Очень незначительное число жителей Центральной Азии предпочли присоединиться к экстремистским исламским группировкам. Однако судя по действиям правительств региона, создается впечатление, что эти государства находятся под непосредственной угрозой.
Эпоха Интернета и социальных сетей ознаменовала начало новой эры почти повсеместной паранойи. Центральноазиатские правительства расширили определения того, что подразумевается под экстремистской группировкой, и приняли упреждающие меры по борьбе с мнимыми в силу зачастую расплывчатых формулировок угрозами.
Для обсуждения ситуации вокруг религии и всё больших ограничительных действий правительств Центральной Азии в отношении религиозных свобод редакция Азаттыка собрала дискуссионную панель с экспертами. Вел дискуссию пресс-менеджер Азаттыка Мухаммад Тахир.
После того как центральноазиатские страны в 1991 году обрели независимость, лидеры этих стран, которые еще в недавнем прошлом были советскими партийными чиновниками, вскоре осознали, что возвращение к исламским религиозным истокам может помочь их государствам провести линию разграничения между ними и их бывшим колонизатором — Россией. Причем сами новоиспеченные президенты мало что знали о религии.
В первые годы независимости произошли некоторые события, которые вызвали разную реакцию в каждой из пяти стран Центральной Азии. Так, президент Узбекистана Ислам Каримов во время поездки в Наманган в декабре 1991 года оказался в ситуации, когда ему пришлось сидеть и слушать представителей группы мусульман об их идеях управления страной. Весной 1992 года в Таджикистане разразилась гражданская война, в которой основным военным противником правительства стала Партия исламского возрождения.
ОТСУТСТВИЕ ЧЕТКИХ ФОРМУЛИРОВОК
Как отмечает Феликс Корли — редактор новостного агентства «Форум 18», отслеживающего ситуацию с религиозными правами в бывших советских республиках и Восточной Европе, политика по отношению к религии эволюционировала постепенно. Посыл государств Центральной Азии в отношении религии в целом сводится к тому, что религия опасна, если она не получила официального признания в стране. При этом в конституциях всех пяти стран региона закреплено право на свободу вероисповедания. На практике же так называемые нетрадиционные конфессии сталкиваются с серьезными проблемами.
По словам Дилором Абдуллаевой — представителя юридической группы по защите прав человека в Узбекистане «Ташаббус», довольно большое число религиозных групп в стране было неофициально запрещено. Она также отметила, что «произвол и удерживание в страхе людей, практикующих религию», — обычное дело для этой страны.
Дилором Абдуллаева подчеркивает, что одобренная государством версия суннитского ислама — это «своего рода советский стиль, я бы сказала, ближе к культуре, чем к религии».
Правительства Центральной Азии, похоже, неправильно интерпретируют намерения многих групп. Ещё в советские времена «ваххабиты» уже были любимым объектом кампаний. Тем не менее большинство из них, если практически не все из задержанных или осужденных в Центральной Азии, по всей видимости, не практиковали ваххабизм в той форме, которая имеет отношение к родине этого религиозного течения — Саудовской Аравии.
Теперь же под наибольшее подозрение в Центральной Азии попали «салафиты». Как отмечает редактор веб-сайта Registan.net Ной Такер, сотрудничающий на данный момент с Азаттыком, «будет трудно найти кого-либо в правительстве Центральной Азии, кто бы смог с точностью указать на разницу между „ваххабитами“ и „салафитами“».
Причем особо ничего не предпринимается для того, чтобы четко определить, какая именно угроза исходит от последователей этих исламистских группировок.
— Правительствам следует присмотреться к тем людям, которые на самом деле совершают насильственные преступления или подстрекают, организовывают либо совершают преступления, связанные с насилием, а не делать мишенью людей исключительно из-за их религиозной принадлежности или кажущейся религиозной принадлежности, — полагает Феликс Корли.
ЗАСТАВИТЬ ОППОНЕНТОВ ЗАМОЛЧАТЬ
Бывает и так, что в некоторых государствах Центральной Азии угроза от исламистских группировок сильно преувеличивается. Иногда даже доходит до того, что группировки придумываются, а потом мнимые оппоненты правительств заключаются в тюрьму за так называемое в них членство.
— Они [правительство] говорят, что вы принадлежите к группе, которая на самом деле даже не существует, так что очень трудно доказать то, что они к ней не принадлежат, когда в первую очередь нельзя даже определить, что это за группа, — подчеркивает Ной Такер.
Такой подход, по мнению Феликса Корли, не способствует ни безопасности страны, ни защите прав человека в этих странах.
Феликс Корли привел в пример Бахрома Сапарова, лидера группы суннитских мусульман в Туркменабате, проповедовавшего, по всей видимости, без получения на это официального одобрения Туркменистана.
— Считается, что он был приговорен к 15 годам тюремного заключения и находится в тюрьме строгого режима «Овадан-депе», расположенной в пустыне. Очень, очень немногие заключенные когда-либо выходили оттуда живыми, последнее, что известно о нем, — то, что его видели в этой тюрьме в 2014 году, — говорит он.
Совсем недавно в Узбекистане, по словам Ноя Такера, исполняющий обязанности президента Шавкат Мирзияев приказал службам безопасности провести повальные проверки в приграничных районах и в Ташкенте в поиске людей, которые ранее были осуждены по религиозным обвинениям.
Дилором Абдуллаева отмечает, что «религиозные экстремисты или акты религиозного экстремизма являются результатом жестких ограничений на свободу религии в этих странах». Ной Такер, в свою очередь, выдвигает предположения, что четкость и недвусмысленность правительственных определений экстремистских группировок принесли бы больше пользы гражданам стран Центральной Азии и общественной безопасности.
