«Спаси нас бог!» Как выживает в Сибири самый малочисленный народ

Чулымцы – вымирающий народ Сибири.​ Долгое время даже записывать себя "чулымцем" в документах было не принято. Люди стыдились относить себя к этому "дикому" народу. Традиции и язык чулымцев почти безвозвратно утеряны. Один из последних носителей чулымского языка проживает сегодня в поселке Тегульдет Томской области.

В ЧУЛЫМСКОМ НЕТ СЛОВ "ГРЕХ" И "ПУСТЫНЯ"

Маленькое село Тегульдет Томской области находится в пяти часах езды от областного центра. Именно здесь, по данным последней переписи населения, проживают почти все чулымцы России: 187 человек, еще около 140 чулымцев здесь записаны как хакасы. Было время, когда чулымцев и хакасов считали одним народом и записывали как придется.

​В Тегульдете живет один из последних чулымцев, который говорит на родном языке, – Василий Габов. Чулымский язык всегда был бесписьменным, на нем не писали и не читали, использовали лишь в быту и никогда не преподавали в школе.

Сегодня Василий Михайлович мечтает это исправить и открыть школу родного языка для всех желающих. Правда, пока кроме лингвистов и собственных внуков в получении этих знаний никто, кажется, не заинтересован. Но Василий Габов не сдается и продолжает спасать исчезающий язык: недавно начал помогать миссионерскому отделу в Тегульдетском районе с переводом Евангелия от Марка на чулымский. Задача непростая: многие слова из Священного писания не имеют аналогов в чулымском языке.

– Приезжают священники из Томска, мы садимся в церкви, читаем и переводим. Первые две главы уже переведены, – рассказывает Василий Габов. – Однако в процессе мы поняли, что работа будет непростой. Например, в чулымском языке нет таких слов, как "грех" и "пустыня", их пришлось заменить на "плохие дела" и "безлюдное место". То, что наш язык уникален и не похож на другие, подтвердили даже американские лингвисты, которые приезжали в Сибирь несколько лет назад. Они были у меня три раза и все время записывали. Недавно я занялся еще и составлением летописи чулымского народа, изучаю артефакты, которые хранятся в нашем музее.

​Сейчас Василий Михайлович жалеет, что в юности мало интересовался чулымским языком, не слушал стариков, которые говорили на нем лучше, чем на русском.

– Плохо его учил, а ведь у чулымцев были свои обозначения для каждой рыбы, для каждого зверя, для каждого таежного жучка. Почти все уже забыто. Дай бог сохранить хотя бы крупицы, – вздыхает Василий Габов.

Чулымцы – тюркский народ. По мнению исследователей, тюрки заселили верховья Чулыма еще в XII—XIII веках. В процессе ассимиляции пришлыми тюрками местного дотюркского населения – селькупов и кетов – складывался чулымский этнос. В районе современного Тегульдета чулымцы появились примерно за 400 лет до прихода сюда русских переселенцев, то есть задолго до 1911 года – официальной даты основания села. На протяжении нескольких столетий основными промыслами для чулымцев были рыбалка и охота, местом проживания – землянки и юрты.

​– Мы с сожалением вынуждены констатировать, что даже внуки – то есть ближайшее поколение чулымцев – почти ничего о национальной культуре не знает, – рассказывает сотрудник Краеведческого музея села Тегульдет Лидия Селянинова. – Более того, многие считают, что чулымцы были каким-то диким и малообразованным народом, который умел только ориентироваться в лесу. Это не так! Среди представителей этой малой народности есть писатели (например, Павел Барсагаев), успешные руководители разного уровня. Много чулымцев – героев Великой Отечественной войны, их охотно брали на фронт, потому что они прекрасно стреляли.

Коренная жительница Тегульдета 89-летняя Аксинья Чапова – дочь охотника – тоже знает чулымский. Она родилась в тот год, когда погиб ее отец. В 1928 году три охотника-чулымца, рассказывает Аксинья, отправились в тайгу на промысел, добыли много зверя и, возвращаясь домой, встретили русских переселенцев. Те позарились на богатую добычу охотников и убили их. Одним из убитых охотников и был отец Аксиньи. Она рассказывает, что после того, как кормильца не стало, дети с матерью уже не жили, а выживали, потому что в тайгу ходить стало некому. Пережили голод, колхозы, войну – о сохранении национальной культуры не думали.

– С моей старшей сестрой мама говорит по-чулымски, а вот нас этому языку уже не учила, – рассказывает средняя дочь бабушки Аксиньи Нина Бардина. – Отец был русский, запрещал, боялся, что за глаза будем его обсуждать. Знаю только, как звучит слово "тетушка" – "чальджа". Так мою маму называла многочисленная родня ее первого мужа, которая часто в гости приходила. Чулымцы добрые, трудолюбивые. Жаль только, с алкоголем у них проблемы. Многие рано умерли потому, что спились. Говорят, в крови какого-то специального фермента нет. Вот и моя старшая сестра этим делом злоупотребляет. Раньше мама с ней жила, а теперь ко мне переехала.

В апреле Аксинья Макеевна будет отмечать 90-летие. Планирует собрать троих детей, 15 внуков и 10 правнуков. Накроет богатый стол, поставит алкоголь. И хотя чулымцам его категорически нельзя, русские традиции другого застолья уже не предполагают.

А вот жительница Тегульдета Галина Шатунова назвать себя чулымкой не может – слишком много кровей уже намешано. Однако тем, что среди предков были представители этой национальности, очень гордится.

– Не понимаю, почему власти приравняли чулымцев к хакасам. Если судить по языку, он, скорее, похож на татарский. Помню, как родные общались на чулымском с "ясашными" (представителями власти), которые приезжали в поселок, чтобы забрать у местных рыбу, мясо или шкуры. Но раньше в семьях было не принято открыто называть себя чулымцем, рассказывать о своей национальности. Разве что легенды из рода в род пересказывали, – говорит Галина Шатунова. – Например, наш прапрапрадед основал деревню Ново-Шумилово, а свою фамилию получил после того, как на одном из собраний "слишком много шумел". У чулымцев ведь в те времена не было фамилий. Их русские придумывали и, как правило, называли по особенным приметам или поведению.

Чулымцы, как и другие представители малых народностей, по закону имеют право на льготы. В том числе целый ряд привилегий в традиционном национальном промысле. Однако из-за того, что многие были записаны как "хакасы" или "русские", эти льготы получить не смогли. Большинство, скорее всего, просто и не знало о такой возможности. Кроме того, для получения льгот нужно собрать огромное количество бумаг, что не каждому тут под силу.

СТУДЕНТ ИЗ РОДА ШАМАНОВ

В XVII веке "сибирские чулымцы" приняли православие, однако сохранили и некоторые традиции шаманизма. В их культуре переплетались язычество и христианство. Детям вместе с именами, данными при крещении, давали и традиционные чулымские имена. А такие вещи, как белый головной платок, ожерелье из белых бус, погремушку и ложку для кормления духов, коренные жители всегда считали магическими предметами.

– Дед моего деда и его прапрадед были настоящими чулымскими шаманами и очень уважаемыми в поселке людьми. Доподлинно известно, что они предсказывали будущее, умели разглядеть его неясные картины в дыму, которым окуривали комнату, – рассказывает 20-летий Евгений Шумилов, студент исторического факультета Томского педагогического университета.

Евгений – на четверть чулымец. Он – прапраправнук того самого Ивана Шумилова, который основал село Ново-Шумилово. На исторической родине Женя никогда не был, чулымского языка никогда не знал, но родной дед много рассказывал о предках. Евгений Шумилов собирается заняться составлением родословной.

​– Дед вспоминал, что мужчины в его семье всегда были отличными охотниками, и в доме был достаток: много меха, мяса, рыбы. За это прапрадеда Андрона Шумилова власть раскулачила, сослав в соседнюю деревню. Отправили одного, оставив семью без кормильца. Андрон ухитрялся днем охотиться, а ночью приплывать на лодке в Ново-Шумилово и подкармливать семью тем, что добыл в тайге. Однажды его поймали, – рассказывает Евгений семейную историю. – Хочу сохранить, записать хоть что-то из рассказов деда и бабушки. Все это в будущем передам своим детям и внукам. Пусть они знают, что когда-то в Сибири жили очень трудолюбивые и добрые люди – чулымцы.

Материал корреспондента проекта Радио Свобода "Сибирь.Реалии" Дарьи Енюшиной.