Сумевшие быстро адаптироваться к меняющимся условиям экономики и политики правительства стали крупными фигурами базарного бизнеса, обзавелись торговыми рядами и складскими помещениями. Кто-то шагнул на следующую ступень эволюционного развития, став владельцем супермаркетов или открыв производство. Но многие в своем нехитром бизнесе так и остались на низшей ступеньке.
(Окончание. Начало ЗДЕСЬ)
ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ ДВЕ ТАМОЖНИ
Конкуренция на базаре в последние годы ужесточается, жалуется Валентина, торгующая на алматинской барахолке почти 20 лет. Клиентов перетягивают крупные торговые сети, покупатель становится избирательным. Корреспондент Азаттыка едет в автобусе Урумчи - Алматы, битком набитом тюками с китайскими товарами, которые везут женщины-челноки. Попутчицы коротают время рассказами о своем нехитром бизнесе.
— Привезешь не тот фасон или не тот цвет — будешь дольше продавать и окажешься в убытках. В нашем деле нужна интуиция, — говорит Валентина.
На вопрос корреспондента Азаттыка, какую накрутку на товар делают торговцы, чтобы получить свою выгоду, женщина, прищурившись, отвечает:
— Алматинская барахолка — от 30 до 60 процентов. Но не от первоначальной стоимости, а от стоимости, которая складывается после того, как товар проходит через границу.
Что представляют собой дополнительные расходы, которые формируются при переходе через границу, коммерсанты, с которыми корреспондент Азаттыка разделила дорогу от Урумчи до Алматы, поясняют неохотно. Но когда наутро автобус, в котором едут торговцы, прибывает к китайско-казахстанской границе, челноки собирают «в общак» по 100 юаней (около 2400 тенге) с каждого, кто везет товар в багажном отделении.
Молодая женщина, представившаяся Зухрой, взяла на себя функцию сборщика «податей». Она тихо говорит, что собранные деньги — мзда китайским чиновникам, которую она вручит водителю автобуса, а он через «своего человека» передаст деньги неким инспекторам, чтобы те согласились пропустить груженый автобус, а пассажиры прошли границу «налегке», оставив неподъемные сумки в багаже.
На очереди — казахстанская граница. Коммерсанты заметно волнуются и даже паникуют: мол, кто-то из пассажиров других автобусов, следующих тем же рейсом, шепнул, что на таможню приехала комиссия, там срочно убрали неких «тележечников» и «таможить заставляют по официалке». Мариям, торговка из Жанаозена, хватается за голову — у нее в багаже больше 200 килограммов, она не знает, как будет одна перетаскивать тюки через границу.
«НЕ МОГУ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ БЫТЬ ЖЕНЩИНОЙ»
К радости челноков, слухи о приезде комиссии на таможню не подтвердились. На казахстанской границе коммерсантов ждали мужчины с тачками,— значит, можно быстро перетащить товар с их помощью.
Менее чем через час Мариям, улыбаясь, стоит рядом со своими сумками на площадке, где после пограничного досмотра останавливаются автобусы. Настроение у коммерсантов приподнятое — они перешептываются, что сегодня удалось растаможить по 600 тенге.
— Официально растаможка стоит 800 тенге за килограмм. Или четыре евро. Сегодня пронесли по 600 тенге, — рассказывает Мариям.
— Вы дали взятку таможенникам? — задала женщине вопрос корреспондент Азаттыка, памятуя громкие доклады казахстанских силовиков об уничтожении коррупционной гидры на казахстанско-китайской границе еще в 2011 году.
— Нет, конечно, — говорит Мариям. — Деньги отдали посредникам, они в гражданской одежде. Они заодно с «тележечниками», которые сразу на выходе из автобуса предлагают свою помощь. Они гарантируют, что пронесут товар без проблем.
Мариям признаётся, что рада такому, пусть и коррупционному, способу экономии. Чем меньше затрат, тем лучше — таковы законы рынка. В богатом нефтью Жанаозене народ живет скромно, и, если товар слишком дорогой, никто его не купит.
— Люди в Жанаозене экономят на одежде, потому что продукты очень дорогие. Мясо полторы тысячи тенге стоит, картошка — двести. Торговля у меня идет несколько дней в месяц, с пятого по десятое число, когда людям дают зарплату. Аренду за место на базаре надо платить каждый день, налоги. Поэтому не нужно меня осуждать, — говорит Мариям.
На содержании молодой женщины — шесть человек. Безработный муж, двое маленьких детей, сестра мужа и свекор со свекровью. Всё, что удастся заработать на рынке, уходит на еду и самое необходимое.
— Раз в три месяца я езжу за товаром. Когда еду в Китай — меня не видят дома больше недели, ведь только на дорогу уходит несколько дней. Когда летаю в Турцию, это занимает три-четыре дня. По возвращении домой я утром ухожу торговать, вечером прихожу уже никакая. Иногда так хочется понянчить детей, побыть с ними рядом, просто быть женщиной. Но я не могу себе этого позволить, — сокрушается Мариям.
ЖИЗНЬ В КОНТЕЙНЕРЕ
Найти себе другое применение и перестать торговать на базаре не так-то просто, утверждает Мариям. В родном городе Жанаозен после кровавых событий декабря 2011 года жизнь худо-бедно налаживается, но безработица как была, так и есть.
— Без опыта работы в другой сфере, без высшего образования меня никто не возьмет. Кому я нужна? — вопрошает Мариям.
Наш разговор подхватывает другая женщина. Та самая Зухра, которая собирала утром деньги с челноков.
— Я бы с удовольствием сменила работу, мне нелегко вот так мотаться в дороге неделями. Но куда мне идти? Сразу после школы я пошла в торговлю. Пошла на базар, потому что мать не могла семерых детей прокормить. Отец рано умер от сердечного приступа. Я самая старшая в семье, надо было работать, — рассказывает Зухра.
Зухре 38 лет. У нее торговая точка на алматинской барахолке — контейнер, где она продает обувь, тоже безработный муж и двое детей. И… большие долги.
— У нас четыре года назад решили сделать ремонт на базаре. За это с каждого торговца собрали по 20 тысяч долларов. Это не дешево, я возмущалась, мне сказали, мол, не нравится — берите свою «железку» и убирайтесь. Контейнер я в свое время купила, но это только четыре металлические стены и потолок, земля под контейнером мне не принадлежит. Куда мне идти? Пришлось взять кредит — тогда ставка была 21 процент, — заложить дом, чтобы продержаться, — говорит Зухра.
Ежемесячно, по словам Зухры, она в счет погашения банковского кредита отдает 50 тысяч тенге (около 330 долларов). В рефинансировании банк ей отказал. Кроме этого займа, есть и другие займы, взятые в микрокредитных организациях и у частных лиц. Точно так же, по словам женщины, живут многие ее коллеги. Один из ее знакомых, не сумев расплатиться с долгами, свел счеты с жизнью, а его жена с ребенком остались на улице, потому что квартиру, купленную в ипотеку, банк отсудил себе.
— С каждым годом всё сложнее и сложнее. Я за контейнер плачу в месяц со всеми делами 43 тысячи тенге. По закону нас обязали оформлять лицензию ИП (индивидуальный предприниматель). Когда мы оформляем документы и становимся индивидуальными предпринимателями, по идее, «ежедневку» должны срезать. Но как был ежедневный сбор, так и остался. Обращаться куда-то и жаловаться на беззаконие бесполезно. Крыша у них есть, простой человек хозяином базара не будет, — жалуется Зухра на растущие аппетиты администрации рынка.
За электроэнергию, по словам Зухры, она платит восемь тысяч тенге (около 50 долларов), притом что в контейнере всего две лампы. Если торговцы установят кондиционер или принесут радиатор для обогрева помещения, плата за электричество возрастет до 15 тысяч тенге.
На вопрос корреспондента Азаттыка, не лучше ли перейти торговать на другой рынок, Зухра отвечает известным афоризмом о неэффективности обмена сапожного инструмента на моющее средство. Шило на мыло. Сворачивать наработанную точку и уйти в неизвестность — всё равно что подписать себе смертный приговор, говорит она.
Когда речь зашла об инициативе установить памятник женщинам-челнокам, коммерсанты заулыбались, однако, подумав, через несколько секунд сказали, что нуждаются больше не в памятнике, а в реальной поддержке.
— Лучше пусть что-нибудь нужное сделают для женщин. Заставят базаркомов снизить аренду на рынке, пересмотрят тарифы на растаможку товара или хотя бы удержат цены на коммунальные услуги, — практически хором отвечают женщины-коммерсанты.
Каждый из нас замолчал, женщины устали и после трудного перехода границы решили отдохнуть. Ближе к полуночи наш автобус въехал в Алматы. Мегаполис начинался с вереницы придорожных базаров.
