«Я съедала 15 тысяч калорий и не чувствовала насыщения». История девушки, поборовшей булимию

ПЕРВЫЙ ЭПИЗОД

По словам Арины Атаевой, триггером, по всей видимости, стало расставание с парнем на фоне переезда из родного Усть-Каменогорска в российский Новосибирск для учёбы в университете.

— На фоне стресса пропал аппетит, и, видимо, чтобы отвлечься, я увлеклась «правильным питанием»: из рецептов беспощадно выкидывались желтки, масло, вместо сахара — заменитель. Сама не заметила, как попалась в ловушку. Считала калории, начитавшись статей и групп в «ВКонтакте», которые тогда были популярны среди худеющих. Постоянно урезала суточное потребление. Сначала откуда-то взялась цифра 900 ккал, после она дошла до 450.

До сих пор не понимаю, почему моя психика решила выбрать такой способ переживания эмоций. Я ездила закупаться в гипермаркет на месяц вперёд. Часами бродила, читала этикетки, взвешивала продукты, чтобы потом знать, сколько калорий в каждой порции. К этому добавились физические нагрузки: зарядки, изнуряющие занятия по видеоурокам, бесконечные прогулки и отказ от лифта.

Первым тревожным звоночком стал случай с порошком от простуды: перед тем как его выпить, я искала на нём калорийность. Все эти метаморфозы в голове произошли буквально за полгода.

В середине второго курса я поехала на новогодние каникулы домой. Родителей мой внешний вид привёл в шок, но я умело и агрессивно отстаивала свой образ жизни. Все шло по «плану» ровно до обеда у бабушки. На моменте, когда подали блины, стоп-сигнал в голове отключился, и очнулась я, только когда ощутила дикую тяжесть в желудке. Мелькнула мысль — вызвать рвоту.

«Один раз, — подумала я, как и все люди с РПП, кого посещает эта мысль. — Это они все глупые, не могут контролировать, я не такая».

Я оказалась как все. Это был мой первый булимический эпизод. После него я стала периодически повторять процедуру — сначала раз в неделю, потом несколько, в итоге срывы стали ежедневными. Продукты, которых раньше хватало на месяц, стали уходить за три дня.

Позже я — отличница и перфекционистка — стала сбегать с пар, чтобы смести всё с полок в продуктовых. Я не могла ни о чём думать, кроме еды. Меня стало трясти физически.

Я рассказала родителям. Сначала мы стали искать физиологическую причину: как бы ты ни относился к психическим заболеваниям, всегда хочется найти какое-то более понятное объяснение, что-то, что можно устранить просто таблетками. Я сдавала анализы на гормоны, проходила обследования. Но ничего не объясняло причину моего зверского голода.

Так прошёл ещё один семестр. К концу учебного года ситуация усугубилась. Я не могла сконцентрироваться на учёбе, подготовка к экзаменам стала невыносимой. Я могла полчаса читать один билет и совершенно не понимать его содержание.

ЛЕЧЕНИЕ В ДИСПАНСЕРЕ

Мы решили обратиться в психоневрологический диспансер (ПНД) в Усть-Каменогорске. При поступлении в стационар я искренне убеждала врачей, что в [весе] 44,5 килограмма (при росте 168 см) я себе нравилась, а вот текущие 46 — это перебор.

Я пролежала там месяц. Мне поставили диагноз «нервная булимия». В реестре психических заболеваний она стоит рядом с алкоголизмом и наркоманией. И это не про вызывание рвоты. Булимия переводится как «бычий голод». Человек с таким диагнозом постоянно голоден и не чувствует насыщения.

В ПНД я пила психотропные, которые давали уйму энергии. Но срывов меньше не стало. Были и мини-сессии с психотерапевтами, но это смахивало на обходы в обычных больницах, когда у всех в палате разом спрашивают: «Как дела?» Да, были и тет-а-тет разговоры, но их количества и длительности точно недостаточно в таких ситуациях, я не говорю о качестве.

Я вела дневник питания, чтобы отслеживать, какие эмоции и желания предшествуют срывам, но без внятной психотерапии это была просто писанина. Сейчас, спустя время, я думаю, что подход, в котором основная работа связана с питанием, заранее провальный. РПП — депрессия в виде сложных отношений с едой, а не просто отсутствие воли. И разбираться только с питанием — это лепить пластырь на пробоину в корабле. А антидепрессанты — это всего лишь инструмент уравновешивания состояния в данном случае. И без психотерапии они всего лишь ширма.

Но после ПНД мне стало немного легче, я в небольшой эйфории уехала учиться на третьем курсе. Увы, тот «пластырь» из антидепрессантов быстро отвалился, стало ещё хуже. Я сбегала с пар, по дороге до дома собирала всё в продуктовых. Я пыталась ритуально выкидывать накупленное, но в этот же день всё повторялось. В сериале «Секс в большом городе» был момент, как героиня по имени Миранда выкидывает торт в мусорку, потом ест его оттуда, пытается залить моющим средством, но её это не останавливает. То же самое делала и я, и это так же не срабатывало.

Ела до состояния, когда не могла разогнуться и вдохнуть. Я больше не могла вызывать рвоту. То ли это была психологическая защита, то ли от того, что срывалась в основном на мучное. Я практически не жевала и не запивала, глютеновая клейковина просто ложилась камнем в желудке. Тогда я стала вызывать скорую, меня промывали с помощью желудочного зонда.

Панические атаки, истерики, отчаяние. Я сдалась: пришла в деканат и сказала, что мне нужен академический отпуск. Уехала домой и снова легла в ПНД. Чуда не случилось.

ЖИЗНЬ — СПЛОШНОЙ СРЫВ

Вся моя жизнь превратилась в день сурка. Сурка, который тратит огромные деньги на продукты, ест до боли и пытается всё вывернуть обратно. Позже я узнала, что булимические срывы бывают запланированные и спонтанные. Спонтанный срыв в моём случае — это когда ты в очередной раз убедил себя, что всё контролируешь, сел есть и уже в процессе понял, что не можешь остановиться.

К запланированным ты готовишься заранее. Продумывая, когда дома никого не будет, что из «запрещёнки» ты накупишь и как заметёшь все следы. Я часто съедала что-то, рассчитанное на всю семью, и это нужно было незаметно восполнить. Думаю, со стороны я выглядела как алкоголик, который уверяет всех, что трезв. Хорошо помню случай, как в минус 40, накинув только куртку, я в тапочках бегала в ближайшую кулинарию. Это очень страшно, особенно когда понимаешь, что приносишь боль близким, но ничего не можешь сделать.

Я стала искать частных психотерапевтов и наткнулась на клинику в Санкт-Петербурге, которая якобы единственная в СНГ занимается лечением РПП. Они предлагали двухнедельные групповые сессии. За неимением вариантов и в состоянии отчаяния это казалось волшебной пилюлей. Я поехала.

В ожидании курса моя жизнь в Питере превратилась в ад. Рвоту вызывать я уже не могла — либо мучилась от разрывающегося желудка, либо звонила в скорую.

В один из таких случаев врачи поставили мне зонд. И это стало фатальной ошибкой. С ним я могла вызывать рвоту бесконечно. В том состоянии запихать в себя толстенный шланг, расцарапав горло, совсем не казалось чем-то из ряда вон. А так как я снова могла сама очищать желудок, количество срывов увеличилось. К слову, вызывание рвоты не спасает от лишних калорий, насколько я помню, сахар и быстрые углеводы усваиваются ещё во рту.

Мой завтрак мог достигать 15 тысяч калорий. Я съедала пачку пельменей, целый торт, батон хлеба с банкой «Нутеллы», коробку пирожных. И в 90 процентов случаев, от непонимания, как это работает, после такого завтрака день проходил под девизом «Сгорел сарай, гори и хата».

Лечение в частном центре, на которое я возлагала надежды, не помогло. Но после той поездки я решила перевестись учиться в Питер. Первые полгода всё было неплохо. Случались даже ремиссии на пару недель. Тогда это казалось чем-то невероятным.

Новые люди и эмоции делали своё дело. Я даже умудрилась в очередной раз закрыть сессию досрочно и набрать в декабре 5 подработок. Но без базы в виде психотерапии такая эйфория почти без вариантов в итоге откидывает назад. Тогда же я добралась до диуретиков и слабительных: снова несбывшийся «всего разок». Благо с самыми страшными диуретиками я смогла завязать через две недели.

На безрадостной ноте я окончила третий курс, а в начале четвёртого уже искала психотерапевта, потому что понимала: если не найду помощи, не смогу доучиться.

ТО, ЧТО ПОМОГЛО

С психотерапевтом о питании не говорили, но иногда, в особо сложные периоды, я всё-таки просила дать хоть какую-то «инструкцию», чтобы была опора. После каждой сессии мне давали задания, которые должны были вернуть мне вкус к жизни. Нужно было ходить на свидания, пробовать новое, искать увлечения. В состоянии, когда ты ничего не хочешь, а самооценка где-то в подвале, очень здорово, когда такие задания даёт компетентный человек извне. Ты будто снимаешь с себя ответственность за дерзость некоторых решений. В итоге я была эдаким персонажем Джима Керри из фильма «Всегда говори "да"», который ввязывался во всякие авантюры в надежде, что это наполнит жизнь смыслом.

Но срывов всё ещё было очень много, в процессе написания диплома я почти перестала ходить в университет. Но защитилась на отлично и вернулась в Усть-Каменогорск.

За месяц до возвращения я была в своём максимальном весе — 68 килограммов, к приезду смогла сбросить примерно до 63, и в нём была очень долго.

Несмотря на то что я всё ещё не очень хорошо себя чувствовала, я быстро обрела новых друзей, устроилась на работу. Чуть позже встретила человека, с которым у нас завязались нормальные любовные отношения. Уже тогда я поняла, что ни в коем случае нельзя ставить жизнь на паузу, впадать в состояние анабиоза, откладывать всё до лучших времен: «Вот сейчас я похудею — и жизнь наладится», «Вот сначала полюблю себя, потом только можно вступать в отношения». Это так не работает.

Параллельно я начала рисовать. Я с детства любила это дело. Очень быстро я поняла, что это единственное занятие, в процессе которого я могу долго не думать о еде. А это очень ценная находка. Со временем это стало моей единственной деятельностью.

Мой последний срыв случился в ноябре 2017 года.

Прислушиваться к своему организму мне помогла книга Светланы Бронниковой «Интуитивное питание. Как перестать беспокоиться о еде и похудеть». Я поняла, что правильных и неправильных продуктов не существует. Сейчас я наконец ем абсолютно всё: желтки, масло и сахар снова вернулись. Я научилась испытывать чувство голода, вовремя утолять его и вовремя испытывать чувство насыщения. Я уважительно отношусь к еде, но понимаю, что это всего лишь топливо.

Универсальной инструкции, которая стопроцентно поможет всем победить РПП или наверняка с ним не столкнуться, не существует. Я рассказала свою историю в соцсетях, и мне до сих пор пишут девушки и их мамы с просьбой помочь, поделиться информацией. То есть в нашей системе здравоохранения вряд ли что-то качественно изменилось за несколько лет.

Лично мне помогла совокупность факторов: психотерапия, появление интереса в жизни, здоровые любовные отношения, занятие любимым делом.

Нужно найти психотерапевта с медицинским образованием. Абсолютно неважно, в каком он городе, это могут быть онлайн-сессии. И если вам не подошёл один, второй, третий, это не говорит о несостоятельности психотерапии. Найти своего психотерапевта непросто, но необходимо.

Если вы родитель, не пытайтесь самостоятельно помочь ребёнку в отношениях с едой, пусть этим занимается специалист. Не нужно контролировать, что ест, как и когда, не говорите умных слов и не навязывайте убеждения. Это бесполезно. Постарайтесь остаться другом, предлагайте пробовать новое, разбавляйте рутину. И параллельно ищите специалиста.

Мне мамы часто пишут, что ребёнок поступил в университет и, мол, занятия нельзя пропускать, как же скорее избавиться от РПП? Я в этом случае пугаю, потому что если не уделять лечению время, то человек может свести счёты с жизнью. Это серьёзная проблема, которую нельзя обесценить или рассчитывать здесь на авось.

Человека с РПП мало кто может понять, если сам не сталкивался с этим. Мне тоже отец говорил: «Люди решают серьёзные жизненные проблемы, а ты с тарелкой еды не можешь справиться». Вряд ли родители так говорят, чтобы обидеть, просто они действительно не понимают.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

«Почему не говорят, что рожать детей бывает невыносимо сложно?» Истории о послеродовой депрессии