Религиозная политика в Казахстане зашла в тупик?

На одной из последних видеозаписей, опубликованных ультрарадикальной организацией боевиков ИГ, дети дошкольного возраста, говорящие на казахском языке, ловко собирают нежными детскими ручками автомат Калашникова и тонкими голосами заявляют, что, «когда вырастут, будут резать кафиров». До сих пор не известны ни достоверность этой видеозаписи, ни время, ни место съемки. Прежде репортеры Азаттыка выяснили личности героев подобного видеоматериала, опубликованного ранее, подробно рассказали о том, из какой они семьи, выходцами из какого региона являются. На прошлой неделе в комитете национальной безопасности подтвердили, что к боевикам организации «Исламское государство» примкнули не менее 300 казахстанцев.

В чем причина резкого роста невиданного прежде числа казахстанцев, присоединившихся к ультрарадикальной группировке в Сирии и Ираке, и это всего лишь за один год?

Доктор Андрес Криг, сотрудник кафедры по обороне в лондонском Kings College, чье мнение публикует Daily Mail в связи с последним видео, говорит, что Казахстан не является целью для ИГ. «Казахстан – довольно-таки стабильная страна. Эти люди (казахстанцы, изображенные на видео. – Авт.) – такие же, как и в Великобритании и других странах Запада, граждане, лишенные гражданских прав, обособленные личности в обществе», - говорит он.

Трудно полностью согласиться с таким мнением британского эксперта. Потому что обособление религиозных радикалов от общества в странах Запада и постсоветских странах Центральной Азии – это два разных процесса. На Западе в большинстве своем голоса религиозных радикалов в политико-социальной сфере не имеют силы, они являются выходцами из групп мигрантов, меньшинств, уровень образования и профессионализм которых сравнительно ниже.

Правительства стран Запада относятся одинаково к последователям традиционных религий и радикалам. Не ставят ограничения для сборов с целью совершения обрядов и ритуалов, если не звучит экстремисткая риторика или не совершаются другие действия, вызывающие открытую угрозу конституционному строю. За радикалами ведут наблюдение в соответствии с законами, светскими и секуляристскими приниципами государства.

В Казахстане и других странах Центральной Азии между властями и религиозными радикалами возведены высокие стены. Постсоветский идеологический аппарат придумал название – «традиционный ислам». Например, в соответствии с Конституцией в Казахстане все граждане имеют право на свободу вероисповедания. Однако несмотря на то, что по своей структуре и статусу Духовное управление мусульман Казахстана (ДУМК) является одной из многих республиканских религиозных организаций, оно признано властями единственным оплотом и защитником «традиционного ислама».

Комитет по делам религий через это объединение, называемое в народе муфтиятом, открыто пропагандирует «суннитский ханафитский мазхаб, традиционный ислам, основанный на учениях Матуриди».Нынешний председатель комитета по делам религий во время одной из конференций, проведенных в этому году совместно с ДУМК, отметил, что «Акида Матуриди - продолжение учения Абу Ханифа». Бывший глава этого государственного учреждения ранее заявлял, что «читает намаз в соответствии с ханафитским мазхабом». Президент Нурсултан Назарбаев также часто решительно высказывается о том, что «в Казахстане придерживаются традиционного ислама ханафитского мазхаба, акиды Матуриди». Все это перерастает в такие семинары-тренинги, как «Мой выбор – ханафитский мазхаб», которые проводятся в регионах управлениями внутренней политики совместно с ДУМК.

В других странах Центральной Азии отчетливо проявляется такая же тенденция. Например, в начале ноября президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев, характеризуя ханафитский мазхаб как историческую религиозную школу кыргызов, высказал мнение, какой должна быть мусульманская одежда. В итоге это явление похоже на копирование политики Кремля, который признает лишь православную церковь как официальный религиозный институт и приобщает к идеологической структуре.

В такой ситуации представители трех других суннитских мазхабов ортодоксального вида, не говоря о тысячах человек, придерживающихся нетрадиционных школ, как определяют власти не относящихся к ортодоксальным направлениям ислама в Казахстане, не могут воспринимать власти Казахстана, являющемся светскими в соответствии с Конституцией, в качестве независимых арбитров, защищающих их права. Наглядным примером такой политики являются сложности, пережитые членами татарско-башкирской общины в Петропавловске в связи с закрытием их мечети. Несмотря на то, что они придерживаются ханафитского мазхаба, не смогли договориться с местными властями и ДУМК.

Таким образом казахстанские власти, продемонстрировав, что проект «традиционный ислам» соотносится лишь с ДУМК и приняв закон «О религиозной деятельности и религиозных объединениях», охарактеризованный на международном уровне как ограничивающий свободу вероисповедания, похоже, способствовали обособлению групп исламских меньшинств, их скрытой деятельности.

Некоторые местные эксперты отмечали, что в последнее время казахстанские силовые структуры «смягчили» способы взаимоотношения с неортодоксальными религиозными группировками, однако говорили об отсутствии системной политики. В комментарии Азаттыку политолог Ерлан Карин говорит: «Я езжу по областям и замечаю, что некоторые религиозные группировки, характеризующиеся как «радикальные», де-юре признаны незаконными, однако де-факто продолжают работать. Похоже, активистам таких группировок не запрещают встречаться. Несмотря на то, что им не разрешают вести открытую и широкую пропаганду, они ведут внутреннюю деятельность.

Это явление свидетельствует о том, что власти занимаются поиском решения этого вопроса. Однако, похоже, у этих поисков нет единого центра. У правоохранительных органов сформирована своя точка зрения, у комитета по делам религий — другая, и складывается впечатление, что в каждом регионе местные власти, в зависимости от особенностей религиозных группировок, ведут свою экспериментальную политику».

В комитете по делам религий сообщают, что 90 процентов участников социального опроса, проведенного в 2013 году, религиозную ситуацию в Казахстане расценивают как стабильную. На реализацию государственной программы по противодействию религиозному экстремизму и терроризму на 2013-2017 годы Казахстан выделил более 103 миллиардов тенге. Астана таким образом демонстрирует, что готова защищать от религиозного экстремизма демократические светские государственные ценности.

Однако за последние десять лет сотни казахстанцев были осуждены на длительные тюремные сроки по обвинению в «экстремизме», судебные заседания проводятся в закрытом режиме. Создается впечатление, что власти предпочитают не разъяснять представителям радикальных течений религиозные и культурные принципы светского государства, а односторонне наказывать их.

Власти лишаются своего статуса нейтрального, светского арбитра, когда сверху утверждают «превосходящий, исторический или традиционный статус» какого-либо религиозного института и признают его в отличие от других. Когда представители власти начинают учить, в соответствии с каким мазхабом и акидой читать намаз и поддерживать религиозную риторику, они превращаются в одну из многочисленных сторон для верующих. По этой причине замена вчерашнего советского официального атеизма на официальную религиозность сегодняшнего дня не приведет к изменениям.

Целью светского или секуляристского государства являются сохранение многообразия религиозных взглядов, ведение нейтрального и справедливого законного надзора по недопущению действий, угрожающих конституционному строю, проявления насилия по отношению к друг другу, нетерпения, или проявления экстремистской риторики, предоставление гарантий для мирного совершения религиозных обрядов. Казахстан больше нуждается в такой религиозной политике, нежели в «традиционной религии».