«В ЯНВАРЕ РЕЖИМ ИСПЫТАЛ ШОК, КОТОРЫЙ И ПОБУДИЛ ТОКАЕВА ИМИТИРОВАТЬ ДЕМОКРАТИЧЕСКИЕ РЕФОРМЫ»
Пётр Троценко: Вам не кажется, что предвыборная кампания Токаева уже стартовала? Сначала он обещает народу демократические реформы, объявляет «Жаңа Қазақстан», выступает с обращением к народу и обещает переводить часть доходов Нацфонда на счета казахстанских детей, а потом он еще и красиво появляется перед пострадавшими от пожаров людьми в Костанайской области и фотографируется с детьми.
Димаш Альжанов: Подготовка предвыборной кампании Токаева началась буквально через несколько месяцев после Январских событий. Если помните, было собрание студентов, где началась постепенная работа по исправлению его имиджа: тогда прозвучал лозунг «Токаев — тигр». Потом, вспомните его международные поездки, выступления на форуме в Катаре, на Петербургском экономическом форуме, где Токаева попытались представить как самостоятельного политика. И как активно в этот период работали все проправительственные блогеры, которые представляли его как сильного дипломата, пытаясь максимально усилить отдельные качества его профессиональной карьеры. И вот постепенно, месяц за месяцем, улучшая имидж Токаева, играя на его якобы противоречиях с Назарбаевым, они подвели к периоду объявления досрочных выборов.
Полагаю, вопрос продления его полномочий возник сразу же после Январских событий, потому что власть сильно под ним пошатнулась и надо было действовать быстро: договориться с Назарбаевым, с частью членов его семьи, определить, как они будут дальше действовать после январского кризиса, понимая, что через два года Токаеву переизбираться. И с учетом общественных настроений после января постепенно возникла задача, как же быстро провести переизбрание Токаева, чтобы полностью закрыть этот вопрос на следующие семь лет.
Пётр Троценко: Изменение об избрании президента на семь лет, судя по всему, быстро внесут в Конституцию. Не кажется ли вам, что Токаев идет по пути Назарбаева?
Димаш Альжанов: Токаев полностью перенимает алгоритм действий, который был задан Назарбаевым для того, чтобы узурпировать власть и потом продлевать свое президентство. В свое время Назарбаев часто манипулировал общественным мнением, легко менял Конституцию, поскольку президентские полномочия позволяли ему вносить изменения.
Если мы посмотрим на заявления и то, какие действия и решения предпринимаются со стороны Токаева и его администрации, то увидим схожий сценарий. На фоне обещания демократизации и серьезных реформ предлагаются косметические и технические изменения, которые не меняют политическую систему. Но при этом инструментально создают благоприятные условия для продления полномочий и усиления персональной власти. Поэтому здесь не стоит ожидать каких-то изменений.
Пётр Троценко: На демократические реформы нужно время. Перемены, уж тем более демократические, не происходят быстро. Есть ли надежда, что они будут делаться постепенно?
Димаш Альжанов: Это очень удобная формулировка: говорить, что изменения обязательно будут, но сначала давайте сфокусируемся на усилении персональной власти президента или же на продлении его полномочий. Я не согласен с таким подходом.
Реформы происходят лишь тогда, когда общество действительно давит на автократа, вынуждая его поступаться личной властью в пользу демократизации. А в ситуации, когда президент консолидирует власть, подкупает элиты должностями и усиливает свою позицию, реформы, как правило, уходят на второй план. Нельзя идти по сценарию, который был у нас предыдущие 30 лет, когда мы позволили укрепить личную власть. В результате Назарбаев разгромил всю оппозицию и максимально ограничил в политических правах общество, попутно усилил свое присутствие в экономике. Без реформ осталась не только политика, но и экономика.
Давайте сравним, как быстро действует Токаев и его администрация в вопросах продления его власти на посту президента и как медленно и нерешительно они действуют в вопросах демократизации. Политические партии не регистрируются, вопрос о честных и свободных выборах абсолютно не стоит. Три с лишним года президентства Токаева не были направлены на то, чтобы действительно поменять правила игры. Более того, последнее заявление государственного секретаря Ерлана Карина о том, что Токаев закончил с политическими реформами, отчетливо показывает, что общество через январские протесты не оказало достаточного давления на режим, чтобы побудить его к подлинным реформам.
Пётр Троценко: В январе власть Токаева была, пожалуй, максимально ослаблена. И теперь он проводит досрочные выборы, чтобы легитимизировать свои полномочия. С точки зрения желания укрепить собственную власть действия Токаева объяснимы. А вдруг сначала он хочет упрочить свое положение как президент, а потом спокойно и основательно приступить к демократическим преобразованиям?
Димаш Альжанов: Это ошибочное мнение. В момент, когда режим столкнулся с протестами по всей стране, была дана команда подавить их. Было очевидно, что даже при таком исходе невозможно было стабилизировать ситуацию с Назарбаевым и членами его семьи во главе страны. Общество бы это не приняло. И ради стабилизации режима и сохранения власти в руках преемника была предпринята попытка дистанцировать Токаева от Назарбаева. Сам Назарбаев находится в достаточно тепличных условиях: он под защитой, и никто не расследует его деятельность.
В январе режим испытал шок, который и побудил Токаева имитировать демократические реформы. Но шок был недостаточно сильным, чтобы пошатнуть его власть, чтобы общество выдвинуло свои безоговорочные требования, а разные политические группы, почувствовав слабость президента, начали бороться за власть. Это и позволяет Токаеву не проводить серьезные реформы, а откупиться имитационной деятельностью.
В авторитарных системах президент больше склонен к реформам лишь тогда, когда он вынужден идти на уступки.
Надо понимать, что реформы не результат односторонних действий всесильного президента-автократа. Наоборот, чем сильнее и прочнее его власть, тем ниже у него стимулов реформировать систему. Как правило, в авторитарных системах президент больше склонен к реформам лишь тогда, когда он вынужден идти на уступки. С одной стороны — обществу, с другой стороны — своим политическим оппонентам.
Серьезного раскола в элитах не произошло, парламент и регионы высказали полную лояльность президенту, и режим в определенной степени сохраняет единство. После расстрела протестующих шансов на управляемую демократизацию почти нет. У президента слишком много власти и будет семь лет срока. Боюсь, в этот период он будет увлечен усилением своих позиций в экономике и обеспечением личной безопасности, а это идет вразрез с демократическими преобразованиями.
Пётр Троценко: Возможно, раскола и не произошло, но наверняка есть те, кто боится, что с окончательным уходом Нурсултана Назарбаева с политической арены они потеряют свое влияние и свои активы. И при этих условиях они могут превратиться в ту же самую оппозицию, которая может конкурировать с Токаевым. Может быть, этого боится нынешний президент?
Димаш Альжанов: Конечно. И это было бы в первую очередь хорошо для общества. Для простых граждан важна фрагментация политического поля, когда на политической арене не один большой игрок, а три-четыре балансирующих друг друга группы. И чтобы защитить себя политически, эти группы будут вынуждены создавать политические партии и обращаться непосредственно к избирателям, чтобы заручиться общественной поддержкой. Для граждан, которые хотят лучшего для Казахстана, это должно даже стать стратегией — не поощрять консолидацию авторитарного режима, а, наоборот, способствовать его расколу и в ходе политической борьбы создать условия для дальнейшей демократизации.
Токаев сейчас пытается через полномочия положить под свой контроль основные финансовые потоки в стране. Мы видим, что заведены уголовные дела на не самых влиятельных членов семьи Назарбаева — Кайрата Сатыбалды и Кайрата Боранбаева, и сейчас, полагаю, стоит вопрос об отнятии их собственности и активов. Поэтому неудивительно, что, как только Токаев усилил свои позиции, приоритетом стали не демократические реформы, а передел собственности и продление полномочий. И это очень плохая тенденция, которая показывает, что всё возвращается на круги своя. Просто теперь во главе системы не Назарбаев, а Токаев.
Пётр Троценко: В январе Токаев пообещал не переделывать Конституцию, но за это время уже успели провести референдум, где протащили 56 поправок, и сейчас собираются ввести семилетний президентский срок и переименовать столицу обратно в Астану. Как вы можете это прокомментировать?
Димаш Альжанов: Пока у Токаева сохраняются все конституционные полномочия и контроль над парламентом и Конституционным советом, он, как Назарбаев, будет злоупотреблять властью и менять Основной закон под себя. Это системный изъян, его можно устранить только ослабив президентскую власть и сменив Конституцию. Президент должен быть лишен значительной части своих полномочий, а лучше вовсе остаться церемониальной фигурой при парламентской демократии. Политическую систему надо привести к балансу между ветвями власти, иначе издевательства над Конституцией не прекратятся.
«АКОРДА МАКСИМАЛЬНО ОГРАНИЧИВАЕТ ВОЗМОЖНОСТИ ОБЩЕСТВА СМЕНИТЬ ВЛАСТЬ ЧЕРЕЗ ВЫБОРЫ»
Пётр Троценко: Давайте более детально коснемся темы реформ, которые обещали, но так и не приступили к их выполнению. В марте Токаев, выступая с очередным посланием народу, поручил упростить регистрацию политических партий. И сказал, что снизит количество членов для регистрации с двадцати до пяти тысяч. В сентябре он об этом уже не говорил, а на рассмотрении в парламенте этот закон так и не появился.
Димаш Альжанов: Здесь есть две уловки. Во-первых, те предложения, которые были высказаны Токаевым относительно изменения закона о политических партиях, меняют количественные показатели, но не меняют саму процедуру регистрации партий. Поэтому даже если количественный показатель по регистрации спустят до пяти тысяч, это не гарантирует свободную регистрацию оппозиционных партий. Контроль за регистрацией остается в руках администрации президента через министерство юстиции.
Основная проблема закона заключается в том, что Минюсту позволяют безвременно остановить регистрацию партии, не объясняя причин и не предоставляя возможность должным образом обжаловать это в суде. А поскольку судебная реформа в Казахстане не состоялась и суды по-прежнему находятся под контролем президента, то, естественно, исход подобных апелляций со стороны партий заранее известен.
Во-вторых, он действительно мог после января принять поправки и облегчить процедуру регистрации партий. Не мешать их регистрации до президентских выборов. Вместо этого он держит незарегистрированные партии в подвешенном состоянии. Тем самым Токаев ставит их регистрацию в зависимость от исхода президентских выборов, предлагая им призрачную возможность регистрации в обмен на послушное поведение в ходе досрочных президентских выборов.
Пётр Троценко: Можно ли ожидать от общества того же протестного настроения, которое было в июне 2019 года, когда на улицы вышли тысячи?
Димаш Альжанов: Сложно сказать, поскольку нет социологии, на которой мы могли бы базировать наш анализ или хотя бы выстраивать определенные модели поведения избирателей. Но эти процессы могут быть непредсказуемыми. В январе, во время новогодних каникул, никто не ожидал протестов. Сейчас время большой неопределенности, даже несмотря на ощущение, что ситуация под контролем администрации президента. На самом деле исход нечестных выборов как триггер протестов возможен.
Поэтому администрация Токаева старается организовать для себя максимально комфортные условия с предсказуемым результатом. Этим была вызвана идея провести досрочные выборы в очень сжатые сроки, чтобы никакие силы в обществе не могли мобилизовать ресурсы, как финансовые, так и организационные, и помешать Токаеву переизбраться.
Мы видим то, что даже муссируемая старыми оппозиционерами идея выставить единого кандидата прекрасно укладывается в сценарий Акорды. Участие кандидата в выборах, результат которых заранее известен, позволит Токаеву обрести легитимность и создаст впечатление убедительной победы.
Пётр Троценко: Если верить официальной статистике, в 2019 году «оппонент» Токаева Амиржан Косанов набрал чуть больше 16 процентов, и это практически при отсутствии полноценной предвыборной кампании. Даже эти 16 процентов уже сигнал о том, что общество нуждается в переменах.
Димаш Альжанов: В январе общество вышло на улицы, чтобы сместить власть в стране. Какие еще нужны аргументы? Режим прекрасно понимает свое положение: он узурпировал власть и не собирается ее никому отдавать. Вот представьте: вы — действующий президент, вам надо не просто продлить свою власть, а сделать это убедительно, как для международной аудитории, так и для внутренней. В этой ситуации лучшим сценарием для Токаева будет, если появится единый кандидат, который будет имитировать политическую гонку. Более того, при действующих правилах регистрации сам кандидат — изначально подбитый летчик, и при двухмесячном сроке до выборов у него нет шансов мобилизовать протестный электорат.
Пётр Троценко: Как, по вашему мнению, пройдут президентские выборы 2022 года с технической точки зрения?
Димаш Альжанов: Я не раз заявлял о том, что при действующих правилах выборы в Казахстане выиграть невозможно, и тому есть масса причин. Во-первых, это полный контроль со стороны президента над всеми избирательными комиссиями, начиная с Центральной избирательной комиссии и заканчивая нижестоящими. Почему Токаев в своем мартовском выступлении заявил о том, что теперь якобы члены Центризбиркома не будут состоять в партии власти? Это была игра на опережение, чтобы максимально снизить градус общественного недовольства и критики со стороны международного сообщества в ходе предстоящих выборов.
На самом деле полный контроль за ними сохранился, все они назначаются президентом и с его подачи подконтрольным ему парламентом. Поэтому в том, что выборы будут организованы в пользу Токаева, сомневаться не приходится. Отсюда и централизованная система фальсификаций. Когда сверху «спускают» нужный результат и уже на местах через вбросы, через корректировку протоколов этот результат распределяется по всем участкам, чтобы результаты совпадали с итоговой. В этой ситуации и наблюдатели не смогут защитить голоса избирателей, поскольку ограничены в возможностях, их не допускают к подсчету голосов. А многих и вовсе выгоняют, отдавая на руки уже откорректированный протокол с результатами.
Во-вторых, это контроль регистрации кандидатов. То есть при действующих дискриминационных правилах даже из старой оппозиции выбирать особо не из кого. Три-четыре фигуры с пятилетним опытом госслужбы, и при этом все с противоречивой репутацией. То есть люди, которые имеют опыт госслужбы, которые были когда-то в системе. Поэтому в закон о выборах внесли поправки еще в 2017 году, до передачи поста президента Токаеву, чтобы конкуренцию ему в 2019-м могли составлять только возрастные и противоречивые фигуры. Эта ситуация сохраняется и по сей день.
В-третьих, за двухмесячный срок невозможно мобилизовать избирателей и создать условия, чтобы фактически вся страна пришла на участки. Одно дело, когда люди настроены против Токаева, другое дело — направить этих людей, договориться с ними, убедить их, чтобы они пошли голосовать против него. Голосов за оппозицию должно быть больше, чем у Токаева административный ресурс в виде бюджетников и социально уязвимых слоев, которые через принуждение могут дать 20–30 процентов голосов. И за два месяца это сделать невозможно.
Понимая это, Акорда максимально ограничивает возможности общества сменить власть через выборы. По этой причине Токаев торопится с выборами, создавая дополнительные условия для своего переизбрания.
КОММЕНТАРИИ