Борьба за идентичность: как законы усложняют жизнь трансгендерам в Казахстане

Изменение пола в официальных документах может обернуться для трансгендера в Казахстане, где царит дискриминация, настоящим хождением по мукам.

Когда в 2017 году Мариана покинула полицейский участок в городе на севере Казахстана с новым паспортом и официальным удостоверением личности, в которых ее пол был указан как женский, она знала, что это изменит ее жизнь.

Живя много лет с документами, согласно которым она была мужчиной — даже несмотря на то, что она выглядела, вела и ощущала себя женщиной, — Мариана переходила с одной работы на другую. Ей приходилось часто увольняться из-за того, что в ее удостоверении личности указан другой пол.

На одной работе она набралась храбрости и решила рассказать коллегам о своей трансгендерности, о том, что она человек, чья гендерная идентичность отличается от указанного при рождении биологического пола.

— Один из сотрудников чуть не сломал мое удостоверение личности, он был в ярости. Надо мной издевались, сплетничали обо мне, я чувствовала себя очень некомфортно и небезопасно, — говорит 20-летняя Мариана.

Получение документов, идентифицирующих ее как женщину, было очень долгим, дорогостоящим и даже унизительным процессом. Казахстанцы, стремящиеся изменить свой пол, должны сначала обратиться в психиатрическое учреждение, где их могут продержать в течение 30 дней.

Там их обследует специальная комиссия «по медицинскому освидетельствованию лиц с расстройствами половой идентификации», которая состоит из трех психиатров и других медицинских специалистов.

— Я чувствовала себя так, будто я объект исследования. Они могут задавать много некорректных вопросов и, если не защищать свои [личные] границы, они с легкостью их переходят, — говорит Мариана о встречах с врачами.

В числе тестов есть генетические и гормональные, а также рентген головы для выявления какой-либо патологии мозга — возврат в эпоху, когда трансгендерность считалась психическим расстройством. Один из врачей даже сказал Мариане, что она должна раздеться перед медкомиссией, а если она откажется, то рискует быть не допущенной к операции.

— У подавляющего большинства трансгендерных лиц был негативный опыт посещения врачей, — сказал в интервью Радио Свободная Европа / Радио Свобода представитель ведущей казахстанской группы по защите прав трансгендерных людей Alma-TQ.

Пациенты вынуждены терпеть «неэтичное обращение, вербальные и психологические издевательства, вред здоровью из-за некорректного лечения или преднамеренного отказа предоставить медицинскую помощь», добавил представитель Alma-TQ.

Если комиссия в итоге решит диагностировать «транссексуализм», то будет рекомендована гормональная терапия и хирургическая коррекция пола.

Но только после операции по подтверждению пола, которая включает стерилизацию, человек может подать заявку на изменение своих официальных документов.

Весь процесс обычно длится годами, хирургическая операция по коррекции пола из мужчины в женщину стоит от 1 до 1,5 миллиона тенге (от 2 400 до 3 650 долларов США), и до 3 миллионов тенге (7 300 долларов США) за операцию из женщины в мужчину.

— В эти годы [необходимые для всего этого процесса] вы выдаете всем, кто когда-либо знал вас. Любые услуги, будь то образование, медицинские услуги, — всё, что требует предъявления документа, подвергает человека опасности, — говорит Робин Элис Маккатчеон, экс-дипломат, работавшая в Казахстане и бывшая одним из первых сотрудников американской дипломатической службы, прошедших хирургический трансгендерный переход, находясь на работе за границей.

МУДРЕНЫЕ ЗАКОНЫ

Если бы Мариана попыталась поменять свои документы восемь лет назад, процесс был бы сравнительно легким. Более либеральный закон требовал только нескольких медицинских тестов и 30 дней психиатрической экспертизы, чтобы юридически изменить свой пол.

Но в 2009 году в Казахстане был принят кодекс «О здоровье народа и системе здравоохранения», который разрешает операцию по коррекции пола для «лиц с расстройствами половой идентификации».

В нем также предусматривается, что трансгендерные лица, страдающие соматическими или неврологическими заболеваниями, могут не получить права на хирургическое вмешательство, в то время как лица, не достигшие 21 года, не могут обращаться с просьбой изменить свою гендерную идентичность в официальных документах.

Тот же новый закон запрещает усыновлять детей трансгендерным людям.

А в 2011 году министерство юстиции Казахстана предписало «транссексуальную хирургию» как обязательное условие для смены пола в документах.

Это вызвало проблемы у многих трансгендерных лиц, которые решили отказаться от операции по состоянию здоровья, по финансовым и личным причинам или во избежание стерилизации, как это предусмотрено законодательством Казахстана.

Если они выбирают не делать операцию, человек поступается своим правом на юридическое признание своей идентификации пола.

По сообщениям информационного агентства TengriNews, с 2017 по 2019 год только 10 человек в Казахстане прошли операцию по коррекции пола и изменили свои документы.

Многочисленные правозащитные организации, в том числе Human Rights Watch и Article 19, призывают Казахстан к изменению законов, расцененных ими как дискриминационные.

В письме Радио Свободная Европа / Радио Свобода директор департамента международного права и сотрудничества министерства юстиции Казахстана Максат Берекетов заявил, что «права трансгендерных лиц в Казахстане защищены Конституцией, ратифицированными международными соглашениями в области прав человека, а также другими нормативно-правовыми актами».

«Принадлежность к определенному биологическому полу влечет за собой правовые последствия», — написал Берекетов, говоря о военной службе для мужчин, возрасте обязательного выхода на пенсию и определенных наказаниях согласно законодательству. Он добавил: «Лица, которые изменили [свои] личные данные без хирургического вмешательства, не могли подтвердить свою личность и оказались в затруднительных ситуациях. Например, пребывая в медицинских учреждениях [в женских или мужских отделениях]».

• В некоторых странах Западной Европы, таких как, например, Нидерланды, можно изменить юридический пол, получив письмо от психолога.
• В России, для сравнения, человек может получить официальный сертификат для изменения пола в официальных документах и разрешение на операцию по подтверждению пола в течение нескольких дней после встречи с комиссией и внесения оплаты.
• По словам российского представителя «Транс*Коалиции на постсоветском пространстве», в 2019 году не менее тысячи человек сменили свой юридический пол в России и около трети из них была сделана операция.
• В Соединенных Штатах, согласно данным Американского общества пластических хирургов, в 2018 году более 9 500 человек перенесли хирургическую коррекцию пола (две трети из них были из женщины в мужчину).

К сожалению, медицинские проблемы у трансгендерных людей после операции не заканчиваются.

Согласно исследованиям, проведенным «Транс*Коалицией на постсоветском пространстве», две трети людей, перенесших такие операции в Восточной Европе и Центральной Азии, имеют ослабленную иммунную систему из-за постоперационных проблем со здоровьем, хронических заболеваний или других недугов.

Исследования показали, что трансгендеры часто сталкиваются с дискриминацией при получении медицинской помощи, о чем неоднократно сообщалось в Казахстане.

«Транс*Коалиция на постсоветском пространстве» и местные активисты говорят, что они доставляют продукты питания и гормональные препараты трансгендерным людям, так как многие в Казахстане, пострадавшие от COVID-19, могут не получить адекватную медицинскую помощь из-за трансфобии, несоответствий в документах или финансовых трудностей.

СОЦИАЛЬНЫЕ БАРЬЕРЫ

Трансгендерные казахстанцы также сталкиваются с множеством проблем, помимо медицинской сферы.

Они лишены возможности работать в силовых структурах или служить в армии, и без официальных документов им трудно найти работу, открыть банковские счета, выехать за границу, купить недвижимость или автомобили и даже снять в аренду квартиры.

Без стабильной трудовой занятости и иногда на грани превращения в бездомного некоторые трансгендеры начинают работать в секс-индустрии.

Консервативные семьи, которых много в преимущественно мусульманском Казахстане, часто отрекаются от своих родных-трансгендеров.

Маккатчеон вспоминает историю трансгендерной женщины, которая «жила, не привлекая излишнего к себе внимание, пережила "переход", потом ее семья сказала: «Мы хотим, чтобы ты вернулась домой, мы тебя принимаем». Но после переезда к ним они приковали ее к радиатору и насильно обрили голову».

В наихудших вариантах жизнь с несоответствующими документами может быть опасной для жизни.

В отчете ILGA-Europe (Международная ассоциация лесбиянок, геев, бисексуалов, транс и интерсексуалов) за 2020 год рассказывается о хронически больной трансгендерной женщине, жительнице Казахстана, которую агрессивно настроенные парамедики назвали «гомиком» и «фриком» и угрожали ее убить. Задержаны они не были.

Отсутствие в Казахстане антидискриминационных законов для сообщества ЛГБТ также способствует культуре ненависти и дискриминации.

Когда на популярном казахстанском новостном сайте была опубликована статья о жестоком обращении с трансгендерной женщиной в полиции, в комментариях говорилось, что «это правильно, что [она была] избита», писали, что она «это» и «чудовищная деградация».

Местные правозащитные организации зафиксировали более 40 случаев ненавистнических высказываний и насилия в отношении членов сообщества ЛГБТ с января по июль 2019 года, причем, скорее всего, о многих случаях просто не сообщалось.

В результате трансгендерные казахстанцы и правозащитники нередко пытаются жить, оставаясь незамеченными.

— Ты всегда под давлением — надо тихо говорить и быть внимательным, не наблюдает ли кто-то за тобою и не слышит ли то, что ты говоришь, — говорит Мариана, которая стала борцом за права трансгендерных людей.

РЕЛИГИОЗНАЯ ОППОЗИЦИЯ

В 2016 году государственное Духовное управление мусульман Казахстана выпустило фетву против подтверждающей пол операции, назвав ее «великим грехом», за который последует наказание.

Религиозное решение делает трансгендерную общину чуждой в стране, 70 процентов населения которой — мусульмане, особенно в консервативных регионах Казахстана.

Это осуждение подогревается казахстанскими СМИ, которые делают сенсации на темы трансгендерных людей и используют их истории для того, чтобы позабавить публику.

Маккатчеон отметила «ряд случаев, когда СМИ в Казахстане приводили кого-то на ток-шоу... чтобы их атаковали... чтобы вызвать у них эмоциональный отклик».

Недавно проведенный Alma-TQ анализ СМИ показал, что в отношении трансгендерных лиц используется насмешливая и пренебрежительная риторика, а журналисты называют трансгендерных мужчин «бывшими мужчинами» и «дамами».

Когда 65-летняя Маккатчеон работала в Казахстане в 2014–2017 годах, она сотрудничала с местными НПО, чтобы содействовать обсуждению за круглым столом вопросов трансгендеров, и организовывала мероприятия, посвященные ежегодному Международному дню борьбы с гомофобией, трансфобией и бифобией.

Привести точные данные о том, насколько распространено трансгендерное сообщество, трудно, но одно исследование показало, что от 0,4 до 2,7 процента населения США являются трансгендерными людьми и от 25 до 35 процентов из них перенесли операцию по коррекции пола.

Когда официальные лица Казахстана предложили принять «закон о пропаганде гомосексуализма» в российском стиле, запрещающий пропаганду сообщества ЛГБТ, оправдывая это «защитой детей», посольство США и другие дипломатические миссии выразили несогласие с таким законодательством, и законопроект был в конечном итоге признан неконституционным.

Усилия правительства совпали с заявкой Казахстана на проведение зимних Олимпийских игр 2022 года и подготовкой ко Всемирной выставке 2017 года в Астане.

— Послание дипломатического сообщества правительству [Казахстана] было следующим: «Вы хотите продемонстрировать миру Казахстан как современную страну. Почему же вы тогда хотите принять закон, который обрушит на вас мировое правозащитное сообщество?» И это сработало, — говорит Маккатчеон.

Но иностранные дипломаты и активисты могут вмешиваться только до определенной степени.

Аналогичный «антипропагандистский» законопроект разработали в 2018 году, и после того, как местные группы активистов выступили против него, формулировки были заменены на недискриминационные — хотя и без конкретной отсылки к ЛГБТ-сообществу — и закон был принят.

Но активисты всё еще опасаются, что казахстанское правительство может принять подзаконные акты, столь же вредоносные, как и проект закона.

Получение официальных документов по-прежнему является основной проблемой, и, хотя некоторые правозащитные группы работают над тем, чтобы сделать законы более дружелюбными по отношению к трансгендерным людям, они должны быть осмотрительными.

Казахстанские НПО могут быть оштрафованы и даже закрыться за получение помощи и финансирования из иностранных источников, поэтому Маккатчеон считает, что наиболее важные усилия предпринимаются «в самой стране».

Alma-TQ считается первопроходцем в этих усилиях.

Группа предоставляет информацию о здравоохранении, правах и группах поддержки трансгендеров, а также обучает врачей передовым методам лечения трансгендерных пациентов.

Alma-TQ также документирует случаи преступлений на почве ненависти и дискриминации, а также то, как транссексуалы представлены в средствах массовой информации.

— Речь идет об обучении других. Я думаю, что мы уже делаем это — медленно, но верно. Просто это требует много времени и терпения, — говорит Мариана.

Но в Казахстане официальные документы с указанием корректного пола человека являются «ключевым звеном, которое может изменить всю вашу жизнь», говорит Маккатчеон.

— Нет документа — нет человека, — добавляет она, приводя цитату из романа «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова.

Перевела с английского языка Алиса Вальсамаки.