«Всё, что вы говорите, — ложь, мы не смотрим». Почему журналист ушел с госканала Qazaqstan

Аккаунт в социальной сети, в котором пишут о богатствах миллиардеров, в том числе Тимура Кулибаева, зятя экс-президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, и бизнесмена Болата Утемуратова, бывшего управделами президента, о нуждах «задыхающихся» от COVID-19 в лекарствах, или предлагают назначить «не сломленного системой» Мухтара Джакишева министром энергетики, а также призывают правительство к прозрачности. Так выглядит страница Ербола Мандибека, который более десяти лет проработал в президентском пуле, а последние три года был специальным корреспондентом государственного телеканала Qazaqstan, пропагандирующего политику властей. Недавно он уволился из редакции. Ербол говорит, что «перед уходом получил предупреждение за свои посты».

В интервью Азаттыку журналист Ербол Мандибек рассказывает о том, почему телеканал Qazaqstan ограничивает свободу слова, как Акорда и министерство информации вмешиваются в редакционную политику и какие инструкции дают журналистам во время митингов.

«ТЕРПЕНИЕ ЛОПНУЛО»

Азаттык: Вы около 16 лет проработали на государственном телеканале. Почему решили уволиться именно сейчас?

Ербол Мандибек: Если коротко, терпение лопнуло. Понял, что не могу больше идти на сделку с совестью, испытывать чувство стыда. Я проработал на телеканале Qazaqstan более трех с половиной лет. Там освещают не проблемы населения, а в первую очередь выполняют поручения властей. Приоритет отдается разъяснению государственных программ.

Удовлетворение потребностей населения — прямая задача государства. На протяжении 30 лет по телевидению говорят, что «в стране всё прекрасно, всё делается во благо». Но ничего не меняется. Последние пять лет я надеялся, что государственное телевидение изменится. Думал, что обратят внимание на народ. Но этого не произошло. Там не могут пойти дальше указаний властей. Работа во время эпидемии коронавируса «добила меня».

Азаттык: Вы поднимали вопрос об изменении редакционной политики?

Ербол Мандибек: Во время редакционных совещаний предлагал руководству: «Давайте не будем сидеть сложа руки, будем освещать, говорить и писать обо всем». Выступали многодетные матери, выходили на улицы. Они ходили в акиматы, министерства, дошли до Акорды. Мы не искали ответов на вопрос, почему так происходит, только выполняли поручения.

Министерство информации поручило «снимать митинги». «Следите за провокаторами, увидите, снимайте их», — сказали нам. Мы снимали протесты после выборов и протесты матерей, носили микрофоны без логотипов. К примеру, я снимал на видео многодетных женщин перед Акордой. Но материал не вышел.

Азаттык: Вы предлагали показать его в эфире?

Ербол Мандибек: Да. Но руководство не слушает журналистов. Это государственный телеканал, поэтому решения принимают в Акорде. Там есть отвечающие за этот процесс люди. Такие же люди есть в канцелярии премьер-министра. Есть министерство информации, при нем комитет информации. Плюс твое непосредственное руководство на телеканале. Один журналист не в силах это исправить. Начинаешь говорить им обо всем этом — предстаешь в их глазах умалишенным. В государственных СМИ ни одна публикация не ускользнет от внимания. Всё анализируется и учитывается. Вы когда-нибудь видели человека, выступавшего против властей по телеканалу [Qazaqstan]?

«ЭТО СИСТЕМА. ЕЕ НЕВОЗМОЖНО СЛОМАТЬ»

Азаттык: Каким образом люди из Акорды, канцелярии премьер-министра вмешиваются в редакционную политику?

Ербол Мандибек: Глава телеканала не может принимать решение по политическим событиям в одиночку. В администрации президента есть лицо, отвечающее за внутреннюю политику, есть представители канцелярии премьер-министра и министерства информации. Глава любого государственного канала — это представитель власти. Это люди, которые работали в госструктурах и знают друг друга. Как такие люди не будут выполнять поручения властей

Азаттык: Как планируется эфир ежедневных новостей?

Ербол Мандибек: В первую очередь поступают новости из Акорды. Это встречи президента, заседания правительства, парламента. Затем рассказывается, как реализуются госпрограммы. Эфир — всего полчаса. Разве останется время на проблемы населения, если все полчаса передавать сказанное властями?! Первую половину эфира я предложил посвящать проблемам населения, а вторую — работе властей. Но добиться этого, кажется, невозможно.

Азаттык: Вы когда-нибудь выражали несогласие с заданиями руководства?

Ербол Мандибек: Мне было поручено подготовить материал о том, как народу «хорошо» живется на 42 500 тенге (социальное пособие для потерявших доход во время карантина. — Ред.). Мой мозг отказывался понимать, что на эти деньги можно жить хорошо, в итоге я не пошел на задание. Вместо этого я предложил снять сюжет о том, как семье с шестью детьми выжить на эти деньги. В то время это было уже не 42 500, а 21 250 тенге (в августе после продления карантина правительство Казахстана назначило потерявшим доход половину от суммы минимальной заработной платы. — Ред.). Это была абсурдная ситуация. «Почему бы нам не рассказать об этом? Мы же главный канал, — возмущался я. — Иногда люди идут на самоподжог от отчаяния. Но мы не говорим об этом ни слова». Когда предлагаю что-то, всегда отвечают одинаково: «Это система. Ее невозможно сломать».

«У ЖУРНАЛИСТОВ СВЯЗАНЫ РУКИ»

Азаттык: Выступают ли ваши коллеги по телеканалу против редакционной политики?

Ербол Мандибек: Я не могу отвечать за своих коллег. У них связаны руки. У них тоже есть семьи, кредиты, живут на съемных квартирах.

Азаттык: После увольнения вы начали открыто писать об ограничениях на телеканале. Как на это отреагировали ваши коллеги?

Ербол Мандибек: После ухода с телеканала я стал высказываться против позиции руководства и критиковать систему управления. Ни один из моих бывших коллег, с которыми мы прежде обсуждали проблемы, не ставит лайки и не пишет комментарии [в соцсети]. Потому что знают, что могут подвергнуться преследованию. В трудовом договоре телеканала говорится, что «нельзя критиковать правительство и его политику».

Казахстан позиционирует себя как демократическую страну. У каждого должна быть возможность выражать свое мнение о внутренней политике, если это не наносит ущерб национальной безопасности. Между тем на государственном телеканале запрещают рассказывать о чиновниках, правительстве. За последний год я призывал к изменению этого требования в трудовом договоре, чтобы журналистам дали свободу слова. Ни один журналист, работающий в настоящее время на государственном канале, не может открыто комментировать события в социальной сети. Он боится преследований.

Азаттык: Вы когда-нибудь получали предупреждение за свои посты в социальных сетях?

Ербол Мандибек: Я писал о проблемах в обществе, много о том, что власти во время пандемии показали свою беспомощность, безысходность. Вот почему мне сказали, что я «не выполняю условия договора».

Азаттык: Какие ваши посты противоречили правилам?

Ербол Мандибек: Я написал о том, что правительство не справляется с социально-экономическими вызовами во время пандемии. У населения не хватало лекарств, люди умирали, а наша система здравоохранения оказалась не готова. Я написал об этом в Сети. Мне вежливо намекнули, что меня уволят.

Так что у меня был выбор. Я мог остаться и продолжать выполнять сказанное, получать небольшую зарплату и премии, выполнять поручения властей. Или защищать свою гражданскую позицию. Была какая-то внутренняя уверенность, что смогу прожить и без государственного канала. Даже после ухода с работы были предупреждения: «Удалите сообщения о ситуации на телеканале, мы примем меры».

«МЕДАЛИ И НАГРАДЫ НЕ ИМЕЮТ НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ»

Азаттык: Вы получали различные медали и награды от президента и министерства. Какое значение они имеют для вас?

Ербол Мандибек: Такие награды не имеют никакого значения. Каждый второй получает такие награды. У меня 15-летний опыт работы, в президентском пуле я проработал около десяти лет. Готовил репортажи о рабочих и зарубежных визитах президента. Я этого не скрываю. Работал и получал за это благодарственные письма.

Азаттык: В одном из своих постов в Facebook'е вы потребовали от министра информации Аиды Балаевой обнародовать бюджет государственных СМИ. Почему?

Ербол Мандибек: Государственные каналы живут на государственные средства. Они не смогут удержаться на плаву ни дня без денег из бюджета. Государственные СМИ должны отчитываться перед общественностью о том, куда они тратят свои деньги. Но информации о годовом бюджете нет. Как тратится? Куда уходят деньги от рекламы? Какая зарплата у топ-менеджеров? Ничего не известно. Если вы узнаете о социальном положении рядовых сотрудников, то задумаетесь об этом.

Азаттык: Каковы последствия того, что государственные телеканалы, как вы говорите, «много лет не показывают правду»?

Ербол Мандибек: Неспособность показать правду привела к потере доверия. Не знаю, как они повышают свой рейтинг. Государственный телеканал потерял уважение в стране. В последние годы, если вы говорите, что работаете на государственном телевидении, люди не благодарят, а проклинают. Плачут миллионы людей. Люди не могут содержать детей, выплачивать кредиты, не могут найти работу. Между тем в новостях «Хабара» и телеканала Qazaqstan показывают отчеты чиновников. Приходишь на какое-нибудь собрание и говоришь, что ты с госканала, а тебя воспринимают откровенно плохо. То там, то здесь слышишь «всё, что вы говорите, — ложь, мы не смотрим [ваш канал]».

Самое смешное, что люди в администрации президента, министерстве, ответственные за информационную политику, считают такую журналистику лучшей, а наш канал – совершенным.