Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухаммедов 7—8 октября по приглашению своего узбекского коллеги Ислама Каримова побывал с официальным визитом в Ташкенте. Буквально за десять дней до этого визита на севере Афганистана боевики движения «Талибан» и иностранные боевики захватили город Кундуз.
Узбекские СМИ начали освещать повестку дня встречи двух президентов со слов «главы государств обменялись мнениями о ситуации в Афганистане…».
Ситуация на северо-западе Афганистана — в районах, прилегающих к Туркменистану, настолько же плоха, как и на северо-востоке. 8 октября, в день встречи двух президентов, афганское информационное агентство Pajhwok сообщило, что талибы захватили несколько районов в северной провинции Фарьяб — уезды Гурсиван и Паштун Кот. Фарьяб — одна из четырех афганских провинций, граничащих с Туркменистаном.
В репортаже также сообщалось, что 4 октября «Талибан» предпринял безуспешную попытку захватить столицу провинции Меймане. Агентство привело слова начальника провинциального совета Фарьяба Сайеда Абдула Баки, который не исключает взятия Меймане, «если правительство не усилит силы безопасности».
Согласно заявлениям провинциальных и местных чиновников Фарьяба, боевики движения «Талибан» и их иностранные союзники контролируют в настоящее время десятки сёл в провинции.
ПОПЫТКА ЗАРУЧИТЬСЯ ПОДДЕРЖКОЙ?
Ни Туркменистан, ни Узбекистан не являются членами военного блока, а значит, никто не связан обязательством прийти на их защиту в случае проблем с безопасностью. Туркменистан с точки зрения обороноспособности куда в худшем положении, нежели Узбекистан.
Узбекистан начал наращивать армию со времен провозглашения независимости, Туркменистан же уделял меньше внимания своим военным силам, полагаясь на политику «позитивного нейтралитета».
Однако после нескольких инцидентов в 2014 году, в ходе которых от рук пересекших афганско-туркменскую границу вооруженных боевиков погибли туркменские пограничники, власти Туркменистана начали укреплять свои подразделения вдоль границы. По некоторым данным, вдоль туркменско-афганской границы в настоящее время сконцентрировано до 70 процентов боеспособной техники и вооружения сухопутных войск.
Но боеспособность армии Туркменистана неясна. Судя по инцидентам 2014 года, туркменские войска отнюдь не равносильны афганским боевикам.
И это возвращает нас к визиту Гурбангулы Бердымухаммедова в Ташкент. Отношения между Туркменистаном и Узбекистаном заметно улучшились после того, как в конце 2006 года к власти пришел Бердымухаммедов, — в немалой степени из-за оказываемого им уважения к Каримову. Поэтому едва ли будет удивительным, если Бердымухаммедов попросит у своего соседа военную помощь.
Ислам Каримов противостоял исламскому экстремизму с первых дней распада Советского Союза. В 1992—1997 годах узбекские подразделения были направлены в Таджикистан во время гражданской войны в этой стране. В 1999—2000 годах узбекские военные самолеты наносили удары по позициям бойцов «Исламского движения Узбекистана» в горах вдоль кыргызско-таджикской границы, и это происходило, как правило, без разрешения Бишкека или Душанбе.
Учитывая это, можно предположить, что если Гурбангулы Бердымухаммедов и решил заручиться военной поддержкой, то она ему была наверняка гарантирована Исламом Каримовым. Ашгабат уже попросил военной поддержки у США. Ожидается, что на этой неделе министр иностранных дел Туркменистана Рашид Мередов посетит Вашингтон.
Таким образом, политика позитивного нейтралитета уже скорректирована.
ДРУГИЕ ВЫЗОВЫ
Есть и другие события, оказавшие влияние на внутреннюю и внешнюю политику Туркменистана. Когда 7 октября Россия запустила свои крылатые ракеты с кораблей Каспийской флотилии, чтобы нанести удар по Сирии, месседж был послан и другим прикаспийскими государствам — Азербайджану, Ирану, Казахстану и Туркменистану — российский флот правит Каспийским морем.
Туркменистан и Азербайджан в течение многих месяцев активно обсуждают строительство Транскаспийского газопровода (ТКГ) с Европейским союзом. Прокладка газопровода по дну Каспийского моря к берегам Азербайджана, откуда туркменский газ может быть доставлен в Европу, — часть стратегии ЕС по снижению своей зависимости от российских поставок. Россия выступает против проекта ТКГ.
У Туркменистана, теряющего Россию и Иран как потребителей своего газа, остается один-единственный покупатель — Китай. Надо отметить, что экспорт газа не просто ключевой экспортный товар Туркменистана, но по сути — единственный.
Варианты новых экспортных маршрутов для туркменского газа — это проекты ТКГ и ТАПИ (газопровод Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия). Строительство туркменского участка ТАПИ планируется начать до конца этого года. Но ситуация с безопасностью в Афганистане и в пакистанской провинции Белуджистан, через территории которых должен пролегать газопровод, ставит под вопрос его строительство за пределами границ Туркменистана.
После запуска Россией крылатых ракет вероятность начала строительства ТКГ в ближайшее время также сведена к нулю.
Таким образом, Туркменистан окажется в тяжелом положении. 4 октября сайт туркменской оппозиции Chrono-tm.org написал, что в газовой отрасли Туркменистана намечается значительное сокращение работающего персонала. Это, конечно, следствие снижения цен на газ на мировых рынках почти на 50 процентов в последние два года.
ВРЕМЯ ПЕРЕОСМЫСЛИТЬ СТРАТЕГИЮ
Так что Туркменистану не помешало бы переосмыслить свою бизнес-стратегию. Проекты ТКГ и ТАПИ, а также два существующих газопровода в Иране — это все идеи середины 1990-х годов. Единственный новый проект в Туркменистане — трубопровод Центральная Азия — Китай, соглашение о котором было заключено в 2006 году. Успех строительства китайских трубопроводов был обусловлен решением Туркменистана предоставить китайским компаниям беспрецедентный доступ.
Многие иностранные компании проявляют интерес к работе в Туркменистане. Некоторые из них даже были готовы присоединиться к проекту ТАПИ, но при условии, что они будут иметь долю в разработке наземных газовых месторождений. Туркменские власти не поддались на эти требования.
Тем не менее заключение договоров с иностранными компаниями могло бы стать относительно быстрым решением для нарастающих экономических проблем Туркменистана. Но это потребует дополнительной корректировки политики позитивного нейтралитета.
Перевела с английского в сокращении Алиса Вальсамаки.
