В романе Джорджа Мартина и снятом по его мотивам сериале «Игра престолов» жители государства Семь Королевств живут в вечном ожидании нашествия сверхъестественных белых существ и всегда к нему готовятся. Линия обороны проходит по стене, которую они постоянно укрепляют, делают выше и охраняют. В Казахстане тоже есть свои сверхъестественные белые существа, есть и стена, и ожидание зимы — и чем ближе зима, тем более велики глаза у страха, и все выше и выше стена. Тридцать поправок к Конституции, новое понимание преступлений по пятнадцати статьям уголовного кодекса и беспрецедентное наказание за них — лишение гражданства, если законопроект будет принят. А он будет принят, потому что приняты поправки к Конституции.
Власти начали возводить стену из репрессивных законов, против пришельцев дестабилизации, еще в начале двухтысячных, когда после закона о первом президенте эксперты заговорили, что создан он в ожидании транзита власти, для гарантий первому президенту и его семье. Сегодня ожидания транзита шестнадцатилетней давности кажутся до смешного преждевременными, но все последующие годы законодательная стена, призванная свести на нет любые протесты и посягательства на власть, постоянно росла. Чем старше президент, тем ближе зима — и законы постепенно обрастали всё новыми поправками и уточнениями, которые то придавали еще один особый статус, то потом укрепляли старый, то расширяли список запретов, то ужесточали наказание за их несоблюдение. По идее, всякий, кто прочитает законодательную базу Казахстана, должен навсегда убояться даже думать что-то крамольное.
И вот стена достигла небесного свода, законотворческая оборонительная деятельность дошла до высшей меры наказания, какая только может существовать на земле, — лишения гражданства. Дальше разве что лишение гордого звания человека, но тут уже внутренние законы бессильны.
Последние планируемые поправки к уголовному кодексу интересны своим эмоциональным накалом и практической бесполезностью.
Последние планируемые поправки к уголовному кодексу интересны своим эмоциональным накалом и практической бесполезностью. Нанесение ущерба «жизненно важным интересам страны» — это, действительно, творчество, новеллы, которые надо читать между строк, зашифрованные послания врагам, явным и воображаемым.
Лишение гражданства собственных граждан юридически бессмысленно, но уязвимо морально. Трудно понять, какую пользу из такой возможности может извлечь государство. Для самых очевидных претендентов на отлучение — казахстанцев, бежавших в Сирию, — Казахстана и так не существует, о чем они заявляют в каждом своем видеоролике. Для них родина — это утопический воображаемый халифат, а самоидентификация начинается не с национальности, а с веры. Лишением гражданства светского государства фанатиков не напугаешь — тут нужна фетва проклятия, причем не из уст верховного муфтия, а самого Всевышнего. Если же в будущем, после победы добра над злом, будет созван какой-то международный трибунал, то всё равно встанет вопрос о происхождении подсудимых. И тогда нельзя будет просто так взять и сказать, что это не наши люди, мы от них отказались. Особенно после того, как гуманно дали прибежище нескольким бывшим узникам Гуантанамо, которые теперь дают интервью иностранным журналистам о том, как в Казахстане плохо, — гораздо хуже, чем в тюрьме, — и просятся назад.
Если человек совершил преступление в самом Казахстане и это преступление такого рода, что от преступника хочется отречься, — тоже трудно представить, что можно сделать. Привезти преступника к государственной границе и вытолкать взашей?
Политических врагов победить с помощью репрессивных законов не получится. Такие деятели, как Мухтар Аблязов, вполне осознанно находятся вне закона к действующей власти.
Политических врагов победить с помощью репрессивных законов не получится. Такие деятели, как Мухтар Аблязов, вполне осознанно находятся вне закона к действующей власти. Дотянись до них рука правосудия, справилась бы и со старой базой. Лишение гражданства этой категории казахстанцев — это уже просто жест, вроде как кинуть камень вслед от досады.
Лишать гражданства бедовых соотечественников, воюющих в Сирии или того же Аблязова, который, конечно же, мечтает в своем французском бункере о большом кипише, нельзя не для них самих. Чувство неотъемлемости родины, гражданства, которое, как имя, можно поменять по собственному желанию, но нельзя отнять, нужно прежде всего тем, кто законопослушно живет в Казахстане — в молодой, еще не самоутвердившейся стране с разноликим, разноязыким населением. У казахстанцев и без перспективы лишения гражданства не сильно развито чувство общности: нельзя не заметить, например, что они предпочитают говорить о малой родине, подчеркивать любовь к своему городу или к селу, в котором родился и вырос, но только не ко всей стране. Несколько лет назад это поняли идеологи власти, пытаясь принять громкий патриотический пакт «Мәңгілік Ел». Теперь этот пакт разорван на кусочки вместе с паспортами будущих отщепенцев.
Гражданство — это не просто паспорт и набор прав и обязанностей перед государством. Это символ принадлежности человека к своей земле и стране.
Гражданство — это не просто паспорт и набор прав и обязанностей перед государством. Это символ принадлежности человека к своей земле и стране. Человека нельзя лишить родины. А если можно — значит, родины нет ни у кого из почти восемнадцати миллионов человек, проживающих на двух с лишним миллионах квадратных километров где-то между Китаем и Россией. Есть только безликая бюрократическая система, действующая в границах этой площади, именуемая государством, которой надо исправно платить налоги и соблюдать ее законы, чтобы не было проблем. Есть территория, но нет родины, есть население, но нет граждан. Родина как родитель от своих детей — глупых, пропащих, больных, смертельно опасных — любых никогда не отказывается. Именно в силу этого глубокого символизма, заложенного в понятие гражданства, в современном мире, за исключением самых экстравагантных режимов, не лишают гражданства. Человека можно пожизненно посадить в тюрьму, можно казнить, но отнять родину у него нельзя хотя бы потому, что она принадлежит всем.
Зима близко — и чем дальше, тем больше идей будет рождаться в чьих-то светлых головах, чтобы защититься от пришельцев. У соседей вокруг — протесты, и это, видимо, располагает к тревоге, но, принимая очередной превентивно-репрессивный закон, не стоит забывать, как говорят в интернете, матчасть. Даже самая разноцветная революция ставит себя выше закона. Она не изучает последние поправки к уголовному кодексу, она просто переступает через него и сметает всё, если хватает сил.
В блогах на сайте Азаттык авторы высказывают свое мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
