«ЭТО И ЕСТЬ ВАШ НОВЫЙ КАЗАХСТАН?»
Азаттык: В начале января этого года люди, вышедшие на площади в городах страны, предъявили властям различные социальные и политические требования. Были ли проанализированы причины и следствия этого протеста?
Серик Бейсембаев: Мы провели интервью с жителями нескольких регионов, таких как Алматы, Семей, Экибастуз, Актау, — по 15 человек в каждом регионе, — которые участвовали в Январских событиях. По итогу пришли к выводу, что вначале люди выходили с социально-экономическими требованиями, но через некоторое время их требования стали политическими. Эти люди показали, что понимают и осознают, что корень нерешенных проблем в стране кроется в политике и они могут быть решены с наступлением политических перемен.
Во время Январских событий часто повторялся лозунг «Шал, кет!» («Старик, уходи!»). Это был не только политический лозунг, это был лозунг требования кардинального изменения политического строя. Он звучал во всех городах. Снос памятника Назарбаеву в Талдыкоргане — важный символ этого политического требования.
Январские события — это события о бедности, социальном неравенстве, но в то же время это было чисто политическое восстание, бунт с требованием политических перемен, показывающий недовольство народа политическим строем.
К сожалению, исследований по Январским событиям почти нет. Я прочитал академическую статью социолога Дианы Кудайбергеновой и американского исследователя Марлен Ляруэль, в которой они пытались найти ответ на вопрос, что стало причиной Январских событий. Я слышал, что бывший чиновник Жаксыбек Кулекеев издал книгу «Январские события: борьба за Акорду». На сайте центра Bisam Central Asia опубликованы ответы на вопрос «Как вы оценили Январские события и как они изменили ваше понимание?». 36 процентов ответивших на него высказали мнение, что «была попытка совершить государственный переворот». Через шесть месяцев число ответивших так сократилось до 23 процентов. А количество ответивших «не знаю» увеличилось с 12 до 20 процентов. На мой взгляд, это нарратив пропаганды власти. Из этого исследования видно, что имел место и нарратив о «стремлении некоторых сил совершить переворот» со стороны властей, и, хотя вначале он имел влияние на общественное мнение, позднее утратил свою силу.
Однако отсутствие ответов на вопросы: «Что на самом деле произошло в январе?», «Кто это организовал?», «Кто за этим стоял?» — и отсутствие доминирующего мнения свидетельствуют о том, что люди не доверяют ни властям, ни кому-либо ещё.
Азаттык: После январской бойни представители власти часто стали говорить о том, что они «должны извлечь уроки из случившегося». Извлекли ли власти уроки из этих событий?
Серик Бейсембаев: Слова об «извлечении урока» после января стали основной риторикой властей, а политические реформы в течение следующих десяти месяцев преподносились обществу как «изменения после января». Но дальше популистских заявлений дело не пошло. К примеру, после Январских событий президент Токаев сразу сделал заявление о «политических изменениях, которые приведут Казахстан к подлинной демократии, созданию нового Казахстана», и провел референдум. К сожалению, это было реализовано лишь косметически, а политическая система осталась прежней. Соответственно, есть разочарование в обществе. В процессе анализа мы часто встречали мнение вроде «Это и есть ваш новый Казахстан?».
«ЖАНАОЗЕНСКИЕ СОБЫТИЯ ИМЕЮТ СИМВОЛИЧЕСКУЮ СВЯЗЬ С ЯНВАРЕМ»
Азаттык: События в начале года называют «январская трагедия», «Январские события», «кровавый январь». Есть ли правильные слова для тех событий?
Серик Бейсембаев: Природа этих событий не может быть определена только одной категорией, одним определением. Насколько я понимаю, это был социальный взрыв, вылившийся в большую трагедию, протест против власти на основе взаимной мобилизации общества и граждан. Поэтому эти события можно назвать и «январской бойней», и «январской трагедией». На самом деле мы еще будем заниматься поиском ответа на этот вопрос, и история рассудит сама, даст свою оценку. Правда о Январских событиях не раскрыта, а виновные не наказаны.
Азаттык: Январские события не единственные события, закончившиеся кровопролитием в Казахстане. Есть Декабрьские события 1986 года и события в Жанаозене 2011 года. Как вы думаете, есть ли что-то общее в этих событиях?
«Мы не могли сидеть дома, как мы могли смотреть молча, когда вышли жанаозенцы. Если бы мы и в этот раз промолчали, это было бы проступком», — говорили нам многие во время интервью.
Серик Бейсембаев: Я думаю, что Жанаозенские события 2011 года имеют символическую связь с Январскими событиями этого года. В то время нефтяники были по одну сторону конфликта, а власти по другую. А в январе солидарность с жанаозенцами вывела людей на улицы. В начале января 2022 года в Жанаозене протестовали против повышения цен на газ, люди вышли на улицы, и это не оставило людей равнодушными. Потому что для казахстанцев Жанаозен стал идеей, объединяющей людей, символом протеста против власти. «Мы не могли сидеть дома, как мы могли смотреть молча, когда вышли жанаозенцы. Если бы мы и в этот раз промолчали, это было бы проступком», — говорили нам многие во время интервью.
Азаттык: Участники Январских событий открыто заявили о пытках и потребовали наказания. Люди высказываются, что их «надежды не оправдались — система не изменилась». Был ли анализ общественного мнения?
Серик Бейсембаев: Пока ни одно исследование не было опубликовано в открытом доступе. Исследовать такую тему тоже очень сложно — отношение к власти, выражение недовольства. Люди по-прежнему не решаются открыто высказать свое мнение в незнакомой обстановке во время проведения фокус-группы, не говоря уже об опросе. Есть самоцензура. За исключением некоторых гражданских активистов, открыто критикующих власти, рядовые граждане боятся высказывать свое мнение в открытой дискуссии. Потому что за последние двадцать лет выбор общества был полностью подавлен авторитарной властью.
«Лучше держаться подальше, чтобы не навлечь беду», «если мы сейчас что-то скажем, завтра будут последствия» и «власть будет делать то, что посчитает нужным», «у кого власть, тот и добивается своего» — такими принципами суждения руководствуется большинство людей.
Кроме того, отсутствие справедливого расследования пыток после Январских событий и тот факт, что никто не был наказан, еще больше усилили ощущение, что «у людей ничего не получится». Это оттолкнет граждан от власти и снизит доверие. В дальнейшем, с какой бы инициативой ни выступила власть, она будет восприниматься скептически, а проводить политические и экономические реформы будет сложно.
«ЭЛИТА БОИТСЯ НАСТОЯЩИХ РЕФОРМ»
Азаттык: После Январских событий президент Токаев дал много обещаний, провел различные экономические реформы, изменил Конституцию, начал принимать различные политические решения. Ощутило ли общество эти изменения?
Серик Бейсембаев: Пустующее пространство после января Токаев пытался заполнить такими идеологическими конструкциями, как «новый Казахстан», «вторая республика», «конституционные изменения». То есть он намеревался что-то изменить, ничего не меняя.
Власть опасается давать свободу обществу и ее действия являются имитацией, а не реальной политической кампанией.
Поскольку политическая элита боится проводить реальную политическую реформу, глубоко укоренилось сформировавшееся с советского периода представление о том, что «общество не готово к демократии». Во-вторых, мы наблюдаем демофобию, боязнь общества. Ее корни лежат в закрытой авторитарной системе. Когда к власти не приходят новые люди, когда нет настоящей политической кампании, когда нет политической конкуренции, нет независимых СМИ — авторитарная система смотрит на общество, демонизируя его. Это видно по риторике Токаева. «Активисты пытаются расшатать стабильность в стране под влиянием внешних сил», — говорил когда-то Назарбаев. «Мы не поддадимся на это, мы примем все меры для борьбы с дезинформацией», — стал часто говорить Токаев. Это показывает, что власть опасается давать свободу обществу и ее действия являются имитацией, а не реальной политической кампанией, об этом свидетельствует изменение президентского срока на семь лет.
Азаттык: В Казахстане основные решения принимаются властями без согласования с народом. Может ли общественное мнение изменить ситуацию?
Серик Бейсембаев: Чиновники, как известно, являются самой триггерной группой. Концентрация власти в руках этой группы и является результатом авторитарной системы. И использовать ресурсы власти, как мы видим, — это самый простой способ разбогатеть.
Посмотрите на руководителей низшего звена: их уровень жизни в среднем намного выше. Входящие в их число силовые структуры, прокуратура, КНБ, МВД — основная движущая социальная сила, не желающая проводить политические реформы. Потому что они боятся, что потеряют свою власть и статус, если будут проведены настоящие реформы. Поэтому они заинтересованы в том, чтобы никуда не выпускать людей. В этом корень коррупции, масштабных и ненужных расходов.
Азаттык: После Январских событий Токаев заявил о «возвращении активов, незаконно вывезенных за границу». Близкие к Назарбаеву люди лишились части власти. Это делается для того, чтобы набрать очки перед народом, или действительно в интересах народа? Может ли это изменить отношение людей к власти?
Серик Бейсембаев: Главным достижением Токаева пытаются выставить деолигархизацию и возврат денег, вывезенных за границу. Сначала это была популярная в народе риторика. На самом деле у нас люди хорошо знают о деньгах, вывезенных за границу, коррумпированных людях, семье первого президента, его богатстве. Этот шаг был ожидаем от Токаева, и Токаев это хорошо знал и чувствовал. Поэтому, несмотря на попытки изобразить Кайрата Сатыбалды (племянника экс-президента Назарбаева. — Ред.) крупным объектом деолигархизации, люди смотрят на наказание, данное судом, и на возвращенные деньги и говорят: «Это всё, чего мы ожидали?» Он пока единственный член семьи Назарбаевых. Кроме того, в народе широко распространена информация о богатстве его семьи, младшего брата Болата Назарбаева. Есть еще зять Тимур Кулибаев и дочери. Поэтому в обществе вполне уместны высказывания о том, что «Токаев в этом не заинтересован, что он договорился с Назарбаевым и готов продолжать старую систему и они правят вместе».
Сейчас практически ничего невозможно скрыть. Токаев знает, что единственный способ укрепить его легитимность — это выступить против Назарбаева, однако действительность показывает, что это не реализуется. В то же время понятно, что, если Токаев не сможет предпринять конкретные шаги, его легитимность снизится. Это большой миф, что общество можно контролировать только с помощью пропаганды и манипуляций. Мы видим силу пропаганды, связанную с Январскими событиями. Хотя Токаев мобилизовал всё влияние СМИ на изменение версии, обмануть общественность ему не удалось.
«ОСНОВНОЙ ЗАПРОС ОБЩЕСТВА — ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ И ПРАВДА»
Азаттык: В демократических странах доверие людей к властям и руководству изучается и анализируется с помощью различных социальных опросов. К примеру, мы знаем, когда число сторонников Джо Байдена в США резко увеличивается или уменьшается. Существуют ли независимые организации, изучающие уровень поддержки власти в Казахстане?
Серик Бейсембаев: Можно сказать, что их почти не существует. Есть всего несколько организаций, которые публикуют всё открыто. Для политических опросов нет заказчиков, и для этого должна быть открытая политическая конкуренция. Только тогда опросы могут быть единственным средством борьбы за власть.
Когда политические силы выходят в открытое пространство, когда открыто обсуждают — они начинают пользоваться услугами исследователей, политтехнологов и пиарщиков.
Такие опросы проводятся регулярно и взаимоконтролируются. В нашей закрытой политической системе такие опросы можно проводить усилиями энтузиастов. Но это не даст особых результатов, потому что проводятся непостоянно. Исследование, проводимое раз в год, забывается. Для того чтобы подобные исследования были индикатором общественного пространства и мнения, их нужно проводить регулярно и с использованием сильных методов раз в два-три месяца. Для этого нужны средства.
Азаттык: Если это так, то как можно выяснить, сколько людей поддерживают власти в Казахстане, а сколько выступают против? Не оказываются ли удобными для властей цифры центров, занимающихся социальными исследованиями по их заказу?
Серик Бейсембаев: Да, подавляющее большинство наших социальных исследований финансируются напрямую из бюджета, и информация, которую они предоставляют, — это информация, которая показывает власти с положительной стороны. В нашем центре еще не налажена инфраструктура для проведения опросов.
Центр стратегических исследований в 2022 году опубликовал опрос на тему «Какое государство мы строим?». Там был вопрос «Чувствуете ли вы заботу государства?». В 2015 году 72 процента населения ответили: «Да, скорее да». А в 2022 году количество таких ответов сократилось на 20 процентов до 50–54 процентов, а доля тех, кто ответил: «Не чувствую», увеличилась до 39 процентов. Это свидетельствует о значительном росте недовольства государством.
Общественные взгляды можно узнать не только посредством вопроса «Вы поддерживаете Токаева или нет?», но и используя различные индикаторы, такие как отношение к государству, будущему. Но поскольку такие исследования проводятся редко, мы не можем использовать их в качестве мониторинга. Они не позволяют наблюдать влияние важных событий.
Азаттык: На ваш взгляд, как власть изучает настроения в обществе? Насколько объективны закрытые исследования? Кто их проводит?
Серик Бейсембаев: Я слышал, что закрытые исследования финансируются из бюджета. Но мы не можем изучить их качество, поэтому оценить их очень сложно. Однажды я получил приглашение в центр, финансируемый государством. Необходимо было ознакомиться с документом о молодежи и государственной молодежной политике, который будет читать президент.
Что меня удивило, так это то, что в этом исследовании молодежь была разделена на три группы. Первая группа — городская молодежь, космополиты, подражающие Западу, далекие от политики. Вторая группа — сельская молодежь, казахоязычная, соблюдающая традиции. Третья группа — это маргинализированная молодежь, переехавшая из села в город.
Такая примитивная аналитика, согласно которой угроза политике и стабильности исходит именно от молодежи из последней группы. Это говорит о низком уровне эксперта. Если такой документ прочитает руководство и примет решение, то наша молодежная политика никогда не будет эффективно реализована. Поэтому я скептически отношусь к закрытой аналитике. Я считаю, что это неправильный способ управления государством.
Помимо центров, финансируемых государством, есть и различные аналитики, работающие на государственные деньги или в интересах групп, близких к властям. Их работа недоступна. Большая часть исследований, выполненных по специальному заказу или за счет государственного финансирования, не публикуется, ею пользуются только руководители органов-заказчиков.
Азаттык: Власти часто принимают решения на основе вопросов, обсуждаемых в социальных сетях. О чем это говорит?
Серик Бейсембаев: Причина недоработанности принимаемых властями решений заключается в недоработанности их обоснования. Они смотрят на резонанс в соцсетях или принимают решение на основании бумаги из закрытой аналитики. Для того чтобы оно было эффективным, оно должно обсуждаться различными сторонами и парламентом. Между различными исследовательскими центрами должна быть конкуренция, и каждый центр должен публично представлять свои решения. Такая культура еще не сформировалась и вряд ли сформируется при такой политической системе. В закрытых политических системах любое исследование остается в определенных узких рамках.
Азаттык: О каких решениях Токаева можно сказать, что они удовлетворили запросы общества?
Серик Бейсембаев: Основной запрос общества — политические перемены и правда. Но они не находят ответа. Вместо этого много популистских предложений, вроде выплаты детям и погашения кредитов из Нацфонда. Со стороны кажется, что Токаев изо всех сил старается не проводить реальных политических реформ. Да и запросы общества разные, — например, Токаев может понравиться тем, кто не может платить по кредитам, и заработать очки за короткий промежуток времени. Но каковы экономические последствия? Экономисты говорят, что это противоречит интересам государства.
КОММЕНТАРИИ