«Когда сильно хочется плакать, я готовлю борщ». Как беженцы из Украины живут в Казахстане

Прошло десять месяцев с тех пор, как Россия вторглась в соседнюю страну, население которой прежде называла «братским народом». Война унесла жизни тысяч мирных жителей. За это время, по данным ООН, больше 10 млн украинцев бежали за границу, в том числе в Казахстан. Герои этой статьи – те, кто пытается прижиться в новой стране. Несмотря на множество проблем, они не жалуются на жизнь. «В Украине люди умирают, живут под бомбежками, а мы тут в тепле и тишине», – говорят они.

«Мама, тут сирены орут. Что, здесь тоже бомбят?! Что делать? Прятаться? Куда?» –голос паникующей девятилетней Маргариты в телефоне повергает маму в шок. В это время Евгения Солодовник на работе, куда недавно устроилась и где пока на испытательном сроке.

Едва услышав про «орущие» сирены, Евгения бежит отпрашиваться. Ее останавливают коллеги: «Успокойся, сегодня в Алматы сейсмотренировка, обычная практика». (Учения проходили в городе 2 декабря: звучали сирены, в местах массового скопления людей учили эвакуироваться).

– Господи, мы бежали, чтобы дома нас не убило ракетой, а тут, оказывается, землю трясет. Я до сих пор не могу успокоиться, – переживает Евгения.

Евгения Солодовник с дочерью Маргаритой переехали в июле. Муж Николай остался на родине в Харькове – пошел в тероборону, но его пока записали в запас.

«МЫ ЖИЛИ В ШКАФУ В ОСНОВНОМ»

– Харьков начали бомбить с первого дня вторжения, 24 февраля. Ракетные обстрелы были ежедневно. По каналам учили соблюдать правило двух стен: одну пробивают, а вторая держит осколки (правило диктует, что от опасности человека должно отделять не менее двух стен. – Ред.). И мы жили в шкафу в основном. Он большой, ребенок там спал. Не знаю, насколько бы нам он помог, если бы прилетела ракета, но ничего лучше мы не нашли, – вспоминает Евгения.

После очередных обстрелов семья решила, что маме с дочерью лучше покинуть город. Их забрали друзья, которые ехали на запад страны.

– В такой панике собирались, что, кажется, не помнила, что делала. У ребенка атопический дерматит, а я не взяла ни одного специального крема, что выяснилось в дороге, когда Маргарита уже была вся красная. Зато восемь пар теплых колготок, оказывается, положила, – рассказывает Евгения.

Вспоминая то путешествие, Евгения даже смеется. Но это сейчас. Тогда ей было не до смеха. Из-за блокпостов, объездов и потока машин до Винницы на границе с Польшей семья ехала почти 10 суток (расстояние между Харьковом и Винницей – около 700 км. – Ред.). И в это время город тоже подвергся атаке.

– Я поняла, что нет уже безопасного места в Украине. Волонтеры предложили нам ехать в Литву. Там на государственном уровне принимали, всем, чем могли, помогали. Мы прожили в Вильнюсе четыре месяца, Маргарита даже в школу пошла. Но я не могла устроиться никуда: не знаю языка. И там закон такой, что ребенка до 12 лет нельзя оставлять одного больше, чем на 15 минут. Я бы нашла какую-нибудь работу, где требуется языковой минимум, но кто возьмет на полдня, – рассказывает Евгения.

В итоге по приглашению друзей, ранее уехавших в Казахстан, они приехали в Алматы. Сначала семья жила у знакомых, потом начала искать жилье. «Я успела до мобилизации [в России] квартиру отхватить, потом же все резко подорожало», – говорит Евгения, снимающая крохотную однушку в панельном доме в Тастаке за 140 тысяч тенге (после объявления 21 сентября в России мобилизации на войну в Украине в Казахстан хлынул поток россиян, бежавших от призыва. – Ред.).

– Мы так долго мотались, что я здесь, наконец, как будто обрела хоть какое-то подобие покоя. Вы, наверное, не поймете, но так классно заниматься обычными вещами типа кран сломался, бачок унитаза потек, ключ застрял в двери. До войны меня бы всё это приводило в бешенство, но сейчас я философски ко всему отношусь. Это такие обычные, мирные проблемы, – говорит Евгения.

«ЖЕРТВ РОССИЙСКОЙ ПРОПАГАНДЫ ВЕЗДЕ МНОГО»

Евгения искала работу с первого дня. Найти ее и местным тяжело, приезжим – тем более. Получение ИИН, рабочей визы, регистрации – всё это заняло много времени. Спустя месяцы она нашла работу, похожую на ту, которой занималась в Харькове, – устроилась в супермаркет. Евгения очень надеется, что пройдет испытательный срок:

– Коллектив меня принял, мне нравится. С удовольствием хожу на работу. Люди говорят: «Ну, вот, понедельник», а я кричу: «Ура, понедельник!». Просто после того, что видела, начала ценить такие вещи.

Гораздо сложнее было со школой для Маргариты. В первой, куда они обратились, маме с дочерью рекомендовали не сдавать документы, потому что «много детей россиян, могут побить ребенка».

– Я была в шоке, честно говоря. Но горевать долго было некогда, пошла искать дальше. В итоге нашла, недалеко от дома. Нам очень повезло с классной руководительницей. Светлана Владимировна буквально спасла нас – окружила вниманием, помогла ребенку адаптироваться. Сейчас дополнительно подтягиваем казахский. Тяжело его учить, но ребенок очень старается, – радуется Евгения.

Маргарита – ребенок войны. Она родилась в марте 2014 года. В тот период Россия оккупировала Крым и создавала так называемые «ДНР» и «ЛНР» на востоке Украины. «Нам тоже грозила оккупация и «ХНР», но мы отстояли город. Я тогда стояла на площади, как и все харьковчане», – вспоминает Евгения.

Спустя восемь лет семье все-таки пришлось бежать от войны.

В Казахстане Евгения старается ни с кем не обсуждать военный конфликт в ее стране, но часто приходится, так как люди задают вопросы:

– Меня выдает мой говор. Когда я говорю: «Угол Ғағарина», то таксист сразу: «Ааа, беженка!». И так везде. Пришел мастер интернет устанавливать, оказался поклонником [президента России] Путина и начал меня воспитывать, мол, «вы сами начали». Я не стала его переубеждать, просто попросила прекратить этот разговор. Что я буду ему объяснять?! Жертв российской пропаганды везде много. Даже в Литве нам на улице кричали обидные слова.

«ПОСЛЕ 24 ФЕВРАЛЯ НЕ ДЕЛАЮ ДОЛГОСРОЧНЫХ ПЛАНОВ»

Евгения с благодарностью отзывается о казахстанцах, которые помогают беженцам из Украины. Она вспоминает, что ехала буквально ни с чем. Даже с билетами помогали друзья и волонтеры. Привести дом в порядок, найти минимальный набор посуды, одежды и мебели помогли волонтеры фонда «Посылка».

– В Украине уроки же идут онлайн. Мы когда успеваем, подключаемся. Заходили на урок с телефона, но было неудобно. Я позвонила Насте (Анастасия Байбула, волонтер фонда. – Ред.), попросила, может, есть у кого старенький компьютер, мол, нам пойдет. А нам принесли новый ноутбук, представляете! Настя там организует все эти процессы, люди отзываются, помогают. Они же отправили неимоверное количество гуманитарного груза в Украину!

Евгения и ее муж Николай – русскоязычные украинцы. В их семье украинский лучше всех знает дочка Маргарита, так как в Украине больше нет русскоязычных школ. Именно поэтому риторика Путина в отношении русскоязычных ей была непонятна.

– Теперь я понимаю, что в основе этого вторжения лежит зависть, – предполагает Евгения. – Мы в Украине жили хорошо, мы свободно думали и говорили.

За восемь месяцев скитания Евгения отмечает, что ее девятилетняя дочь стала «совсем взрослой» и самостоятельной. Маргарита сама готовит себе завтрак, собирается в школу, закрывает дверь квартиры.

– Ее встречает мама одноклассницы, потом отводит в школу. Она нам очень помогает. Однажды дочь звонит и говорит, что замок в двери сломался. В итоге ей папа одноклассницы помог. Потом, когда я пришла домой, рассказала мне, что дядя тот папу напомнил. Мы весь вечер проревели вдвоем. Когда сильно хочется плакать, я обычно готовлю борщ. Изо всех сил стараюсь не давать слабину, но иногда бывает совсем невмоготу, – Евгения вытирает слезы платком.

Что будет после войны, которая, уверена Евгения, закончится победой ее страны, женщина не знает. Война научила ее не планировать так далеко:

– Я страшно любила все планировать, чтобы всё шло точно по расписанию. В январе я оплатила путевку нам на троих – в июне должны были ехать на море. А 23 февраля искала место для празднования дня рождения дочери 2 марта. У нас дома культ ребенка. Всё должно было пройти торжественно и красиво, но… Поэтому что там дальше будет, не знаю. Но я отдаю себе отчет в том, что вернуться в 23 февраля не получится. Украина отстроится, будет еще лучше, я уверена, но будет много сломанных судеб – и взрослых, и детей.

А пока семья готовится к Новому году. У Маргариты есть крохотная елка в пять сантиметров и красивое казахское платье. Она его наденет на утренник.

«МЫ ПОНИМАЕМ, ЧТО ЛЮДИ НЕ ОБЯЗАНЫ РАЗДЕЛЯТЬ НАШУ БОЛЬ»

Наталья Чепурна, Тарас Чепурный и их пятилетняя дочь родом из города Ирпень под Киевом (в начале войны был частично оккупирован российскими войсками, вооруженные силы Украины освободили его в конце марта. – Ред.) переехали в Алматы в ноябре. Это случилось после ежедневных российских атак на энергообъекты, в результате которых город был фактически обесточен. Тогда власти призвали жителей по возможности покинуть эти места на зиму.

– Частые воздушные тревоги, сирены… ребенок сильно реагировал, начались панические атаки. Мы попытались вновь пойти в садик, но там дети в основном сидели в холодном подвале с фонариками, потому что опять же сирены. А дома плюс 16, иногда плюс 13. И вот мы здесь, приехали по приглашению друзей, – рассказывает Наталья Чепурна.

В Ирпене семья жила в 12-этажном доме. Верхние этажи были разрушены, но квартира Чепурных не пострадала, если не считать небольшой дыры в стене.

– В Казахстане живут наши кумовья, они переехали сюда давно, восемь лет назад. Вот они нас к себе и пригласили. Приехать в другую страну, если у тебя там никого нет, было бы очень сложно. А так нам все объяснили, показали, ручками поводили, что, где и как надо делать. Сейчас собираем документы, чтобы подать на вид на жительство, – делится Наталья.

В Ирпене Наталья работала HR-менеджером, плюс имела свой небольшой бизнес по организации мероприятий, Тарас – управляющий рестораном. Говорят, до войны жили хорошо, но денег особо не накопили. Оба сейчас в поисках работы.

– Мы понимаем, что с учетом аренды жилья и роста цен нам не вернуть тот уровень жизни, но мы стараемся найти хоть что-то. Здесь продукты дороже где-то на 20 процентов, даже с учетом большой инфляции в Украине из-за войны, – говорит Наталья.

– Мы разместили резюме буквально на следующий день после приезда. Наталья – хороший специалист в HR, но теперь надо учить Трудовой кодекс Казахстана, знать государственный язык, а мне сказали, что опыт – это хорошо, но поскольку местных нюансов не знаешь, придется начинать с самого начала. Специфика ведения бизнеса, законы, власти, – всё другое, конечно, – перечисляет Тарас.

Украина, как правило, не выпускает военнообязанных мужчин из страны, Тарасу как отцу троих детей (двое – от предыдущего брака) выезд разрешили. Если призовут, заявляет он, уклоняться не намерен.

Мама Натальи – русская, уроженка Казахстана, отец – украинец. В детстве Натальи семья жила в Ровенской области (Западная Украина), дома больше говорили на украинском, но дочь отправили в русскоязычную школу. Тарас – из Центральной Украины, где в основном преобладал русский язык.

– Сейчас, конечно, мы знаем оба языка, можем с украинского на русский переходить и обратно. Никого никто не притеснял по языковому принципу. А наша дочка пойдет уже исключительно в украинскую школу, – надеется Наталья.

Дочь Тараса и Натальи ходит в Алматы в детский сад, частный, где есть и дети россиян, сбежавших от мобилизации. Этот нюанс волнует родителей.

– Мы понимаем, что мы в другой стране, что люди не обязаны разделять нашу боль. Поэтому просим ребенка не обсуждать войну ни с кем. Но когда на новогодний утренник нас попросили подготовить костюм одного из народов России, мы отказались. Казахский танец, индийский, корейский, – но только не тех, кто бомбит наши города, убивает наших родных, пожалуйста, – говорит Наталья.

– Когда в 2008 году Россия бомбила Грузию, мы в Украине были убеждены, что у нас такого не может быть и не будет. Мы слишком высокого мнения были о нашем соседе, – добавляет Наталья.

«ТО, ЧТО ДЕЛАЕТ МОЯ СТРАНА, – ЭТО СТРАШНО, НО ПОСТОЯННОЕ ЧУВСТВО ВИНЫ НЕПРОДУКТИВНО»

Сколько украинцев переехали в Казахстан с 24 февраля, неизвестно. На официальном уровне эта информация не озвучивается. Не знают эту цифру и в посольстве Украины. Дело в том, что не все приехавшие регистрируются в дипломатическом представительстве, потому как это необязательно.

«Но речь идет не о сотнях, а о тысячах человек», – уточняют в посольстве.

Большая часть беженцев осела в Алматы, «так как это город-миллионник». К гражданам Украины относят и крымских татар, которые бежали с оккупированного Россией Крымского полуострова после объявления Путиным мобилизации. Тогда только за первые два дня из Крыма приехали 200 человек. Большинство выехало в третьи страны, получив украинские паспорта в посольстве в Астане.

С интеграцией украинским беженцам помогают волонтеры. Одна из них – Анастасия Байбула, соосновательница фонда «Посылка». Раньше он назывался штабом помощи Украине, затем преобразовался в благотворительный фонд.

– Мы сейчас уже не отправляем машины в Украину, так как много всего можно купить в самой стране. Собираем деньги точечно, на днях отправим первый транш в больницу в Николаеве. И внутри Казахстана пытаемся помочь украинским семьям, которые бежали от войны буквально с одним рюкзаком, – рассказывает Анастасия.

Анастасии 38 лет, она гражданка России, живет в Казахстане почти седьмой год. Говорит, что с начала войны пережила разные стадии психологического состояния – от ненависти до разрушительного чувства вины:

– То, что делает правительство моей страны, – это страшно. Но постоянное чувство вины непродуктивно. Два нервных срыва, и в итоге я решила идти и что-то делать, как-то помочь. Сначала деньгами, потом, когда они закончились, пришла в штаб – собирать гумпомощь в Украину.

Волонтеры фонда открыли чат в «Телеграме» и страницу в «Инстаграме», где активно помогают около 500 человек.

– Как бы это страшно ни звучало, люди привыкли к войне, и уже мы получаем меньше откликов, – отмечает Анастасия.

Сейчас в фонде заняты тем, что обрабатывают письма Деду Морозу от украинских детей, живущих в Казахстане (Азаттык публикует некоторые из них с разрешения родителей).

4-летняя Даша просит у Деда Мороза столик со стульчиком для занятий, и чтобы наступил мир.

14-летний Данил хотел бы беспроводные наушники, но «больше всего, чтобы закончилась война».

– Знаете, наш фонд «Посылка» организовали три девочки: казахстанка, россиянка и украинка. Мне кажется, это дает нам надежду, что в будущем мы будем жить в лучшем мире, чем сейчас, – надеется Анастасия.