В начале марта журналист российского интернет-издания Znak.com Никита Телиженко оставил родных, друзей, работу и срочно переехал в Казахстан. Поводом для переезда стало нападение России на Украину, нежелание оставаться в стране, которая развязала войну, и вопрос элементарной безопасности. Никита убежден, что в скором времени в России начнутся репрессии и журналисты одними из первых попадут под пристальное внимание спецслужб.
Через несколько дней после отъезда Никиты редакция Znak.com заявила о закрытии из-за большого количества ограничений, которые российские власти навязали средствам массовой информации, тем самым практически уничтожив независимую журналистику в стране.
Пётр Троценко: Как давно ты работал в Znak.com?
Никита Телиженко: В Znak.com я работал с 2014 года, сначала был корреспондентом в своем родном городе Кургане, откуда писал про различные события, митинги, рассказывал о нарушении трудовых и жилищных прав. Потом начал писать репортажи, а спустя несколько лет переехал в Екатеринбург и стал работать спецкором в том же Znak’е. И так получилось, что в мою первую командировку я отправился в Минск, когда там были массовые антиправительственные акции. В Минске я попал в руки сотрудников полиции, где увидел все прелести того, что они делали с митингующими в таких местах. Написал текст, который оказался очень резонансным. Меня оттуда, правда, пришлось эвакуировать не без помощи российского посольства, потому что я уже был этапирован в тюрьму города Жодино, где в то время находились арестованные члены «ЧВК Вагнер».
Пётр Троценко: Вернемся в 2022 год, в современную Россию. Когда и при каких обстоятельствах ты решил уехать из страны?
Никита Телиженко: Первая мысль об отъезде пришла в первый день войны, 24 февраля. Я понимал, что война неизбежна, но всё равно старался верить, что накручиваю себя. Однако факты говорили об обратном: сколько техники подтягивается к границе, назад ее явно не потащат.
И вот я просыпаюсь утром 24 февраля, захожу в наш журналистский чатик и вижу огромное количество сообщений, где все мои коллеги, которые раньше говорили, что войны не будет, просто хватаются за голову и кричат: «Черт возьми, началось!»
Пётр Троценко: В вашем чате много было таких, кто поддерживал войну и радовался, что «Путин накажет бандеровцев»?
Никита Телиженко: Нет, таких даже близко не было. Все были в полном недоумении. Первые три дня, когда начали публиковаться видеозаписи с бомбардировками, мы находились в абсолютном шоке. Было сложно поверить, что война в Украине — это дело рук нашего государства, нашей армии. Я не мог ни спать, ни есть от того, что видел каждый день.
Было сложно поверить, что война в Украине — это дело рук нашего государства, нашей армии.
А потом начались запреты: нападение на Украину нельзя называть войной, это, мол, спецоперация. И стало понятно, что война в Украине коснется и нас, журналистов. Ощущение грядущей военной цензуры подкрепили выступления наших политиков, что журналисты, которые ссылаются на «фейки», могут получить до 15 лет тюрьмы. А конечной точкой стало то, что закрыли радио «Эхо Москвы» и телеканал «Дождь». Причем «Дождь» закрыли с формулировкой о «распространении экстремистских материалов». Было просто немыслимо принять то, как в России уничтожаются столпы свободной прессы.
2 марта на редакционной планерке наши руководители сказали: «Ребята, кто хочет уезжать, уезжайте немедленно, потому что в ближайшее время границы будут закрыты, авиаперелеты прекратятся, возможно введение военного положения и мобилизация». Потом добавили, что не исключены и аресты журналистов, которые что-то писали и проявляли активную гражданскую позицию. Естественно, я не собирался дожидаться всего этого и решил уехать как можно скорее.
Пётр Троценко: Ты размышлял о том, куда поедешь?
Никита Телиженко: Мысли, конечно, были, но я рассматривал ситуацию с позиции, куда я могу уехать с теми документами и теми деньгами, которые у меня есть. На тот момент у меня не было визы в Европу, а все авиасообщения между Россией и европейскими странами были уже закрыты. Из вариантов остались только Казахстан и Армения. Я выбрал Казахстан, потому что у меня в Алматы есть родственники. В этом просматривается горькая ирония, потому что ровно два месяца назад, во время январских событий в Казахстане, я предлагал своим алматинским родственникам переехать в Россию. А получилось наоборот.
Пётр Троценко: А что решили твои коллеги?
Никита Телиженко: Конечно же, слова руководства были восприняты очень серьезно, но многие ребята решили подождать, понаблюдать за тем, что происходит в стране. Другие начали было суетиться, но потом решили: да ладно, пронесет. И остались в России.
Пётр Троценко: Понадеялись на русский авось?
Никита Телиженко: Да. В России до сих пор многие надеются на авось и думают, что пронесет. Но здесь опасность в другом: сможешь ли ты потом выехать из страны? И это обстоятельство уже не зависит ни от твоего финансового положения, ни от документов.
Пётр Троценко: Фраза «Пока ты шутишь, билеты из этой страны дорожают», можно сказать, буквализировалась.
Никита Телиженко: Именно. Сразу же после объявления руководства о том, что надо уезжать, я посмотрел билет до Астаны, он стоил 13 тысяч рублей. После планерки я посмотрел билеты на то же самое направление: цена выросла до 50 тысяч.
Железный занавес никуда не делся со времен коронавируса. Если на казахстанской границе тебя не спрашивают, зачем ты сюда приехал, то на российской границе (на сухопутной ее части) первый вопрос от пограничников ФСБ: «Есть ли у вас основания для выезда из страны?»
Пётр Троценко: А если ты просто хочешь Казахстан посмотреть?
Никита Телиженко: Это не сработает. Ты имеешь право пересечь границу, либо уезжая на лечение, либо если у тебя в Казахстане есть прямые родственники, например мама или папа, которые должны тебе прислать аусвайс, подтверждающий твое право к ним приехать. Я уже обжегся на этом в январе, когда попытался пересечь сухопутную границу, чтобы попасть в Казахстан, поэтому решил сразу садиться на самолет.
Пётр Троценко: Ты допускаешь возможность, что журналистов в России начнут арестовывать?
Никита Телиженко: Понимаешь: когда Россия проиграет военную операцию, власти начнут искать виновных внутри страны. Кто окажется в списке репрессий? Правозащитники, гражданские активисты и независимые журналисты, которые не скрывают свои антивоенные убеждения. А еще у меня сродный брат находится под Киевом, а все мои близкие родом из города Звенигородка Черкасской области. То есть могут возникнуть вопросы, потому что ты украинец не в каком-то десятом поколении, а буквально твой отец из Украины.
Поэтому ситуация такая: либо ты остаешься и ждешь, когда за тобой придет ФСБ, либо уезжаешь из России.
Пётр Троценко: Не драматизируешь?
Никита Телиженко: Возможно, я драматизирую, но когда ты находишься в стране, где мирная жизнь обрывается сообщением «Мы начинаем военную операцию», то понимаешь, что возможно вообще всё. Когда в стране проще поверить в ядерную войну, чем в то, что к власти придет адекватный человек, обычная логика уже не действует.
Пётр Троценко: Znak.com закрылся уже после твоего отъезда в Казахстан?
Никита Телиженко: О закрытии Znak.com я узнал, когда уже приехал в Алматы. Наш сайт прекратил свою деятельность в связи с ограничениями. И вот теперь я в другой стране, в другой реальности, абсолютно один. В Алматы есть родные, они меня, конечно, поддерживают, но того мира, который я покидал, вылетая в Казахстан, — его уже больше нет.
Пётр Троценко: Что ты планируешь делать в Казахстане?
Никита Телиженко: Сейчас я занимаюсь оформлением визы, потому что меня приглашают на работу коллеги из Европы, но так как для визы нужны деньги, я попутно занимаюсь поиском работы — может быть, временной, может постоянной, — потому что я не знаю, что будет дальше. А работать — намного лучше, чем сидеть, читать новости и офигевать от того, что происходит в России.
КОММЕНТАРИИ