В условиях войны и отсутствия авиасообщения железнодорожная сеть Украины имеет жизненно важное значение. Ночные поезда продолжают курсировать все эти месяцы. Поначалу они в основном доставляли в более безопасные места беженцев. Сегодня перевозят людей как из растерзанной войной страны, так и на ее территорию. У каждого, кто путешествует на таком ночном поезде, — своя история.
Едва ступив в барочные залы польского вокзала Перемышль в первые дни войны, ты сразу оказывался в эпицентре хаоса: беженцы с сумками, детьми и домашними животными; студенты-добровольцы, не совсем понимающие, что им делать; въезжающие и выезжающие иностранные журналисты.
Сейчас, более чем восемь месяцев спустя после 24 февраля, когда Россия вторглась в Украину, на главном железнодорожном вокзале этого небольшого приграничного городка на востоке Польши тихо.
Украинцы, прибывающие со всех уголков Европы, выстраиваются в очередь на паспортный контроль. 23:00. До отправления поезда, идущего в Киев, остается 10 минут, но женщина, которая, по всей видимости, путешествует не в первый раз, призывает остальных пассажиров не волноваться: состав не уедет, пока не соберут всех.
Из-за отсутствия авиасообщения украинские железные дороги, это почти 20 тысяч километров путей, играют невероятно важную роль в условиях войны. С февраля поезда благополучно перевезли в безопасное место тысячи беженцев. С началом контрнаступления украинской армии многие вернулись домой.
Перемышль — Киев
Стоящие в очереди на паспортный контроль в основном говорят вполголоса, крепко ухватившись за сумки. Впереди девушка говорит по телефону - опираясь на чемоданчик, она громко объясняет кому-то рецепт торта. Многие из присутствующих здесь возвращаются в Киев не в первый раз. Те, кто нашел убежище в других странах Европы, иногда ездят туда по делам или навестить семью и друзей.
Поезд приятно удивляет: там тепло и комфортно. Это экспресс — с чистыми вагонами и обитыми голубым бархатом креслами. В феврале все было иначе. Бегущие от войны описывали переполненные вагоны, детей, спящих на грудах сумок, и взрослых, которым оставалась только стоять.
В течение пяти минут все рассаживаются, спустя 10 минут некоторые уже спят. С виду — обычное путешествие на европейском поезде, если бы не инструкции по технике безопасности на мониторах: как защититься от взрывов, как утешить ребенка, куда обратиться за помощью, если вы стали жертвой сексуального насилия во время войны.
Каждую ночь через страну проходит около 80-100 поездов дальнего следования, а в ранние часы курсирует еще более 200 региональных поездов. Помимо Польши, международные поезда ходят в Вену и Будапешт. Направляясь на восток Украины, поезда доходят до районов, оккупированных российскими войсками.
В полночь поезд трогается в наше 12-часовое путешествие. 20 минут спустя мы уже в Украине. Перед Львовом две женщины-пограничника с автоматами наперевес проверяют паспорта. Спрашивают о причине поездки, ставят штампы в документах, переходят к следующему. За окном непроглядная тьма, так как в большинстве городов отключают электричество на ночь в целях экономии. Надеюсь размять ноги на львовском вокзале, но поезд стоит всего две минуты, и кондуктор не позволяет мне покинуть вагон.
Когда возвращаюсь на свое место, моя соседка уже не спит.
«Мария», — представляется она, пожимая мне руку. 32-летняя танцовщица, она возвращается к своему парню в Киев после гастролей. «Написала ему, что скучаю, а он сказал: "Я не могу сейчас говорить, я собираю тревожный чемоданчик". Это самая романтичная вещь, которую мне когда-либо говорили».
«Тревожный чемоданчик» — это сумка с предметами первой необходимости: одеждой, туалетными принадлежностями, документами — вещами, которые понадобятся, если придется бежать в спешке. В этом году Мария упаковала уже три квартиры, перенося в подвалы, где безопаснее во время обстрелов, вещи друзей и свои.
Киев Мария покинула впервые. Гастроли за границей приносят больше денег, часть заработанного она жертвует украинской армии. Так, по ее словам, она поступает после каждой зарплаты. «Раньше я не была такой. Честно говоря, я даже иногда ленилась голосовать. Но за эти [последние несколько] месяцев я поняла, что важно иметь возможность сказать: "Я здесь, я делаю это"».
Признаюсь Марии: меня удивляет, насколько спокойны люди. «Знаете, у вас есть право на отдых. Развлечься, зарядиться энергией. Если вы одновременно помогаете другим и заботитесь о себе, это нормально, — говорит Мария. — Был момент, когда я поняла, что больше не боюсь. "Давай начнем восстанавливаться", — сказал я себе. Сначала психологически, посещая терапевта. Потом физически, занимаясь спортом и избавляясь от стресса. Нашла работу. Потом творчество, снова танцы».
Перед восходом солнца Мария ложится спать, а я иду в вагон-ресторан. Две женщины, работающие там, провели на ногах почти всю ночь и не дают мне сфотографировать их лица. «У нас вторая смена подряд, и мы выглядим ужасно, — говорит Ира, одна из них. — Мы ездим по Украине и работаем на разных поездах. Если не успеваем домой до комендантского часа [23:00–05:00], ночуем в депо, а утром сразу на работу».
Часы пролетают быстро, и с восходом солнца пассажиры выстраиваются в очередь перед стойкой Иры — за кофе.
По словам главы пассажирского департамента Александра Перцовского, государственная компания «Укрзализныця» является крупнейшим работодателем в стране. В ней работает 230 000 человек, 9 000 кондукторов. Ранее в этом году Европейский банк реконструкции и развития перепрофилировал 150 миллионов евро (150 миллионов долларов) существующих кредитов «Укрзализныця», чтобы позволить компании «удовлетворить критические потребности в ликвидности, обеспечив доступность жизненно важных железнодорожных пассажирских и грузовых перевозок для людей и бизнеса, пострадавших от войны с Россией».
«Мы потеряли 260 человек [работников "Укрзализныци"] во время войны [это число увеличилось после интервью]. Около 8000 были призваны или ушли на войну добровольно. Некоторые погибли при исполнении служебных обязанностей. В Донецке при взрыве моста, который пришелся по эвакуационному поезду, погиб кондуктор, — говорит Перцовский. — Некоторые сотрудники… жили недалеко от железной дороги и не эвакуировались во время [бомбардировок], потому что хотели обеспечить движение поездов, и погибли при обстреле. На данный момент у нас нет точного числа, так как есть такие города, как Мариуполь, где мы до сих пор не знаем масштабы потерь».
Утром я снова встречаюсь с Марией. Она смотрит в окно на сёла, которые мы проезжаем, держа в руке большую чашку с капучино. «Иногда я дистанцируюсь от войны, как будто это "Игра престолов". Это и хорошо, и плохо. Плохо, потому что я менее подготовлена. Хорошо, потому что я не становлюсь запаранойенной».
Мария говорит мне, что сейчас люди делятся на две группы. Одни, такие как Мария, фаталистичны. Они сохраняют спокойствие, занимаются своими повседневными делами, иногда даже не уходя в убежища во время авианалета. В основном это люди, которые либо вернулись в Украину, либо вообще никогда не уезжали. Другая, «параноидальная» группа по словам Марии, — это украинцы, которые следят за страной издалека и живут впечатлением, что все постоянно горит.
Киев — Перемышль
На обратном пути, заплатив почти вдвое больше (около 70 евро), я в спальном вагоне. В четырехместном купе у меня трое попутчиков: Соня, старшеклассница, которая учится в международной школе в Кракове, Польша; Инга, она возвращается к матери в Ирландию, где они нашли убежище; и Олег (имя изменено), пожелавший сохранить анонимность.
Поезд отправляется в 19:48, и за чаем все делятся историями. Соня гостила у своей семьи в Киеве, но, проведя последние три года в Польше, она уже чувствовала себя в соседней стране как дома. После начала войны преподаватели Сони собрали всех украинских студентов и попросили их поддерживать хорошие отношения со студентами из России. «Мы обсудили и решили, что было бы неправильно относиться к ним враждебно, — говорит Соня. — Это был единственный раз, когда русский извинился передо мной», — добавляет она, но не продолжает.
«Мне было невыносимо слышать слово, начинающееся со слога "ру"», — говорит 26-летняя Инга. С собой у нее книга на украинском языке, так как она решила, что отныне будет читать на этом языке, а не на русском. Украинцам не нужна виза для посещения Ирландии, поэтому она и ее мать решили переехать именно туда. Отец и бабушка остались в Донецкой области. У них совершенно иное представление о войне, говорит она, и они считают, что Россия их защищает. Инге было тяжело находиться рядом с ними, и она уехала к своему парню в Киев. Но оставаться там долго она не смогла: «Мне страшно. Я очень чувствительный человек, и я не смогла бы там сохранять спокойствие».
Олег живет в Киеве, но едет навестить семью в Германии. Путешествие кажется мирным, говорит он, но внутри все напряжены. Затем он невозмутимо показывает нам фотографию взрыва, которую сделал из окна своей спальни. Инга предпочитает не смотреть.
«Я хотела бы я поехать на поезде, в котором была [кинозвезда] Анджелина Джоли. Я была бы вне себя от радости», — говорит Инга.
Такими ночными поездами в Украину приезжали многие знаменитости и дипломаты — от президента Европейского совета Шарля Мишеля до Боно, фронтмена рок-группы U2. 10 апреля бывший премьер-министр Великобритании Борис Джонсон отправился в Киев и похвалил мужество сотрудников железной дороги в твите: «Я так понимаю, вас называют "железными людьми". Это не только из-за отрасли, в которой вы работаете. Это также отражает то, что вы демонстрируете дух Украины в противостоянии ужасной агрессии, которую мы наблюдаем».
Поезда, в которые садятся VIP-персоны, такие же как и все остальные — разница в том, что важные гости обычно получают в свое распоряжение отдельное купе или вагон.
Кондуктор раздает простыни, и около 2 часов ночи мы ложимся спать. Через пару часов, когда прибываем во Львов, поезд разделяют на две части. Одна идет в Рахов, город на западе Украины. Ко второй цепляют вагоны, прибывшие из Одессы. Этот новый 12-вагонный поезд совершит последний короткий этап пути в Перемышль. «Укрзализныця» так соединяет вагоны, образуя более длинные поезда, потому что станция в Перемышле не рассчитана на такое количество прибывающих составов.
Наш сегодняшний кондуктор Василий Ткаченко был на дежурстве, когда началась война. Его поезд был немедленно перепрофилирован для эвакуации, и, начиная с той ночи, они провели следующий месяц, переправляя людей с востока на запад. В то время в каждом вагоне было по 250 пассажиров. Обычно весь поезд вмещает около 500.
«Брали людей в места общего пользования, 10 человек в спальном купе. 30, 50 человек в коридоре. Ехали в темноте, с закрытыми шторами и выключенным светом. Слышали взрывы и стрельбу снаружи, — говорит Ткаченко. - Конечно, нам тоже было страшно, но мы знали, что должны брать людей, детей, стариков. Мы должны были их успокаивать, отвечать на их вопросы, которых было много. Сейчас вопросы опять стали более банальными: сколько времени займет путешествие? Когда будет остановка для паспортного контроля? Мы ослабили меры безопасности после того, как выгнали [российские войска из окрестностей] Киева. Сейчас мы даже снова продаем билеты, пытаясь покрыть часть затрат, которые были у компании [последние несколько] месяцев».
Эвакуация стала гораздо более целенаправленной. Поезда везут людей с особыми потребностями, пожилых людей или больных. Перцовский из «Укрзализныци» говорит, что зимой есть вероятность, что в некоторых районах отключат электричество и отопление, поэтому людей оттуда тоже эвакуируют.
В коридоре встречаю подругу по бессоннице. Когда мы уезжали из Киева, парень этой девушки бежал за поездом, а она махала ему из окна. Елена Недашковская сейчас стоит у того же окна, которое заклеено скотчем, и смотрит в темноту.
«Это для защиты лица, если стекло разобьется от взрыва», — говорит она о ленте на окне. Елена стала экспертом в таких вещах за время 38-дневной оккупации Иванково, города недалеко от Бучи, пригорода Киева, который стал печально известен предполагаемыми военными преступлениями, совершенными там российскими войсками.
«Переживания того месяца преследовали меня полгода. Мы жили в вакууме, не могли смотреть телевизор, и я думала, что вся Украина такая же. Когда я увидела, что жизнь в Киеве шла, как обычно, что в магазинах была еда, я чуть ли не в истерике была. Это всего в 50 километрах от нас», — говорит Елена.
Заклеенные скотчем окна и выключенный свет — одни из многих мер безопасности, которые приняла "Укрзализныця". На военном положении поезда движутся медленнее, а пассажиры быстрее садятся и высаживаются, проводя время ожидания, по возможности, в защищенных подземных переходах.
Тем не менее, говорит Перцовский, «железнодорожное полотно ежедневно повреждается» из-за российских атак. При возникновении поломки мобильные группы спешат ее устранить, иногда в течение нескольких часов. По его словам, в недавно освобожденных районах это невозможно из-за мин. Времени уходит намного больше. Железнодорожники, по его словам, неизвестные герои этой войны.
На рассвете подъезжаем к границе, и в наших паспортах снова ставят штампы. Олег читает новости и рассказывает, что ночью примерно в 100 километрах от Киева были атаки беспилотников. Инга говорит, что плохо спала, просыпаясь каждый час. Соня уткнулась носом в книгу, выполняя домашние задания. Этот этап нашего путешествия завершен. Для сотрудников «Укрзализныця» это просто еще одна ночь и еще один день на посту.
