Заключенный с завязанными глазами сидит лицом к стене в тегеранской тюрьме Эвин. Внезапно мужской голос спрашивает его имя.
— Хуман Мусави, — отвечает заключенный и вслед за этим получает сильный удар по голове.
Мужчина открывает портфель, достает пачку бумаг и приказывает Хуману Мусави подписать их. За этим следует еще один удар, на этот раз по лицу.
— Допрос длился 18 часов. Всё время следователь угрожал мне и настаивал, чтобы я всё подписал — все документы, описывающие, с кем я контактировал, в каких демонстрациях участвовал, какие отчеты и снимки сделал и кому их отправил, — рассказывает Хуман Мусави.
В камере его приковывают наручниками к батарее в стене, так высоко, чтобы Хуман Мусави не смог сесть. Его руки холодеют и постепенно приобретают фиолетовый цвет.
— Я был очень слаб, охранник открывал дверь камеры, ставил какую-то еду на пол и снова закрывал дверь. Я не мог пошевелиться, не говоря уже — дотянуться до еды. Несколько раз я терял сознание, а когда приходил в себя, то ужасался, глядя на свои руки. К тому времени они стали черно-фиолетовыми. Я находился в странном состоянии. Мои плечи занемели, я не мог ими пошевелить, — рассказывает Хуман Мусави.
СЫН ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАКЛЮЧЁННЫХ
Хуман Мусави провел два с половиной года в тюрьме Эвин за то, что участвовал в протестах «Зеленого движения» и делал фотографии и видеозаписи демонстраций. Семь месяцев он провел в одиночной камере.
В апреле 2010 года, 10 месяцев спустя после оспариваемой победы Махмуда Ахмадинежада на президентских выборах, Иран охватили массовые уличные протесты, в ходе которых тысячи людей были арестованы.
В это время состоялось уже не первое знакомство Хумана Мусави с тюрьмой. Он родился в 1986 году в ширазской тюрьме Аделабад. Отца Хумана Мусави — текстильщика — обвинили в сотрудничестве с иранской организацией «Народные моджахеды», которая участвовала в серии нападений на режим и боролась на стороне сил Саддама Хусейна в ирано-иракской войне в 1980—1988 годах.
Отца Хумана Мусави посадили в тюрьму, и его мать, на последних месяцах беременности, последовала за ним как соучастница. Родила она в тюрьме Аделабад, где Хуман Мусави провел первые два года своей жизни.
— Моя тётя рассказывала, что я постоянно болел эти два года, я всё время плакал. У меня были язвы на коже, и я часто сильно простывал. Даже когда я стал старше, эти симптомы остались из-за этого раннего стресса, который мне пришлось перенести. Тетя рассказывала, что у моей матери пропало молоко и она не могла меня кормить. Тогда некоторые заключенные женщины отдавали свою порцию еды кормящим матерям, чтобы у них не пропало молоко. Меня кормили пять или шесть разных женщин, чтобы не дать мне умереть, — говорит Хуман Мусави.
Обоих родителей Хумана Мусави в итоге казнили, и он остался сиротой.
ЖИЗНЬ ПОД ПРИСТАЛЬНЫМ НАДЗОРОМ
Его взяли на воспитание родственники, однако его жизнь была очень трудной. Он рос в бедности, и агенты службы безопасности Ирана вели за ним надзор и предупреждали, что, будучи сыном казненных родителей, он не должен участвовать в политической деятельности, иначе его самого арестуют.
После заключения Хумана Мусави в тюрьму в 2010 году, следователь в тюрьме Эвин часто напоминал ему о родителях и говорил, что его точно казнят — «так же как отца и мать».
Спустя семь месяцев Хумана Мусави перевели из одиночной камеры в секцию 350, где был особый режим для политических заключенных. Однако страдания на этом не закончились. Через два года после ареста он получил наказание плетью.
— Я был первым, кого должны были отхлестать, и у меня сложилось впечатление, что солдат не знал, как это делать. Плеть состояла из трех полос кожи, сплетенных вместе, с узлом на конце, чтобы сделать ее тяжелее и больнее. Когда солдат меня хлестал, он бил меня по груди. Моя грудь стала фиолетовой и покрылась синяками. Весь торс опух. Я изо всех сил старался не стонать и не просить пощады, но я спросил: «Почему ты хлещешь меня по груди? Тебе надо бить меня по спине», — рассказывает Хуман Мусави.
В августе 2012 года, после двух с половиной лет пребывания в тюрьме, Хумана Мусави помиловали и выпустили досрочно до окончания его трехлетнего срока.
Но даже на свободе за ним постоянно следили службы безопасности. Следователь даже вызывал его, чтобы лично сказать: если он снова попадет в тюрьму, то точно не избежит виселицы.
Чувствуя себя в ловушке, Хуман Мусави решил покинуть страну и уехал, взяв с собой только маленькую сумку с вещами. В целях его безопасности его местонахождение не раскрывается.
Хуман Мусави не знает, чего ему ждать от будущего, но надеется, что он сможет уйти от судьбы рожденного и ставшего сиротой в тюрьме ребенка, который никогда не сможет преодолеть иранский режим.
Статья написана на основе материала журналиста Радио «Свободная Европа»/Радио «Свобода» Вахида Поура Остада.
