять нетерпимость к мигрантам».
