В ходе исследований радио Азаттык в архивах и библиотеке Санкт-Петербурга обнаружены новые документы о жизни и деятельности Мустафы Шокая. Они проливают свет на его тайные связи с Алиханом Букейханом.
НОВАЯ ФОТОГРАФИЯ МУСТАФЫ ШОКАЯ
Речь идет о деле Императорского Санкт-Петербургского университета, на юридическом факультете которого в 1910 - 1914 годах обучался молодой казах Мустафа Шокай. В деле № 281, хранящемся в Центральном государственном историческом архиве (ЦГИА) Санкт-Петербурга и Ленинградской области, его имя написано как «Чокаев Мустафа Чокаевич».
Новые архивные документы о Мустафе были обнаружены случайно, потому что целью настоящих поисков были документальные свидетельства, касающиеся другой исторической фигуры - Алихана Букейхана, лидера казахского национально-освободительного движения «Алаш» начала 20-го века, председателя автономии Алаш-Орда.
В частности, новые сведения о Мустафе были обнаружены в ходе поиска материалов об обучении, точнее – о возможном окончании Алиханом Букейханом экстерном опять-таки юридического факультета Санкт-Петербурского университета, наряду с получением диплома ученого-лесовода в 1894 году.
В деле Мустафы Шокая в листе под № 3 сразу в глаза бросается его доселе неизвестная фотография в возрасте 18 - 20 лет. Качеству фотопродукции, не потерявшей даже спустя 100 лет ни цвета, ни четкости, сделанной в ателье «Д. В. Назаровъ» в
В следующем листе № 4 этого дела можно прочитать собственноручно написанное Мустафой Шокаем «прошеніе» на имя ректора Санкт-Петербурского университета с просьбой о зачислении его в студенты. В нижней части документа проставлен штамп секретаря: «Документы проверены 30 іюня. 1910», наверху – штамп с надписью: «Зачисленъ въ студенты 6 іюля. 1910. Ректор».
Из содержания заявления Мустафы наиболее интересным кажется его последний абзац, где автор указывает возможный «источникъ» оплаты своего обучения в Санкт-Петербургском университете:
«...О результате сего прошу Ваше превосходительство уведомить меня чрезъ канцелярію Ташкенсткой гимназіи, что необходимо иметь для предъявленія въ главное управленіе учебными заведеніями Туркестанскаго края на предметъ полученія стипендіи въ память коронованія Ихъ Императорскихъ Величествъ.
Одновременно съ симъ мною переведено по почте на имя г. казначея Университета двадцать пять руб. (25 р.) въ счетъ платы въ пользу Университета. Іюня 21 дня 1910 г. Ташкентъ. [Подпись]. Мой адрес: Ташкентъ. Мужская гимназія. Для Мустафы Чокаевича Чокаева».
МУСТАФА УЧИЛСЯ БЛЕСТЯЩЕ
По семи предметам из одиннадцати (от изучения закона божьего освобожден в виду принадлежности к «магометанскому вероисповеданію»), Мустафа имел оценку «5». Его успехи по изучению латинского, немецкого, французского языков и «математической географіи» выглядят несколько «слабовато» - оценка «4».
В листе под № 9 хранится «билет для входа в Императорский С.-Петербургский университет на 1913 - 1914 учебный годъ» студента Мустафы Шокая уже с другой фотографией. Фотография, во всей видимости, сделана в Санкт-Петербурге, потому что он на ней изображен в студенческой форме.
Ниже, в листе под № 11, можно увидеть «Запись студента юридического факультета...», или по-нынешнему зачетную книжку, также с фотокарточкой, выданной Мустафе 6 июля 1910 года, то есть сразу после зачисления в студенты.
СВИДЕТЕЛЬСТВО О РОЖДЕНИИ МУСТАФЫ
Далее в студенческом деле Мустафы Шокая, в листе № 17, подшита «копия удостоверенія» любопытного содержания, присущего бюрократическим традициям царского чиновничьего аппарата, где дословно говорится:
«1902 года 10 марта. Мы, нижеподписавшіеся киргизы № 3 аула Гродековской волости, симъ свидетельствуемъ, что отъ законной жены одноаульца нашего Чокая Тургаева – Бахтыбике – въ 1890 году въ декабре месяце родился сынъ, которому дано было имя «Мустафа».
Настоящее удостовереніе явлено мне, народному судье, Осману Тургаеву. Записано въ актовую книгу подъ № 3, что удостоверяю приложеніемъ должностной печати. Османъ Тургаевъ.
Перевелъ письменный переводчикъ, губернскій секретарь Ир. Касымовъ. Подпись».
В листе № 38 имеется копия еще одного удостоверения, выданного «Сыръ-Дарьинскимъ областнымъ правленіемъ» в Ташкенте 14 июня 1910 года, за № 15806, в котором приводится новое и не менее интересное сведение о нашем герое. В нем говорится:
«Удостовереніе. Дано сіе сыну киргиза Перовскаго уезда, Гродековской волости, Мустфае Чокаеву въ томъ, что онъ, Чокаевъ, какъ туземецъ Туркестанскаго края, на основаніи 42 ст[атьи]. Уст[ава]. о воин[ской]. повин[ности]., отбыванію воинской повинности не подлежитъ.
Удостовереніе это, на основаніи ст. 111 Уст. о воин. повин., оплате гербовымъ сборомъ не подлежитъ».
ДИПЛОМ ПЕТЕРБУРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Также резонный интерес может вызвать у исследователей следующий документ, в котором содержатся сведения о том, какие курсы
«Предъявитель сего Мустафа Чокаевич Чокаев, магометанскаго вероисповеданія, сынъ киргиза (казаха), родившійся въ декабре 1890 года, былъ принятъ по аттестату зрелости гимназіи Ташкентской отъ 2 іюня 1910 г. за № 1035 въ число студентовъ Императорскаго С.-Петербургскаго Университета въ іюле 1910 года и зачисленъ на Юридическій Факультетъ, на которомъ слушалъ курсы:
по Исторіи Римскаго права, Догме римскаго права, Исторіи Русскаго права, Государственному праву, Церковному праву, Полицейскому праву, Политической экономіи, Статистике, Гражданскому праву и Судопроизводству, Торговому праву и Судопроизводству, Уголовному праву и Судопроизводству, Финансовому праву, Международному праву, Энциклопедіи права, Исторіи философіи права
и, по выполненіи всехъ условій, требуемыхъ правилами о зачете полугодій, имеетъ восемь зачтенных полугодій.
Въ удостовереніи чего, на основаніи ст. 77 Общаго Устава Императорскихъ Россійскихъ Университетовъ 23 августа 1884 года, выдано это свидетельство отъ Юридическаго Факультета Императорскаго С.-Петербургскаго Университета за надлежащею подписью и съ приложеніемъ университетской печати 24 сентября 1914 года, за № 3830.
Свидетельство это видомъ на жительство служить не можетъ».
Далее следует подпись декана юридического факультета В. Удинцева, секретаря факультета и секретаря ученого совета юридического факультета, фамилии которых написаны неразборчиво.
В самом низу данного документа есть подпись самого Мустафы Шокая о том, что свидетельство получил 29 сентября 1914 года.
СЕКРЕТАРЬ МУСУЛЬМАНСКОЙ ФРАКЦИИ – В 24 ГОДА
Следующее свидетельство под № 782 выдано выпускнику Мустафе Шокаю «срокомъ по 20 августа 1915 года для свободнаго проживанія въ г. С.-Петербурге, его пригородахъ и населенныхъ пунктахъ по линіямъ железной дороги». Далее перечисляются
Здесь важно подчеркнуть, что знакомство молодого Мустафы Шокая с Алиханом Букейханом относится примерно к 1914 - 1915 годам. Вполне вероятно, что именно по его настоянию Мустафа задержался в Питере.
Потому что уже в 1916 году Алихан Букейхан на страницах первой общенациональной газеты «Казах» выдвинул Мустафу в секретари Бюро мусульманской фракции четвертой Государственной думы России.
Также известно из последующих публикаций в той газете «Казах», что эта инициатива Алихана Букейхана вызвала возмущение и гнев небольшой части казахской интеллигенции, проживавшей в те годы в Санкт-Петербурге и посчитавшей, что Мустафа Шокай «слишком молод и неопытен для политики».
Насколько Мустафа был «молод и неопытен» для политики, спустя какие-то три года покажут поворотные исторические события, имевшие место после Февральской революции 1917 года в Коканде, где по его инициативе и под его непосредственным руководством было провозглашено образование Туркестанского Мухтариата, более известного как Кокандская автономия. Видимо, политические уроки и опыт первого наставника Букейхана для него даром не прошли.
Пока, когда лидер казахов выдвинул его в секретари мусульманской фракции осенью 1914 года, Мустафе действительно было еще неполных 24 года. Он родился в декабре 1890 года.
ТРУДЫ МУСТАФЫ ЖДУТ СВОЕГО ИССЛЕДОВАТЕЛЯ
Все вышеприведенные архивные документы и содержащиеся в них новые сведения, безусловно, прольют свет в дело изучения жизни и деятельности Мустафы Шокая.
Сегодня в Казахстане, России и ряде других стран можно найти достаточно много публикаций и исследований о жизнедеятельности Мустафы Шокая. В одном только Казахстане переизданы такие известные труды Мустафы Шокая, как «Туркестан под властью Советов», «Избранное» в 2-х томах, «Революция в Туркестане. Февральская эпоха».
В 2002 году в Москве вышла из печати его работа под названием «Национальное движение в Средней Азии» в книге «Гражданская война в России: события, мнения, оценки».
Но этого явно недостаточно. Многочисленные статьи Шокая, написанные и опубликованные им в газетах Закавказья, Турции и Западной Европы на турецком, французском, английском, немецком языках, до сих пор не переведены на казахский и русский языки и ждут своего исследователя.
Однако еще больше недостатков можно обнаружить в исследованиях современников о краткой, но насыщенной жизни самого Мустафы Шокая, особенно о периоде его жизни в 1910 - 1917 годах в Санкт-Петербурге, где проходило его становление как общественного деятеля и публициста.
НАСТАВНИКОМ МУСТАФЫ БЫЛ АЛИХАН
В немногочисленных исследованиях как казахских, так и зарубежных ученых упускается такой важный момент, как влияние лидера движения «Алаш» Алихана Букейхана на формирование мировоззрения и взглядов еще неискушенного в общественных процессах Мустафы.
Именно Алихан Букейхан, член ЦК Конституционно-демократической партии с 1912 года и еще раньше принятый (примерно в 1907 - 1908 годах) в санкт-петербургскую масонскую ложу «Полярная звезда», собравшую под своим фиолетовым знаменем лидеров политических партий с целью свержения самодержавия в России, ввел молодого Мустафу Шокая в высшие политические круги России.
Нельзя сбрасывать со счетов и то, что первые уроки политической публицистики Мустафа получил опять же от Алихана Букейхана. Его первые статьи вышли именно в соавторстве с лидером движения «Алаш» на страницах газеты «Казах» в 1916 - 1917 годах.
Тем временем некоторые исследования о Мустафе Шокае, мягко говоря, так и грешат не только недостаточностью подлинных архивных, фактологических материалов, неточностью дат тех или иных событий и имен, но и банальными приписками. В них больше эмоций исследователя, нежели беспристрастного анализа, трезвых оценок и выводов.
Требует уточнения и более пристального изучения тот небольшой, но очень важный как для национальной истории казахов, так и для личностной биографии Мустафы Шокая отрезок времени после разгрома Туркестанского Мухтариата с февраля 1918 года до его эмиграции через Турцию во Францию. Также немало вопросов вызывает парижский период его деятельности.
К примеру, хорошо известно, что в 1925 году популярный в свое время казахский певец и домбрист Амре Кашаубайулы (Кашаубаев) выступил в Париже, где в том году проходили Дни культуры разных народов. Между прочим, по этому поводу Алихан Букейхан в письме своему другу и соратнику Ахмету Байтурсынулы 23 июня 1923 года из Москвы писал:
«Амре Кашаубайулы хотят отправить в Париж. ...Я его сводил к профессиональным певцам, где прослушали его песни. Все высоко оценили его вокальные способности. Однако, когда он пел, мне было просто стыдно... В Париже ведь потребуют песни с содержательным смыслом.
Прежде чем отправить в Париж, нельзя ли было заставить его выучить хотя одну хорошую песню! Певцы других народов, которые едут вместе с Амре, нарядились в национальные костюмы, а наш Амре одет как русский мещанин. Неужели трудно было это учесть?»
СВЯЗЬ ЧЕРЕЗ МАСОНСКУЮ ЛОЖУ?
Как известно, в историографии не бывает мелочей или деталей, впрочем как и во всех других сферах науки, особенно, когда тема касается значимых исторических личностей и периодов. Из мелочей как раз таки складывается образ и характер исследуемого. Одна такая мелочь проливает связь на то, как Алихан Букейхан и Мустафа Шокай могли поддерживать связь сквозь железный занавес в 1920-1930 годах.
Алихан Букейхан передал письмо проживающему в Париже Мустафе, припрятав его под стельку сапога казахского певца, и тем же путем получил ответ! Хотя, как потом вспоминал сам Мустафа, уговорить Амре вернуться в Москву ему удалось с большим трудом.
У любопытного исследователя здесь должен возникнуть ряд вопросов. Например, о том, как Алихан Букейхан узнал, что его ученик уже перебрался в Париж, если они, во-первых, заранее об этом не условились еще до его эмиграции? И во-вторых, если они все это время не поддерживали связь между собой?
И вопрос о воссоздании Большого Туркестана, поднятый Мустафой Шокаем в эмиграции, не являлся ли общим взглядом Алихана Букейхана и Мустафы Шокая, выработанным совместно, после анализа ошибок и провалов, допущенных наставником и его молодым учеником, с неудачной попыткой создания отдельных друг от друга национально-территориальной автономии казахов Алаш-Орда и Кокандская Автономия.
И третий вопрос: являлся Мустафа Шокай единственной нитью связи Алихана Букейхана с внешним миром? Не будем забывать о том, что Алихан Букейхан прошел школу подпольной борьбы в период правления царского правительства Петра Столыпина.
По воспоминаниям дочери Алихана Букейхана, Елизаветы, примерно в первой половине 1930-х годов ее отец сотрудничал, нетрудно догадаться – тайно, с французской газетой «Фигаро» и нередко публиковался на ее страницах. Об этом она рассказала Срыму Букейханову, внучатому племяннику Алихана Букейхана, о чем он поведал автору этих строк.
Но через какие подпольные каналы или через кого он поддерживал это сотрудничество, когда Мустафа Шокай пребывал непосредственно в Париже? Вопрос далеко не праздный.
И неудивительно, если избрание Мустафой Шокаем конечным пунктом своей эмиграции не Турции, куда он сперва перебрался и где его идея о Большом Туркестане нашла бы, возможно, отклик и поддержку, или любой другой страны, а именно Франции и сотрудничество Алихана Букейхана с французской «Фигаро» каким-то образом связаны с деятельностью последнего в рядах русских масонов.
Напомню, что возрожденное русское масонство начала 20-го века в лице санкт-петербургской «Полярной звезды» и московского «Возрождения» являлось филиалом французской масонской ложи «Великий Восток».
Ложи в обеих столицах России были открыты в 1906 году с одобрения и благословения французских «братьев» в присутствии их представителя, что является непременным атрибутом организаций «вольных каменщиков» во всем мире.
И еще. В 1923 году в Центральном издательстве народов СССР в Москве, куда по прямому указанию Владимира Ленина из Казахстана под конвоем был доставлен лидер казахов Алихан Букейхан, он начал издавать казахский журнал под названием «Темірқазық», каковым словом казахи называют Полярную звезду. Случайное ли это совпадение?
Как сам Алихан Букейхан еще в 1905 году писал, что «все тайное станет явным». Одним словом, тем для историков и вопросов, связанных с ними, более чем предостаточно, для чего понадобятся, вероятно, десятилетия.
Но одну новость, разгадку одной из больших тайн жизни, вернее смерти Алихана Букейхана, хотим сказать уже сейчас. После публикации репортажей петербургской серии исследований радио Азаттык с нами связались журналисты из Казахстана Адиль Нурмаков и Болат Мурсалим и сообщили, что они знают, где похоронен Алихан Букейхан после расстрела, – в Москве, на Донском кладбище.
Директор Донского кладбища Александр Деменков подтвердил нашему радио Азаттык, что имя Алихана Букейхана значится в списке похороненных в общей могиле 27 сентября 1937 года. Подробности расскажем в следующем репортаже в ближайшее время.
Речь идет о деле Императорского Санкт-Петербургского университета, на юридическом факультете которого в 1910 - 1914 годах обучался молодой казах Мустафа Шокай. В деле № 281, хранящемся в Центральном государственном историческом архиве (ЦГИА) Санкт-Петербурга и Ленинградской области, его имя написано как «Чокаев Мустафа Чокаевич».
Новые архивные документы о Мустафе были обнаружены случайно, потому что целью настоящих поисков были документальные свидетельства, касающиеся другой исторической фигуры - Алихана Букейхана, лидера казахского национально-освободительного движения «Алаш» начала 20-го века, председателя автономии Алаш-Орда.
В частности, новые сведения о Мустафе были обнаружены в ходе поиска материалов об обучении, точнее – о возможном окончании Алиханом Букейханом экстерном опять-таки юридического факультета Санкт-Петербурского университета, наряду с получением диплома ученого-лесовода в 1894 году.
В деле Мустафы Шокая в листе под № 3 сразу в глаза бросается его доселе неизвестная фотография в возрасте 18 - 20 лет. Качеству фотопродукции, не потерявшей даже спустя 100 лет ни цвета, ни четкости, сделанной в ателье «Д. В. Назаровъ» в
Прошение выпускника Ташкентской мужской гимназии Мустафы Шокая на имя ректора Императорского Санкт-Петербургского университета с просьбой зачислить его в студенты юридического факультета. ЦГИА Санкт-Петербурга. Сентябрь 2009 года.
Ташкенте, могут позавидовать даже современные специалисты.
В следующем листе № 4 этого дела можно прочитать собственноручно написанное Мустафой Шокаем «прошеніе» на имя ректора Санкт-Петербурского университета с просьбой о зачислении его в студенты. В нижней части документа проставлен штамп секретаря: «Документы проверены 30 іюня. 1910», наверху – штамп с надписью: «Зачисленъ въ студенты 6 іюля. 1910. Ректор».
Из содержания заявления Мустафы наиболее интересным кажется его последний абзац, где автор указывает возможный «источникъ» оплаты своего обучения в Санкт-Петербургском университете:
«...О результате сего прошу Ваше превосходительство уведомить меня чрезъ канцелярію Ташкенсткой гимназіи, что необходимо иметь для предъявленія въ главное управленіе учебными заведеніями Туркестанскаго края на предметъ полученія стипендіи въ память коронованія Ихъ Императорскихъ Величествъ.
Одновременно съ симъ мною переведено по почте на имя г. казначея Университета двадцать пять руб. (25 р.) въ счетъ платы въ пользу Университета. Іюня 21 дня 1910 г. Ташкентъ. [Подпись]. Мой адрес: Ташкентъ. Мужская гимназія. Для Мустафы Чокаевича Чокаева».
МУСТАФА УЧИЛСЯ БЛЕСТЯЩЕ
Аттестат зрелости Мустафы Шоркая, полученный им после окончания гимназии в Ташкенте. ЦГИА Санкт-Петербурга. Сентябрь 2009 года.
Аттестат зрелости об окончании Мустафой мужской гимназии в Ташкенте, впрочем как чуть позже и диплом об окончании юридического факультета Санкт-Петербургского университета, свидетельствуют о его блестящих способностях.
По семи предметам из одиннадцати (от изучения закона божьего освобожден в виду принадлежности к «магометанскому вероисповеданію»), Мустафа имел оценку «5». Его успехи по изучению латинского, немецкого, французского языков и «математической географіи» выглядят несколько «слабовато» - оценка «4».
В листе под № 9 хранится «билет для входа в Императорский С.-Петербургский университет на 1913 - 1914 учебный годъ» студента Мустафы Шокая уже с другой фотографией. Фотография, во всей видимости, сделана в Санкт-Петербурге, потому что он на ней изображен в студенческой форме.
Ниже, в листе под № 11, можно увидеть «Запись студента юридического факультета...», или по-нынешнему зачетную книжку, также с фотокарточкой, выданной Мустафе 6 июля 1910 года, то есть сразу после зачисления в студенты.
СВИДЕТЕЛЬСТВО О РОЖДЕНИИ МУСТАФЫ
Далее в студенческом деле Мустафы Шокая, в листе № 17, подшита «копия удостоверенія» любопытного содержания, присущего бюрократическим традициям царского чиновничьего аппарата, где дословно говорится:
«1902 года 10 марта. Мы, нижеподписавшіеся киргизы № 3 аула Гродековской волости, симъ свидетельствуемъ, что отъ законной жены одноаульца нашего Чокая Тургаева – Бахтыбике – въ 1890 году въ декабре месяце родился сынъ, которому дано было имя «Мустафа».
Студенческий билет Мустафы Шокая «для входа в Императорский Санкт-Петербургский университет на 1913-1914 учебный год».
Въ чемъ удостоверяемъ: Алишь (или Аминъ. – Автор) Тургаевъ, Абубакиръ Алишевъ, Шаймухаммедъ Дүйсемановъ и Палмухаммедъ Айтмухаммедовъ расписались. Мулла, давшій имя ребенку, Абубакиръ Алишевъ расписался.
Настоящее удостовереніе явлено мне, народному судье, Осману Тургаеву. Записано въ актовую книгу подъ № 3, что удостоверяю приложеніемъ должностной печати. Османъ Тургаевъ.
Перевелъ письменный переводчикъ, губернскій секретарь Ир. Касымовъ. Подпись».
В листе № 38 имеется копия еще одного удостоверения, выданного «Сыръ-Дарьинскимъ областнымъ правленіемъ» в Ташкенте 14 июня 1910 года, за № 15806, в котором приводится новое и не менее интересное сведение о нашем герое. В нем говорится:
«Удостовереніе. Дано сіе сыну киргиза Перовскаго уезда, Гродековской волости, Мустфае Чокаеву въ томъ, что онъ, Чокаевъ, какъ туземецъ Туркестанскаго края, на основаніи 42 ст[атьи]. Уст[ава]. о воин[ской]. повин[ности]., отбыванію воинской повинности не подлежитъ.
Удостовереніе это, на основаніи ст. 111 Уст. о воин. повин., оплате гербовымъ сборомъ не подлежитъ».
ДИПЛОМ ПЕТЕРБУРСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Также резонный интерес может вызвать у исследователей следующий документ, в котором содержатся сведения о том, какие курсы
Свидетельство (диплом) Мустафы Шокая об окончании юридического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета.
в ходе своего обучения в университете прослушал молодой казахский студент. В «Свидетельстве», в частности, говорится:
«Предъявитель сего Мустафа Чокаевич Чокаев, магометанскаго вероисповеданія, сынъ киргиза (казаха), родившійся въ декабре 1890 года, былъ принятъ по аттестату зрелости гимназіи Ташкентской отъ 2 іюня 1910 г. за № 1035 въ число студентовъ Императорскаго С.-Петербургскаго Университета въ іюле 1910 года и зачисленъ на Юридическій Факультетъ, на которомъ слушалъ курсы:
по Исторіи Римскаго права, Догме римскаго права, Исторіи Русскаго права, Государственному праву, Церковному праву, Полицейскому праву, Политической экономіи, Статистике, Гражданскому праву и Судопроизводству, Торговому праву и Судопроизводству, Уголовному праву и Судопроизводству, Финансовому праву, Международному праву, Энциклопедіи права, Исторіи философіи права
и, по выполненіи всехъ условій, требуемыхъ правилами о зачете полугодій, имеетъ восемь зачтенных полугодій.
Въ удостовереніи чего, на основаніи ст. 77 Общаго Устава Императорскихъ Россійскихъ Университетовъ 23 августа 1884 года, выдано это свидетельство отъ Юридическаго Факультета Императорскаго С.-Петербургскаго Университета за надлежащею подписью и съ приложеніемъ университетской печати 24 сентября 1914 года, за № 3830.
Свидетельство это видомъ на жительство служить не можетъ».
Далее следует подпись декана юридического факультета В. Удинцева, секретаря факультета и секретаря ученого совета юридического факультета, фамилии которых написаны неразборчиво.
В самом низу данного документа есть подпись самого Мустафы Шокая о том, что свидетельство получил 29 сентября 1914 года.
СЕКРЕТАРЬ МУСУЛЬМАНСКОЙ ФРАКЦИИ – В 24 ГОДА
Следующее свидетельство под № 782 выдано выпускнику Мустафе Шокаю «срокомъ по 20 августа 1915 года для свободнаго проживанія въ г. С.-Петербурге, его пригородахъ и населенныхъ пунктахъ по линіямъ железной дороги». Далее перечисляются
Зачетная книжка («Запись студента...») студента юридического факультета Императорского Санкт-Петербургского университета Мустафы Шокая.
наименования пригородовъ и населенныхъ пунктовъ, «расположенныхъ въ 50-верстномъ разстояніи отъ С.-Петербурга».
Здесь важно подчеркнуть, что знакомство молодого Мустафы Шокая с Алиханом Букейханом относится примерно к 1914 - 1915 годам. Вполне вероятно, что именно по его настоянию Мустафа задержался в Питере.
Потому что уже в 1916 году Алихан Букейхан на страницах первой общенациональной газеты «Казах» выдвинул Мустафу в секретари Бюро мусульманской фракции четвертой Государственной думы России.
Также известно из последующих публикаций в той газете «Казах», что эта инициатива Алихана Букейхана вызвала возмущение и гнев небольшой части казахской интеллигенции, проживавшей в те годы в Санкт-Петербурге и посчитавшей, что Мустафа Шокай «слишком молод и неопытен для политики».
Насколько Мустафа был «молод и неопытен» для политики, спустя какие-то три года покажут поворотные исторические события, имевшие место после Февральской революции 1917 года в Коканде, где по его инициативе и под его непосредственным руководством было провозглашено образование Туркестанского Мухтариата, более известного как Кокандская автономия. Видимо, политические уроки и опыт первого наставника Букейхана для него даром не прошли.
Пока, когда лидер казахов выдвинул его в секретари мусульманской фракции осенью 1914 года, Мустафе действительно было еще неполных 24 года. Он родился в декабре 1890 года.
ТРУДЫ МУСТАФЫ ЖДУТ СВОЕГО ИССЛЕДОВАТЕЛЯ
Все вышеприведенные архивные документы и содержащиеся в них новые сведения, безусловно, прольют свет в дело изучения жизни и деятельности Мустафы Шокая.
Сегодня в Казахстане, России и ряде других стран можно найти достаточно много публикаций и исследований о жизнедеятельности Мустафы Шокая. В одном только Казахстане переизданы такие известные труды Мустафы Шокая, как «Туркестан под властью Советов», «Избранное» в 2-х томах, «Революция в Туркестане. Февральская эпоха».
В 2002 году в Москве вышла из печати его работа под названием «Национальное движение в Средней Азии» в книге «Гражданская война в России: события, мнения, оценки».
Но этого явно недостаточно. Многочисленные статьи Шокая, написанные и опубликованные им в газетах Закавказья, Турции и Западной Европы на турецком, французском, английском, немецком языках, до сих пор не переведены на казахский и русский языки и ждут своего исследователя.
Однако еще больше недостатков можно обнаружить в исследованиях современников о краткой, но насыщенной жизни самого Мустафы Шокая, особенно о периоде его жизни в 1910 - 1917 годах в Санкт-Петербурге, где проходило его становление как общественного деятеля и публициста.
НАСТАВНИКОМ МУСТАФЫ БЫЛ АЛИХАН
В немногочисленных исследованиях как казахских, так и зарубежных ученых упускается такой важный момент, как влияние лидера движения «Алаш» Алихана Букейхана на формирование мировоззрения и взглядов еще неискушенного в общественных процессах Мустафы.
Именно Алихан Букейхан, член ЦК Конституционно-демократической партии с 1912 года и еще раньше принятый (примерно в 1907 - 1908 годах) в санкт-петербургскую масонскую ложу «Полярная звезда», собравшую под своим фиолетовым знаменем лидеров политических партий с целью свержения самодержавия в России, ввел молодого Мустафу Шокая в высшие политические круги России.
Нельзя сбрасывать со счетов и то, что первые уроки политической публицистики Мустафа получил опять же от Алихана Букейхана. Его первые статьи вышли именно в соавторстве с лидером движения «Алаш» на страницах газеты «Казах» в 1916 - 1917 годах.
Тем временем некоторые исследования о Мустафе Шокае, мягко говоря, так и грешат не только недостаточностью подлинных архивных, фактологических материалов, неточностью дат тех или иных событий и имен, но и банальными приписками. В них больше эмоций исследователя, нежели беспристрастного анализа, трезвых оценок и выводов.
Требует уточнения и более пристального изучения тот небольшой, но очень важный как для национальной истории казахов, так и для личностной биографии Мустафы Шокая отрезок времени после разгрома Туркестанского Мухтариата с февраля 1918 года до его эмиграции через Турцию во Францию. Также немало вопросов вызывает парижский период его деятельности.
К примеру, хорошо известно, что в 1925 году популярный в свое время казахский певец и домбрист Амре Кашаубайулы (Кашаубаев) выступил в Париже, где в том году проходили Дни культуры разных народов. Между прочим, по этому поводу Алихан Букейхан в письме своему другу и соратнику Ахмету Байтурсынулы 23 июня 1923 года из Москвы писал:
«Амре Кашаубайулы хотят отправить в Париж. ...Я его сводил к профессиональным певцам, где прослушали его песни. Все высоко оценили его вокальные способности. Однако, когда он пел, мне было просто стыдно... В Париже ведь потребуют песни с содержательным смыслом.
Прежде чем отправить в Париж, нельзя ли было заставить его выучить хотя одну хорошую песню! Певцы других народов, которые едут вместе с Амре, нарядились в национальные костюмы, а наш Амре одет как русский мещанин. Неужели трудно было это учесть?»
СВЯЗЬ ЧЕРЕЗ МАСОНСКУЮ ЛОЖУ?
Как известно, в историографии не бывает мелочей или деталей, впрочем как и во всех других сферах науки, особенно, когда тема касается значимых исторических личностей и периодов. Из мелочей как раз таки складывается образ и характер исследуемого. Одна такая мелочь проливает связь на то, как Алихан Букейхан и Мустафа Шокай могли поддерживать связь сквозь железный занавес в 1920-1930 годах.
Алихан Букейхан передал письмо проживающему в Париже Мустафе, припрятав его под стельку сапога казахского певца, и тем же путем получил ответ! Хотя, как потом вспоминал сам Мустафа, уговорить Амре вернуться в Москву ему удалось с большим трудом.
У любопытного исследователя здесь должен возникнуть ряд вопросов. Например, о том, как Алихан Букейхан узнал, что его ученик уже перебрался в Париж, если они, во-первых, заранее об этом не условились еще до его эмиграции? И во-вторых, если они все это время не поддерживали связь между собой?
И вопрос о воссоздании Большого Туркестана, поднятый Мустафой Шокаем в эмиграции, не являлся ли общим взглядом Алихана Букейхана и Мустафы Шокая, выработанным совместно, после анализа ошибок и провалов, допущенных наставником и его молодым учеником, с неудачной попыткой создания отдельных друг от друга национально-территориальной автономии казахов Алаш-Орда и Кокандская Автономия.
И третий вопрос: являлся Мустафа Шокай единственной нитью связи Алихана Букейхана с внешним миром? Не будем забывать о том, что Алихан Букейхан прошел школу подпольной борьбы в период правления царского правительства Петра Столыпина.
По воспоминаниям дочери Алихана Букейхана, Елизаветы, примерно в первой половине 1930-х годов ее отец сотрудничал, нетрудно догадаться – тайно, с французской газетой «Фигаро» и нередко публиковался на ее страницах. Об этом она рассказала Срыму Букейханову, внучатому племяннику Алихана Букейхана, о чем он поведал автору этих строк.
Но через какие подпольные каналы или через кого он поддерживал это сотрудничество, когда Мустафа Шокай пребывал непосредственно в Париже? Вопрос далеко не праздный.
И неудивительно, если избрание Мустафой Шокаем конечным пунктом своей эмиграции не Турции, куда он сперва перебрался и где его идея о Большом Туркестане нашла бы, возможно, отклик и поддержку, или любой другой страны, а именно Франции и сотрудничество Алихана Букейхана с французской «Фигаро» каким-то образом связаны с деятельностью последнего в рядах русских масонов.
Напомню, что возрожденное русское масонство начала 20-го века в лице санкт-петербургской «Полярной звезды» и московского «Возрождения» являлось филиалом французской масонской ложи «Великий Восток».
Ложи в обеих столицах России были открыты в 1906 году с одобрения и благословения французских «братьев» в присутствии их представителя, что является непременным атрибутом организаций «вольных каменщиков» во всем мире.
И еще. В 1923 году в Центральном издательстве народов СССР в Москве, куда по прямому указанию Владимира Ленина из Казахстана под конвоем был доставлен лидер казахов Алихан Букейхан, он начал издавать казахский журнал под названием «Темірқазық», каковым словом казахи называют Полярную звезду. Случайное ли это совпадение?
Как сам Алихан Букейхан еще в 1905 году писал, что «все тайное станет явным». Одним словом, тем для историков и вопросов, связанных с ними, более чем предостаточно, для чего понадобятся, вероятно, десятилетия.
Но одну новость, разгадку одной из больших тайн жизни, вернее смерти Алихана Букейхана, хотим сказать уже сейчас. После публикации репортажей петербургской серии исследований радио Азаттык с нами связались журналисты из Казахстана Адиль Нурмаков и Болат Мурсалим и сообщили, что они знают, где похоронен Алихан Букейхан после расстрела, – в Москве, на Донском кладбище.
Директор Донского кладбища Александр Деменков подтвердил нашему радио Азаттык, что имя Алихана Букейхана значится в списке похороненных в общей могиле 27 сентября 1937 года. Подробности расскажем в следующем репортаже в ближайшее время.