Во время усилившихся в последнее время в стране митингов и демонстраций в Казахстане участились инциденты, в которых фигурируют неизвестные молодые люди, часто скрывающие лица черными масками. Они с помощью различных предметов, в основном раскрытых зонтов, чинят препятствия сотрудникам СМИ. Во время акции протеста 6 июля в Нур-Султане ситуация усугубилась: неизвестный распылил перцовый газ в сторону журналистов Азаттыка, после чего скрылся с места.
В Казахстане еще не появилось устойчивое определение для людей, мешающих работе журналистов. Пользователи социальных сетей к ним причислили и группу женщин, 22 июля напавших на участников пресс-конференции и журналистов в Казахстанском бюро по правам человека в Алматы. В онлайн-сообществе сорвавшим мероприятие придумали прозвище: «В Украине были “титушки”, а в Казахстане — “татешки”» (от казахского слова «тәте» — формы обращения к женщине, зачастую старшей по возрасту. — Ред.). Сами нападавшие женщины позднее настаивали, что действовали по собственной инициативе.
«Ссора» vs спланированная атака? Хроника 22 июля
«Титушки» — собирательный термин, произошедший от фамилии украинца Вадима Титушко, который в 2013 году участвовал в нападениях на протестующих и журналистов, за что был осуждён, но впоследствии реальный срок заменили на условный. «Титушками» в народе прозвали агрессивных спортивных молодых людей, нападавших на репортеров и митингующих в период Евромайдана — многотысячных акций протеста в Украине в 2013–2014 годах.
Схожий феномен с 2001 года наблюдается в Кыргызстане: во время пикетов и митингов там периодически возникают скандальные женщины, срывающие пресс-конференции и устраивающие сумятицу. В народе им дали уничижительное прозвище ОБОН, или «отряд баб особого назначения».
В 2005 году в Кыргызстане стало нарицательным понятием и слово «белокепочники». К ним относили мужчин спортивного телосложения на митингах, которые вели себя очень агрессивно, никаких требований не выставляли и избивали людей.
Азаттык: Как мы можем охарактеризовать людей, которые устраивают провокации во время массовых собраний или мешают работе журналистов по освещению демонстраций и митингов? Им кто-то платит для достижения каких-то своих интересов либо это действительно социально активные граждане, которые выражают свое несогласие с действиями оппозиции, с какими-то социальными проблемами так, как они умеют, — физической силой или скандалами?
Ирина Ромалийская: Я бы здесь разделила: что касается «титушек» в своем чистом понятии, это — нанятые бойцы, которые должны обеспечивать силовую поддержку той или иной акции. Они чаще всего абсолютно аполитичны. Если мы говорим о неких кричащих женщинах, то в Украине их тоже достаточно. Я сама не раз снимала истории, когда сегодня они находились на проплаченном митинге, где журналисты устанавливали и фиксировали факты оплаты под национальным банком за снятие главы национального банка, а через час они на суде по Надежде Савченко (украинский общественный и политический деятель. — Ред.), обвиняемой в госизмене. Это просто проплаченные профессиональные пикетчики, цель которых — устраивать провокации и кричать.
Атыр Абдрахматова: У нас аббревиатура ОБОН связана с женщинами, хотя последние шесть-семь лет в этих отрядах используются и молодые ребята, которые под видом активистов действуют так же. Предыстория началась, когда женщины выходили на митинги, чтобы прикрывать оппозицию, и могли отстоять тех, кого собирались задерживать. Но когда стало понятно, что если собраться вместе и о чём-либо громко покричать, то получается быть услышанными, это превратилось в системное явление. С тех пор женщины очень активно используются для решения вопросов местного значения, например выборы или социальные проблемы. Они быстро собираются и достигают своей цели. Срыв пресс-конференций, выставление требований, силовой захват муниципальных учреждений — они во всем будут участвовать.
Азаттык: Что касается «титушек», удалось ли доказать, что за этими людьми стояли конкретные силы или структуры?
Ирина Ромалийская: Во время президентства Виктора Януковича, который бежал после Майдана в Россию, у него была такая технология, что на провластные акции Партия регионов (правящая партия во время президентства Януковича. — Ред.) и его сторонники нанимали крепких ребят-бойцов, чаще всего из спортклубов. Они были абсолютно аполитичны и должны были обеспечивать силовой блок. Сейчас, по сути, ту же самую функцию выполняют, например, праворадикальные националистические организации. В других акциях могут применяться, как вы говорите, крикливые женщин: они приходят на акции протеста, называются местными жителями и начинают громко кричать, создавая хаос и ощущение какого-то беспредела. Всё зависит от того, какую задачу ставит перед собой заказчик той или иной акции.
Во время протестов тогдашняя власть нанимала людей в штатском, вооружила их.
Когда удалось доказать связь и финансирование? Они [«титушки»] были потом широко использованы во время Майдана. Во время протестов тогдашняя власть нанимала людей в штатском, вооружила их и эти вооруженные люди пошли на участников Майдана. И тогда это был очень жесткий разгон, и, в частности, по одному такому делу был приговор, когда убили журналиста газеты «Вести» Вячеслава Еремия, который ехал ночью с Майдана в такси, увидел в центре города сборище этих вооруженных «титушек», начал их фотографировать. Его вытащили из машины, таксист убежал, а Вячеслава избили и застрелили. И в приговоре судья, впервые на моей памяти, использовал слово «титушки». Тогда доказывали их связь с представителями Партии регионов.
Азаттык: Следите ли вы событиями в Казахстане и как можете охарактеризовать то, что происходит во время массовых собраний, когда мешают работе журналистов?
Атыр Абдрахматова: В Казахстане нужно создавать прецеденты — идентифицировать этих лиц, привлекать их к ответственности, требовать этого от правоохранительных органов. Самое главное для меня в таких ситуациях — журналистская солидарность, потому что, к сожалению, когда финансируемые за счет государства либо приближенные к государству СМИ не заступаются либо, наоборот, могут осудить своих коллег за то, что они поддерживают митингующих, это способствует усилению группы, которая провоцирует эти конфликты. А чем больше будет солидарности в кругу журналистов, НПО и медиаправозащитников в Казахстане, тем быстрее можно будет погасить тенденцию на развитие данной группы лиц, потому что это очень страшно. Например, в Кыргызстане уже появились и группы националистического толка, которые могут ворваться в помещение любой организации и устроить дебош.
«Мы уже создали свою группу скинхедов, так что, если кто-то там на выборах вякнет, они поднимутся».
История показывает, что власть создает [подобные группы] специально для того, чтобы удерживать либо дискредитировать тех, кто борется за права, свободно выражает свое мнение. А потом они [эти группы] могут превратиться в силу, которая сама может стать угрозой для власти. Я была свидетелем, когда один из [кыргызстанских] политтехнологов откровенно говорил: «Мы уже создали свою группу скинхедов, так что, если кто-то там на выборах вякнет, они поднимутся». И это страшно. Поэтому общественности Казахстана нужно на это реагировать, чтобы это не превращалось в элемент политической борьбы и давления.
Азаттык: Получалось ли журналистам доказать, что люди, устраивающие провокации, действительно получают деньги?
Ирина Ромалийская: Журналистам удавалось [зафиксировать факт передачи денег], это всегда очень просто: отходишь на пять метров от акции протеста, там обычно стоит человек, у которого есть списки, ты втираешься в доверие — так, чтобы тебя не замечали тебя и камеру, — и фиксируешь процесс передачи денег.
Атыр Абдрахматова: Но по факту никто не дает расписки, поэтому юридически мы не докажем, но можно доказать фактически, когда журналисты подходят к этим женщинам и спрашивают: «А почему вы против, а чего вы требуете?» И человек «плывет», потому что им просто сказали: «Стой, кричи и говори, что ты против».
После помех 6 июля ряд сотрудников Азаттыка обратились с жалобами в генеральную прокуратуру, в частности на бездействие полиции. Ответ в ведомстве обещали дать в течение 15 дней. Заявления в полицию журналисты и организаторы из Казахстанского бюро по правам человека написали и после срыва пресс-конференции 22 июля. Власти и официальные СМИ называют этот инцидент «ссорой двух сторон» и «дракой». 30 июля министр внутренних дел Казахстана Ерлан Тургумбаев заявил о том, что нападавших женщин не задерживали, а также о том, что и от них в полицию поступили заявления как от пострадавшей стороны.
КОММЕНТАРИИ