Дефицит продуктов, обмундирования и даже оружия. Об этом «Сибирь.Реалии» рассказали российские военные, находящиеся сейчас в зоне боевых действий в Украине. Их родственники и друзья вынуждены собирать им гуманитарную помощь каждые две недели, чтобы те хотя бы не умерли от голода. Подробности — в материале «Сибирь.Реалии».
«Варят кукурузу, которую нашли в полях». Из Тюмени
— Они могут поесть только один раз в день, вынуждены спать на голой земле под открытым небом. Один спальник на пять человек — вот такое у них обеспечение! При этом часть вещей, которые мы им купили за свои деньги еще в Тюмени, отобрали: «не положено!», — рассказывает Екатерина, жена одного из мобилизованных из Тюменской области. — Их до сих пор не прикрепили к воинской части! Их отдельный батальон «Ермак» просто находится в зоне боевых действий. Чем это чревато? За них никто не отвечает. Ночью они дежурят вслепую, потому что связи нет, тепловизоров нет.
Запасы еды на исходе, полевой кухни нет — сейчас они варят кукурузу, которую нашли в полях!
По словам жен военных, записывать обращения с жалобами, как это делают мобилизованные из учебных частей и пунктов временного размещения (ПВР), у их мужей нет ни возможности, ни времени.
— Вместо обучения на юге страны, как было обещано, их перекинули сразу на фронт! То есть несколько дней учений на полигоне и привезли прямиком в зону проведения «спецоперации», на вторую линию СВО. Мужья нам рассказывают это по телефону, когда появляется связь. Мы уже пишем обращения к губернатору, на «Госуслуги», в военную прокуратуру и в администрацию области. Толку нет, — говорит жена другого мобилизованного из Тюмени. — Они попросту брошены и предоставлены сами себе! Запасы еды на исходе, полевой кухни нет — сейчас они варят кукурузу, которую нашли в полях! До этого тоже ели что сами найдут. Из обмундирования один дождевик на пять человек! Из орудия — один рожок с десятью патронами!
По словам жен, они добиваются только одного — возвращения своих мужей с фронта. Однако ни одного ответа на обращения на горячую линию в министерство обороны и в военную прокуратуру они не получили.
«Какие у парней глаза, они радуются банке тушенки!» Из Томска
— Ну, учатся, молодцы, — комментирует очередной благотворительный сбор помощи для мобилизованных в ПВР Яна Андреевна из Томска. — А те, кто первые мобилизовались, о них и позабыли давно! Парни в самой мясорубке, без еды и воды. Хоть бы сухпайки высылали! Голодные мужики. Что творится там на самом деле — волосы шевелятся, когда рассказывают ребята. Куда вот обращаться? Как помочь своим мужьям!? Ответа, к сожалению, никто не дает! Не дай бог столкнуться с тем, в каких условиях наши мужья там!
Один сухпаек на двоих в сутки, 1,5 литра воды на двоих на сутки — это если повезет, перечисляют другие жительницы Томска, мужья которых тоже на войне.
— Я понимаю, это война. Но раз мобилизовали, забрали обычных парней, будьте добры как-то обеспечивать, ну хоть чем-то! Не всегда у них есть даже возможность на связь выйти, чтобы рассказать про тотальный дефицит всего! Первый раз за месяц звонок недавно поступил от брата, и спасибо на этом, — говорит Татьяна Бочанова. — Он никогда не жалуется, но тут сказал прямо — там парням жрать нечего и надеть нечего! Мерзнут и голодают.
Брат Татьяны в зоне боевых действий с сентября, но некоторые ее знакомые, заключившие контракт — с марта. По их словам, дефицит еды и обмундирования в российской армии продолжается с самого начала войны.
Он находится в зоне боевых действий, и у него буквально нет оружия.
— Всё очень плохо, им всего не хватает. Еды, воды, снаряжения, обмундирования, лекарств, то, чем воюют, ни патронов, ни автоматов, ничего нет. Он находится в зоне боевых действий, и у него буквально нет оружия. Не только брат это говорит, поймите, разговариваю с десятком людей оттуда [из Украины] — парни жалуются, что не хватает всего. Именно поэтому мы организуем здесь, в Томске, сборы на продукты питания, денежные сборы, закупаем палатки, тенты, сети маскировочные, рации. Когда ребята мне по видеосвязи звонят, я всё это вижу воочию. Волонтеры, которые возили туда гуманитарную помощь нашу, они подтвердили — какие у парней глаза, как они радуются, извините меня, банке тушенки. Слава богу, есть возможность организовать сбор помощи, есть логист-волонтер, которая пробивается туда к ним, не на границе в России оставляет, а везет до парней. Мы не делаем различий, кто из Томска, кто из других регионов, но я про то, что не отдаем распределять всё командирам, а везем до солдат. Мы делаем всё это молча, не прося ни у кого, ни у властей ни поддержки, ни огласки.
— Они обращались с этими жалобами к командованию своему?
— Конечно, но вы же знаете, какое там сейчас командование. Поэтому нам важно передать всё собранное конкретно в руки рядовых. У них даже хлеба нет — это уже роскошь считается.
— А что вместо хлеба им выдают?
— Ничего. То, что мы отправляем, то у них и есть по факту — наша гуманитарная помощь.
— Есть такое, что в какой-то точке лучше со снабжением, а в какой-то совсем плохо?
— Да. Где ближе к границам, туда гуманитарка приходит чаще, там получше положение. Туда, где гуманитарку доставить посложнее, там хуже. Естественно, от расположения зависит, совсем к фронту не подвезешь. Мы же тоже не всемогущие, мы же тоже не можем, извините меня, своими ногами добраться до линии фронта, и не каждый волонтер согласится идти туда, где над головой стреляют. Мы стараемся, конечно, но не всё получается.
Некоторые из жепщин говорят, что многие мобилизованные уехали из Томска, даже не посетив учебную часть.
— Те, кто ушел 28 сентября, даже дня не были в учебке! Почему? Они уже сидят в окопах голодные, холодные. Ужас, одним словом. И гуманитарной помощи даже не видели, потому что чиновники области все сборы везут в ПВР и учебку, на фронт не суются. Хотя они такие же жители Томской области, — замечает Карина М. из Томска. — Половина Томской области попало в эту ситуацию, когда наших братьев, мужей, сыновей, отцов отправили без какой-либо подготовки на передовую. Как только им [командованию] не стыдно, — возмущается Карина Малахова. — И там у них даже одежды зимней нет. Самим покупать надо. Это как вообще?!
К слову, стихийные гуманитарные сборы продуктов и обмундирования для мобилизованных идут во всех регионах. Так, в ноябре жительницы Алтайского края начали собирать валенки для мобилизованных. Сдать обувь и теплую одежду просят в одном из каналов помощи для призванных.
«Парни очень просят валенки, шерстяные свитера, варежки и шарфы. Все очень быстро приходит в негодность. А порой при отступлениях всё бросается на позициях. Много сгорает при бомбежках и обстрелах».
В Тогучинском районе Новосибирской области жительницы шьют по просьбе мобилизованных туристические сиденья. Администрация района рапортует, что первую партию из 100 подушек они уже отправили на полигон в Шилово.
В конце октября стало известно, что студентов 143 из 192 российских колледжей привлекли к пошиву одежды и снаряжения для военных. Об этом сообщается на сайте прокремлевского движения «Мы вместе» и в пресс-релизах чиновников, опубликованных СМИ.
Первыми к инициативе, которую назвали «Мы рядом», подключили колледжи в Красноярске, Новошахтинске и Кумертау. По информации прокремлевского движения, пока студентов использовали для производства пробной партии — более 80 толстовок, к которым прикрепили шевроны по детским эскизам. Получают ли студенты оплату за работу, не сообщается.
В Бурятии труд учащихся Восточно-Сибирского государственного университета технологий и управления используют для производства маскировочных костюмов для снайперов. В Забайкалье учащихся Краснокаменского промышленно-технологического заставили шить одеяла для мобилизованных, военных и жителей оккупированных территорий.
В Свердловской области в колледже «Родник» студенты с ограниченными возможностями здоровья шьют балаклавы для военных. В Костроме студентов Колледжа бытового сервиса заставили шить для военных термобелье.
В Кемеровской области студентов вузов и колледжей решили отправлять работать на промышленные предприятия вместо мобилизованных на войну в Украине. Их берут в угольные, строительные, транспортные и логистические компании.
«В день кусочек хлеба, как в блокадном Ленинграде». Из Забайкалья
— Товарищи военнослужащие, просим вас оставить часть багажа здесь, — обращается к мобилизованным мужчина в форме, — грузовое отделение рассчитано на определенный вес. Ваши сумки его превысили.
Мобилизованные оставляют ручную кладь родственникам, приехавшим в аэропорт города Чита, чтобы проводить мужчин на войну в Украину, и отправляются в грузовой терминал, откуда военнообязанных на автобусах отвезут к самолетам. Женщины достают телефоны, в это время к ним подходит офицер:
— Уберите телефоны, здесь нельзя снимать.
— Почему?
— Потом выложите это в интернет — увидит противник. Нельзя, уберите.
Мобилизованных отправляют партиями: одних — на военных самолетах, других — на поезде вместе с тяжелой техникой. Сотрудница аэропорта Любовь рассказывает, что иногда вылеты происходят дважды в день.
— Аэропорт в Забайкалье — один, а ребят собирали со всего региона. Время учений прошло, вот и отправляют на Украину. Сначала в Ростов, а там на передовую, скорее всего. Привозят их автобусами, вот сегодня четыре автобуса, вчера — пять.
— А не было эксцессов во время отправки?
— Парнишка молоденький убежать хотел, — видимо, понял в последний момент, куда отправляют. Но его поймали. Тут же полиция недалеко.
Алексея призвали в сентябре, на второй день после объявления мобилизации. Он проходил обучение в поселке Песчанка в мотострелковых войсках, в Украину должен был отправиться на неделю позже.
— В понедельник стало известно, что мой отъезд перенесли, — рассказывает Алексей, — в последний момент меня и нескольких человек перевели в артиллерию. Предупреждают, чтобы перед отправкой не смели употреблять алкоголь. Будем пьяными — не пройдем проверку, тогда нас отправят через два дня под Мариуполь. А там, говорят, жара.
— А как вы будете воевать, если проходили обучение на другую специальность?
— Так нас не сразу туда. Сначала едем в Ростов, там нас будут переучивать десять дней, а уже потом в Украину.
На связь Алексей вышел только через неделю, уже находясь на территории Украины, — оказалось, в «жару» кинули даже тех, кто не пил. И без какой-либо переподготовки.
— Когда мы прилетели в Ростов, нас объединили с ранее прибывшими и сразу же посадили в автобусы, сказали, что мы едем на войну в составе артиллерии. Сейчас нахожусь в 4-м взводе, — в общем, нас 800 человек. Сначала было. За неделю пребывания уже сменили три локации. Сначала нас привезли на территории какого-то завода в «ДНР», там мы два дня прожили под обстрелами. Двое из наших [мобилизованных забайкальцев] под этими обстрелами там погибли. Потом приехали люди из командования, сказали, что мы вообще не должны быть не то,что на территории завода, а даже в Украине. Сейчас нас отвели в тыл (на сегодня взвод Алексея по-прежнему остается на территории Донецкой республики).
— А как у вас с обеспечением?
Представляете, нам на день полагался кусочек хлеба как в блокадном Ленинграде.
— Первые дни прям жестко голодали. У нас же денег не было, а на довольствие нас, как оказалось по приезду, не поставили. На нас попросту не рассчитывали. Доедали скудные запасы из дома, но большую часть времени голодали. Я даже мечтал: «Вот вернусь домой, буду хлеб буханками есть». Представляете, нам на день полагался кусочек хлеба, как в блокадном Ленинграде. Сегодня не голодаем, потому что выплаты получили. Находимся в тылу, поэтому есть возможность покупать продукты. В итоге всю еду покупаем себе сами, всё за свой счет. Даже котелки, ложки, кружки. Хорошо, что пока есть такая возможность — купить продукты.
— А долго в тылу планируют вас держать?
— Нет, уже к нам приезжали командиры с передовой. Сразу сказали, что кормить нас сказками не будут, что там много потерь. Больше 300 [раненых], но 200 [убитых] тоже много. Уговаривают контракт подписать, ведь если его подпишешь, то тебе меньше зарплата полагается, чем мобилизованному. Наши не понимают, подписывают. Потом их сразу на передовую кидают.
Федор — мобилизованный из Забайкалья — находится на передовой в районе Азовского моря. Он прибыл туда с эшелоном, сопровождающим тяжелую технику.
— Среди машин и моя «малышка». Я же танкист. Точнее, стал им, благодаря мобилизации. Срочную службу проходил водителем. Как призвали, сразу закинули нас на полигон Красный Яр, там и прожили полтора месяца до отправки.
За каждым специалистом закреплен свой танк.
— Когда мне мою машину показали, долго смеялся, — рассказывает Федор, — у нас что танки, что бэтээры — все советской сборки. Собранные из палок. Нужно было приводить их в порядок. А у армии денег на это нет. Покупали всё на свои средства: инструменты, запчасти. Собирали как могли. Учились всему по книгам, даже через интернет пособия покупал.
Сейчас Федор по-прежнему остается в Херсонской области. Говорит, что обещанную за участие в войне зарплату никто из его сослуживцев так и не получил. А зарплату на время обучения (от 10 тысяч рублей рядовым, до 20 тысяч рублей — офицерам) до сих пор получили не все.
— Уже здесь, в Украине, получил пять тысяч за месяц, хотя обещали десять. Некоторым совсем ничего не выплатили. Когда я простыл (еще в части в Забайкалье был), лекарств никаких в санчасти не дали. Была пара порошков, которые быстро закончились. Девушка привезла мне противопростудные, но меня не выпустили к ней пакет забрать, — вспоминает Федор.
Земляку Федора Алексею повезло больше, ему первая зарплата уже пришла в полном объеме:
— Врать не буду, 260 тысяч пришли. Но они сразу и улетели на еду и необходимые вещи! Так что тем, кто рассчитывает здесь заработать, — не надейтесь.
