В Джизакской области Узбекистана официально началась реализация проекта, который власти называют «ключевым» для энергетического будущего страны. Российская госкорпорация «Росатом» при участии подрядчиков приступила к подготовительным работам по строительству атомной электростанции малой мощности (АСММ) в Фаришском районе — первого объекта такого рода в истории независимого Узбекистана. Несмотря на резонанс и острые дискуссии, которые проект вызвал в обществе, в Ташкенте решили не выносить вопрос о строительстве на референдум. Вместо него будут проводить общественные слушания. Первые назначены на 23 декабря.
Фаришский район Джизакской области до недавнего времени вряд ли можно было назвать известным регионом Узбекистана. Он расположен в северо-восточной части страны, на границе с Казахстаном, а значительную его часть занимает Айдар-Арнасайская система бессточных озёр.
Но сейчас эти края на слуху у многих, потому что именно здесь, на берегу озера Тузкан, Ташкент решил строить первую в Узбекистане атомную электростанцию.
Там же 23 декабря должны пройти первые общественные слушания, посвященные проекту, — в культурном центре небольшого посёлка Богдон примерно в 270 километрах от столицы Ташкента.
Официально о намеченных первых слушаниях объявили в конце ноября. Известие о месте их проведения противники строительства, а таковых в стране немало, встретили с недовольством. Некоторые высказывали предположения, что удалённый Богдон выбрали с определёнными целями.
«Чтобы свести к минимуму вероятность участия представителей общественности и СМИ, которые постоянно требуют от властей отчёта по вопросу строительства АЭС. Даже если кто-то и отправится из Ташкента, то путь до Фариша достаточно долгий — возникает вопрос: доберутся ли они туда? Позволят ли им добраться? Я сам не знаю, смогу ли в такой холод и снег решиться поехать в Фариш», — сказал Азаттык Азия общественный активист из Ташкента, просивший об анонимности, опасаясь преследований.
«На дорогах, как обычно, установят 50 постов. В результате, общественные слушания пройдут с участием подхалимов, которые бурными аплодисментами поддержат решение властей по строительству АЭС», — высказался один из пользователей в YouTube’е.
Но других возможностей публично обсудить тему строительства атомной станции населению не предоставили. Власти Узбекистана пришли к выводу, что возведение АЭС — это не тот вопрос, который нужно выносить на общенациональное голосование, как это сделали в соседнем Казахстане.
«Согласно нашей Конституции, в этих вопросах нет необходимости проводить референдум, но мы, естественно, будем проводить местные общественные слушания», — сказал по этому поводу советник главы «Узатома» Касым Тохтахунов в июне прошлого года.
КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ
Пока в Богдоне готовятся к слушаниям, на стройплощадке в Джизакской области началась работа. Там будут разрабатывать котлован под первый реактор. По официальным данным, заливка первого бетона запланирована на март, пуск первого реактора — на 2029 год.
Символический старт строительству был дан в октябре этого года в Душанбе — на полях второго саммита «Центральная Азия — Россия». Его провели директор «Узатома» Азим Ахмедхаджаев и генеральный директор госкорпорации «Росатом» Алексей Лихачёв.
«Этот масштабный проект позволит обеспечить энергетическую независимость нашей страны и поставку экологически чистой электроэнергии», — заявил тогда Ахмедходжаев.
«Нас ждёт долгосрочное и взаимовыгодное сотрудничество, которое продлится многие десятилетия», — отметил Лихачёв.
Обсуждение возможности строительства АЭС в Узбекистане ведётся с 2017 года. На раннем этапе официальный Ташкент рассматривал предложения компаний из США, Китая, Франции и Южной Кореи. Однако уже в июле 2018 года было объявлено о достижении договорённости с российской стороной.
В 2019 году Журабек Мирзамахмудов, тогда руководивший «Узатомом», объяснял этот выбор экономическими и технологическими факторами. По его словам, американские компании сталкиваются с длительными процедурами лицензирования при строительстве АЭС за рубежом; китайские технологии на тот момент считались недостаточно «референтными»; французские реакторы поколения III+ не имели завершённых проектов, а Южная Корея была сосредоточена на строительстве АЭС у себя и в ОАЭ.
Представители «Узатома» также подчёркивали, что консультировались с Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ), которое подтвердило соответствие российских технологий международным стандартам безопасности.
«Это компания [“Росатом”], которая строит современные АЭС, это около 34–36 реакторов, их число постоянно растёт», — заявил Мирзамахмудов.
К тому времени, когда было сделано это заявление, Россия уже ощущала влияние западных санкций, введённых в связи с аннексией украинского полуострова Крым в 2014 году. Хотя ядерное строительство «Росатома» напрямую они не затронули, но усложнили доступ к финансированию, технологиям и страхованию.
После полномасштабного вторжения в Украину в 2022 году Запад продолжил ужесточение санкций. Это привело и к пересмотру уже согласованных проектов «Росатома»: например, был расторгнут контракт на строительство АЭС Hanhikivi-1 в Финляндии.
Ограничения и экспортные режимы также осложняли логистику и снабжение: в Турции на проекте АЭС «Аккую» возникали задержки с поставками отдельных компонентов, после чего сторонам приходилось искать альтернативные решения. В июле на стройке объекта рабочие вышли на забастовку из-за несвоевременной оплаты труда; «Росатом» заявил, что причина задержек — «действия недружественных стран».
В ответ на давление российская госкорпорация усилила ставку на госфинансирование, экспортные кредиты и переориентацию на рынки Ближнего Востока, Африки и Азии, включая Центральную.
ОФИЦИАЛЬНАЯ ЛОГИКА: ЭНЕРГИЯ, КЛИМАТ, РОСТ
На этом геополитическом фоне Ташкент продолжил переговоры с Россией. Первоначально проект предполагал строительство крупной АЭС. В 2024 году стороны договорились начать с атомной станции малой мощности: на реакторах РИТМ-200N — адаптации технологий, применяемых на российских атомных ледоколах.
В сентябре 2025 года было объявлено, что проект в Джизакской области станет «интегрированным ядерным кластером». Он будет включать:
· малую АЭС с реакторами РИТМ-200N (в проектной конфигурации — два реактора по 55 МВт, 110 МВт суммарно);
· крупную АЭС с двумя реакторами ВВЭР-1000 общей мощностью около 2 ГВт.
Таким образом, на одной площадке планируется разместить объекты разных типов и масштабов, что в теории делает узбекский проект уникальным для мировой практики.
Власти Узбекистана обосновывают необходимость АЭС сразу несколькими аргументами. Страна остаётся сильно зависимой от природного газа, на который приходится до 70–80% выработки электроэнергии. При этом добыча снижается, а внутреннее потребление растёт, что регулярно приводит к перебоям в энергоснабжении и импорту газа в зимний период.
АЭС в этой логике рассматривается как источник базовой, стабильной генерации, способной снизить нагрузку на газовый сектор, поддержать промышленный рост и одновременно помочь в выполнении климатических обязательств за счёт безуглеродной выработки.
Дополнительным аргументом называется наличие в Узбекистане собственных запасов урана, которые пока в основном экспортируются.
АРГУМЕНТЫ ПРОТИВ
Тем не менее строительство АЭС стало одним из немногих крупных инфраструктурных проектов в Узбекистане, вокруг которого возникла заметная общественная дискуссия. В её рамках звучат как традиционные опасения — относительно влияния атомной энергетики на окружающую среду, — так и более специфические для страны вопросы.
«Узбекистан хочет надеть на себя ещё один российский хомут. В чём это будет выражаться, помимо дороговизны и рискованности проектов строительства АЭС?! В том, что согласно договорённости, Россия обязуется принимать радиоактивные отходы от узбекских АЭС, которые будет строить “Росатом”. То есть, она получает в свои руки дополнительный рычаг давления на Узбекистан», — говорит основатель базирующегося в Великобритании исследовательского центра Central Asia Due Diligence Алишер Ильхамов.
Так он реагирует на договорённость сторон о том, что использованное ядерное топливо будет вывозиться в Россию и там проходить переработку.
«Не будет ли российская сторона использовать этот пункт соглашения в качества инструмента давления и шантажа? Например, в случае недовольства Москвы степенью лояльности Ташкента она может отказаться, под разными надуманными предлогами, выполнять этот пункт соглашения. Такое поведение Москвы вполне ожидаемо, принимая во внимание войну, развязанную ею под надуманными предлогам против Украины», — добавляет Ильхамов.
Волнует наблюдателей и финансовая сторона вопроса, о которой чёткой и полной информации у населения пока так и нет. По последним оценкам, стоимость возведения АЭС малой мощности оценивают в миллиард долларов, который намереваются выделить из госбюджета.
«Это государственный проект, полностью узбекский. Источник финансирования — наш бюджет. Атомный проект должен быть национальным», — заявил в октябре глава дирекции строительства АЭС Абдужамил Калмуратов.
Финансовые параметры второй, более крупной, АЭС ядерного кластера в Джизаке пока не определены и не опубликованы.
Изначально российская сторона заявляла о готовности предоставить кредит на строительство.
«Конкретные условия будут обсуждаться», — сказал журналистам первый заместитель руководителя аппарата правительства Сергей Приходько в 2019 году.
Позже власти Узбекистана сообщили, что инвесторов будут искать самостоятельно. В марте этого года глава «Узатома» заявил, что в реализации проекта тоже будет задействован государственный бюджет, хотя и «в очень малом количестве». В декабре появилась информация, что Ташкент рассматривает возможность привлечения средств венгерских банков.
«Сначала нужно определить, является ли это решение экономически целесообразным. Например, сколько денег выделит наше правительство на строительство АЭС? Будет ли оно финансироваться из других финансовых источников, включая государственный долг, и самое главное, если государство будет строить, то во сколько это обойдётся народу Узбекистана? Когда в Турции начали строить АЭС «Аккую», турки точно знали, за какую сумму русские строят им этот объект. Россия полностью за свой счёт строит объект и заключила соглашение о продаже электроэнергии по цене 12,5 цента за 1 кВт/ч. Если нам предложат те же условия, возникает закономерный вопрос — стоит ли соглашаться?», — написал в своём telegram-канале ташкентский экономист Бехзод Хошимов.
Отдельное внимание критики уделяют качеству управления проектом. К строительным работам привлекается компания Enter Engineering — один из крупнейших подрядчиков в энергетическом секторе Узбекистана, ранее фигурировавший в скандалах, связанных с задержками зарплат и трудовыми конфликтами.
Компания принадлежит узбекскому бизнесмену Бахтиёру Фазылову, которого считают близким к Кремлю. Он же владеет другим крупным девелопером — Eriell Group, которая получила в Узбекистане контракты на сотни проектов стоимостью миллиарды долларов.
Основная их часть приходится на такие стратегически важные сферы, как горнодобывающая и металлургическая промышленность, нефтяной сектор, туризм, модернизация производства и эксплуатация крупногабаритных зданий.
Enter Engineering Фазылова выступала подрядчиком Uzbekistan GTL — завода по переработке природного газа в жидкое синтетическое топливо (Gas-to-Liquids, GTL) в Кашкадарьинской области. Его строительство началось ещё в 2010 году и продолжалось более 10 лет, а стоимость завода беспрерывно повышалась. В результате GTL обошелся казне примерно в 4 миллиарда долларов.
Критики проекта атомной электростанции опасаются, что история может повториться.
«Строительство АЭС означает неограниченное присвоение денег на длительный и многократно растянутый временной горизонт, который не разглашается, но является главной целью бенефициаров», — написал в этой связи узбекистанский экономист Отабек Бакиров.
«Проблема усугубляется тем, что государственная система в Узбекистане пока ещё крайне коррумпирована, что с высокой вероятностью будет вести к нарушениям технологических норм и, как следствие, к кризисным ситуациям. Таким образом, при отсутствии полной прозрачности, подотчётности и диалога с обществом ядерная авантюра Узбекистана может оставить стране больше уязвимостей, чем перспектив успешного национального развития», — резюмирует аналитик Ильхамов.
