18 декабря отмечается Международный день мигрантов. Гульнура Идигеева из Актобе работает в информационно-консультативном центре по помощи трудовым мигрантам в сложной ситуации «Дәріс». По ее словам, нелегальная миграция в Казахстане и связанные с ней проблемы, в том числе торговля людьми и эксплуатация, остаются как никогда актуальными. Между тем уровень осведомленности о них по-прежнему очень низкий. Часто одни не осознают, что являются рабами, а другие – что выступают в роли эксплуататоров.
Азаттык: Экономическая ситуация в Казахстане в последние годы изменилась. Повлияло ли это на поток мигрантов?
Гульнура Идигеева: Казахстан раньше был скорее страной транзита, чем назначения, но в последние годы всё в большей мере становится и принимающей стороной. Если есть выбор, мигранты предпочитают Россию. Но многие «застревают» у нас, потому что на российской границе сейчас остро стоит проблема с черным списком. Многим запрещают въезд. Кроме того, поток миграции в первую очередь определяется экономическим положением на родине. В их странах много выталкивающих факторов. Когда разговариваешь даже с «запретниками» (лицами, которым не разрешили въезд на российскую территорию. – Ред.), они говорят: «Всё, я теперь поеду в Южную Корею или останусь в Казахстане». Они не рассматривают вариант возвращения на родину.
Азаттык: Расскажите подробнее о ситуации на границе с Россией.
Гульнура Идигеева: Зачастую о запрете на въезд в Россию граждане других стран узнают прямо на границе. Это ответная мера за правонарушения, совершённые на российской территории. Ситуация осложнилась с 2017 года. Единая база УФМС России есть давно. Но раньше ее пополняла только Федеральная миграционная служба этой страны, а сейчас – порядка 10 органов: налоговая служба и так далее. Поводом для внесения в список может стать любое правонарушение. У нас был случай: человек просто хотел узакониться. Истекли три месяца, в ходе которых ему можно было пребывать в России. Надо было выехать. Люди часто так делают: выезжают на нейтральную территорию, сразу возвращаются и так легализуют свое пребывание в России. Этот человек в футболке и шортах оказался в Казахстане без средств к существованию – его не впустили назад в связи с наложенным на него запретом на въезд.
Азаттык: И что с такими людьми происходит дальше?
Гульнура Идигеева: Очень многие нелегально остаются в Казахстане: надеются, что запрет снимут. Периодически предпринимают попытки пересечь границу. В нашей области два-три года назад был смертельный случай. 22-летний парень во время бурана пытался проникнуть через решетки и застрял. Его утром только нашли. Был случай с 11 гражданами Кыргызстана, которые застряли в холодное время суток, во время метели. Их обнаружили обмороженными. Многие остаются в Казахстане без денег. Чтобы поехать в Россию на заработки, они берут в долг, оформляют кредит. Вот они выехали из Узбекистана, двое суток проехали до границы на машине и застряли. Возвращаться на родину не хотят, начинают искать работу нелегальную. Они ведь обычно при въезде в Казахстан причиной указывают частный визит или транзит, перечеркивая для себя возможность работать законно.
Азаттык: Как помогаете вы?
Гульнура Идигеева: Если к нам обращаются, содействуем в добровольном гуманном возвращении на родину. Как правило, по телефону рассказываем, что это значит, убеждаем, что нет мошенничества. Этот момент мы начали объяснять недавно. Поначалу просто не понимали, почему люди отказываются. Это недоверие. Даже когда устраиваем в гостиницу, покупаем билеты, продукты, они отказываются – боятся, что на родине у них потребуют какие-то деньги. Мы за один только месяц в Узбекистан, Кыргызстан и Таджикистан – это наши целевые страны – вернули 17 человек. Практически все были в шоковом состоянии, плакали, среди них были женщины. Если раньше в основном попадались мужчины, то сейчас доли выравнялись.
Азаттык: Женщин стало больше?
Гульнура Идигеева: Да, в последние годы, по словам экспертов, всё больше женщин уезжает в трудовую миграцию, например, из Кыргызстана. Два-три года назад они составляли около трети от общего числа, сейчас – около половины. Одно из последствий трудовой миграции – оставленные мужчинами на родине жены, с детьми и без. Учитывая отсутствие работы, в особенности в сельской местности, женщинам тоже приходится отправляться на заработки. Нередко еще и брать с собой детей, потому что их не с кем оставить. У нас была такая ситуация: муж уехал, пропал, знаем, что жив-здоров, но на связь не выходит, денег не присылает. И ей пришлось, чтобы прокормить его же, мужа, пожилых родителей, оставив четверых детей, ехать на заработки.
Азаттык: Насколько тесно трудовая миграция в Казахстане связана с рабством, торговлей людьми?
Гульнура Идигеева: Это всегда один из основных рисков. Граждане Кыргызстана, Узбекистана, Таджикистана зачастую приезжают в Казахстан, не зная языка, законов, некоторые остаются не по своей воле, потому что их не пустили в Россию. Бывает, даже хотят зарегистрироваться, но не знают как и не успевают за пять дней. Спрашиваешь: «Почему не пошли на шестой-седьмой день?» Они говорят: «Я уже понимал, что нарушил, и решил не показываться». В этом случае очень высок риск попадания в ситуацию торговли людьми. С мигрантом легче не расплатиться, сдать полиции. Так и угрожают, когда не выплачивают зарплату. Говорят: «Сейчас я полицию вызову, тебя закроют в приемник-распределитель и выдворят». И многие боятся этого, молчат. Поэтому очень много неурегулированных случаев, скрытых жертв.
Азаттык: А как до вас доходят такие кейсы, если сами жертвы боятся?
Гульнура Идигеева: Есть сотрудничество с госорганами, с УБОП (управление по борьбе с организованной преступностью. – Ред.). Бывает, МОМ (Международная организация по миграции. – Ред.) напрямую информирует, если видит в СМИ, социальных сетях в Актюбинской области ситуацию. И мы по разным каналам начинаем узнавать информацию. И напрямую НПО из других стран обращаются за содействием. Пишут, что ищут друзей, знакомых, братьев, детей, просят проверить. И мы начинаем искать через ДВД, УБОП, сами. В этом году так подтвердились семь случаев торговли людьми. Мы благополучно их вернули домой в октябре. Правда, по этим делам приговоров, связанных с лишением свободы, не было, но были выплачены компенсации. В 2017 году мы впервые в Актобе добились уголовного наказания. В первом случае – шесть лет. Тогда трех женщин эксплуатировали длительное время, избивали. Во втором женщину и мужчину эксплуатировали. Дали пять лет.
Азаттык: Почему так редко удается добиться реальных сроков?
Гульнура Идигеева: Зачастую люди, которые являются жертвами торговли людьми, соглашаются на компенсацию. Иногда они даже не осознают, что были просто-напросто рабами. Поэтому тяжело, когда ведешь дело, следователи до суда доводят, а на процессе жертва при очных ставках видит этого «рабовладельца». У человека появляется страх, он начинает отходить от прежней позиции. На одной из очных ставок обвиняемый начал прямо на встрече говорить: «Всё, давай, сколько я тебе обещал? 100 тысяч? Вот, на, забирай заявление». И человек соглашается: 100 тысяч тенге за три-четыре года эксплуатации. Он забирает заявление, и мы ничего не можем поделать.
Азаттык: Всё дело в положении о примирении сторон?
Гульнура Идигеева: Да, эту часть уголовного кодекса надо менять. Она трактует торговлю людьми как преступление средней тяжести, поэтому дело можно закрыть за примирением. Но я стою на том, что нужно переводить деяние в категорию тяжких, для этого санкцию надо довести хотя бы до шести лет. В таком случае примирения сторон больше не будет. Несколько дел с лишением свободы, без примирения, и, я думаю, эксплуататоры сами начнут задумываться, что больше не смогут выйти сухими из воды.
Азаттык: Какую работу вы проводите, чтобы перевести это всё в категорию тяжких преступлений?
Гульнура Идигеева: Говорим об этом на встречах, семинарах. В парламент передавали рекомендации, потому что количество случаев увеличивается. В 2017 году полицией зарегистрировано 1 386 000 иностранцев. Из них только 125 тысяч официально объявили целью приезда поиск работы, а, по неофициальным данным, у нас от 300 тысяч до миллиона трудовых мигрантов – людей, у которых не урегулирован статус. В приемнике-распределителе у нас всегда есть мигранты. Они все потенциальные жертвы.
Азаттык: Есть ли еще какие-то способы борьбы?
Гульнура Идигеева: Например, разъяснительная работа не только с потенциальными жертвами, но и с потенциальными эксплуататорами, в том числе руководителями крестьянских хозяйств. В прошлом году прокуратура откликнулась на мое предложение. В четырех районах такие работы уже проведены. Я разъясняю уголовную ответственность, говорю, что борюсь за отказ от примирения. Мы получаем много вопросов. В основном к представителям налоговой службы. Люди спрашивают, как должно выглядеть официальное оформление, какую зарплату надо ставить. Проведя разъяснительную работу, я смотрю статистику. Например, в таком-то районе 600 крестьянских хозяйств. Я сравниваю данные до семинаров и после, вижу какой-то эффект. Начались отчисления, есть позитивные изменения.
Азаттык: То есть это что значит? Эти люди раньше не понимали, что занимались эксплуатацией?
Гульнура Идигеева: Да, бывает, что не понимали. Считали, что делают доброе дело. Человек пришел просить кров, а они его облагодетельствовали. Они думают, что помогают. Но есть и такое: вот он хочет помочь человеку с документами, но его «развернули», отправили. И он сдался. Так 20 лет прошло. Это я про случай рассказываю один. Гражданин Узбекистана, 20 лет работает, пятеро детей. Ни один ребенок не документирован. А сам работник и его работодатель просто плывут по течению, не понимают, что пять детей должны учиться, получать документы. Потому что нет ответственных. Если в законе пропишем, то будут обязательства сторон. У нас будут инструменты. И государство обязано будет создать условия, соблюдать права.
Азаттык: Что именно вы хотите прописать в законе?
Гульнура Идигеева: Понятие «мигрант, оказавшийся в уязвимой ситуации». Например, раньше у нас не было понятия «жертва торговли людьми». В 2015 году ввели, идентифицировали, кто это. Теперь мы хотим ввести понятие «мигрант, оказавшийся в уязвимой ситуации». Им может считаться жертва торговли людьми, «запретник», мигрант-транзитник, несовершеннолетний, женщина, трудовой мигрант. Введение такого понятия поможет многие вещи сдвинуть с мертвой точки. В законодательстве будут указаны их права и обязанности, заложено финансирование, процедура добровольного гуманного возвращения. Если будет процедура по присвоению этого статуса в миграционном законодательстве и в законе о социальных специальных услугах, это будет большой прорыв, он повлечет другие изменения. И мигрант будет знать, что он не только на заработки едет, но и в страну, где будут соблюдены его права. Тогда он поедет, чтобы работать открыто.
Гульнура Идигеева – участница спецпроекта Азаттыка "Кто, если не я?" о новом поколении правозащитников Казахстана.
КОММЕНТАРИИ