Одним из ключевых вызовов, несомненно, является проблема экстремизма. Актуальность и важность проблемы отразилась в обширном спектре порой диаметрально противоположных мнений об истоках этого явления — от экстремизма религиозных сект и политических сил до экстремизма действий власти.
Некоторые отметили осязаемую связь между всплеском экстремизма и социально-экономической политикой государства. Проведенные исследования и опросы относительно степени проявления экстремизма показали, что даже экспертное сообщество недооценивает значение такого опасного явления, как политический экстремизм. Оно заметно и в том, что практически всё это освещалось лишь в узком смысле, под которым понимается незаконная деятельность политических сил и движений, должностных лиц и рядовых граждан.
Между тем уже давно существуют научно-теоретические исследования, трактующие политический экстремизм и в более широком значении, включающем такие понятия, как «государственный политический экстремизм» и «внутренний экстремизм». Довольно странно, что этим не оперируют выросшие в Казахстане как грибы после дождя прокремлевские политологи, тем более что эти понятия широко представлены в информационных материалах Госдумы и других источниках.
Особую актуальность тема экстремизма приобретает после кровавой трагедии в Жанаозене, которая развеяла последние иллюзии общества в отношении демократичности и гуманности верховной власти. Характеристике государственного политического экстремизма соответствует многое из заявлений и действий казахстанского правящего режима.
Свидетельством тому могут служить не только многочисленные и многолетние выступления активистов гражданского общества, общественных деятелей и оппозиционных политиков. Своеобразный интерес для осознания обществом сущности нынешней власти представляют публичные заявления советника президента по политическим вопросам Ермухамета Ертысбаева. Недавно он обвинил в политическом экстремизме своих оппонентов из ОСДП, но в действительности подобный подход характерен именно для его публичных выступлений.
Так, 14 февраля 2011 года практически все центральные телеканалы и печатные СМИ на всю страну процитировали его откровенное провокационно-экстремистское заявление: «Власть не выпрашивают, не клянчат, власть берут, если это настоящая, действенная оппозиция. Как это сделал Саакашвили, собрав своих сторонников и выгнав Шеварднадзе, как это сделали в Кыргызстане, как это было в Украине…»
Долгие годы режим обвинял оппозицию в радикализме и пугал обывателя последствиями «цветных революций», и вдруг такое: Ертысбаев исключил всякую возможность решения вопросов путем мирных переговоров и, по сути, признал отсутствие в Казахстане цивилизованных, демократических процедур. По его мнению, всё должно решаться на площадях! Не эти ли слова толкнули нефтяников на решительные, самостоятельные действия и длительную забастовку?
И если так бесчеловечно режим загасил «посягательство» рабочих на его экономические интересы, то на какие меры он готов пойти в случае «посягательств» на политическую власть, к которым подталкивал оппозиционные силы Ертысбаев? Можно предположить, что после арабских событий начала 2011 года власть через него провоцировала оппонентов на активные действия и уже тогда была готова к их жестокому подавлению.
18 июня 2011 года в интервью газете «Литер» Ертысбаев фактически признался в том, что в Казахстане ничего не зависит от воли избирателя — источника власти по Конституции, — а судьбу всех предыдущих избирательных кампаний решали «высшие эшелоны власти», используя «все имеющиеся в наших руках рычаги, включая организацию, деньги, агитацию, пропаганду, новейшие избирательные технологии, если надо и манипулирование общественным мнением…».
25 июля 2011 года, рассуждая о будущей второй партии в парламенте, Ертысбаев заявил уже российскому «Коммерсанту»: «…для государственной политической элиты небезразлично, какая это будет партия. Мы же не можем действовать по принципу: „кто победит, тот и будет“».
Правда, уже 3 августа 2011 года советник как ни в чем не бывало заявил тому же «Литеру»: «Все забывают самую фундаментальную вещь, а именно: народ является источником власти» (вот уж поистине «классический пример конъюнктурщика в политике»).
В отношении же реально оппозиционных партий он остался «непреклонен»: даже саму вероятность появления их фракций в парламенте, то есть «электоральные сюрпризы» (по выражению Ертысбаева), власть полностью исключает, используя административный ресурс.
К проявлению политического экстремизма эксперты также относят систему идеологических положений, установок и практических действий, с использованием насилия или угрозы его применения по отношению к органам власти и управления, противостоящим политическим образованиям, отдельным гражданам, населению страны или региона в целях принуждения государственных и политических структур к совершению выгодных экстремистским силам действий. А ведь многие акимы и члены избиркомов, учитывая статус советника, воспринимают его слова как прямое руководство к практическим действиям.
Стоит ли после таких заявлений удивляться тому, что министерство внутренней безопасности США включило Казахстан в особый список «стран, продемонстрировавших тенденцию развития, создания или защиты террористических организаций или их представителей».
Эксперты отмечают, что внутренний государственный политический экстремизм представляет более высокую степень общественной опасности по сравнению с другими видами экстремизма, так как, проникая во все области общественной жизни, затрагивает жизненно важные интересы абсолютного большинства граждан и угрожает безопасности международного сообщества.
По их мнению, «политический экстремизм часто понимается и как специфическая линия (или позиция) в политике, отвергающая компромиссы с противодействующей стороной и отражающая наиболее агрессивные установки субъекта, и как метод политической борьбы, отвергающий согласование и сотрудничество с политическими оппонентами».
И Ертысбаев в том же интервью «Литеру» от 18 июня 2011 года как раз таки агрессивно заявил: «Последние публичные акции партии „Азат“ убеждают меня в том, что с этой партией у „Нур Отана“ не может быть никакого конструктивного сотрудничества. Ни сейчас, ни в будущем парламенте…» Свои экстремистские «февральские тезисы» о нерешительности этой партии он, видимо, уже запамятовал.
Далее Ертысбаев рассуждает, что если бы оппозиция «сейчас имела фракцию в 20–25 депутатов в мажилисе и они начали бы использовать главную политическую трибуну страны, усиленно спекулируя на китайской теме, или разжигали бы социальную вражду, как они это продемонстрировали в Жанаозене, это была бы полная катастрофа, коллапс, гражданские конфликты, остановка реформ».
По логике Ертысбаева, остановка реформ — это не самоподжоги и самоподрывы граждан в центральном офисе правящей партии и офисах правоохранительных органов, это не годами не решаемые властью проблемы граждан, ипотечников-дольщиков и заключенных казахстанских тюрем, а озвучивание этих проблем в парламенте.
Итак, коллапс в Жанаозене произошел, несмотря на то что в мажилисе присутствовала не оппозиционная, а совсем другая «амбициозная» фракция — «мощное индустриальное крыло» «Нур Отана», о создании которого на всю страну «протрубил» Азат Перуашев, сливая в него Гражданскую партию и обещая отстаивать интересы работников отечественной индустрии.
Почему же он публично отказался посетить нефтяников Жанаозена в дни кризиса? Ведь это работники нефтяной индустрии. Видимо, помешало новое ответственное поручение высших эшелонов власти — «защищать бизнесменов», но уже под вывеской «Ак жола». А рабочие Жанаозена — уже вне его интересов. После этого становится понятным, почему именно партии — «политические миражи» так желанны в парламенте.
Жизнь показала, что к кровавым трагедиям приводят не выступления оппозиции в парламенте, а то, что в нем отсиживаются беспринципные приспособленцы. Именно отсутствие в мажилисе реальных представителей народа накапливает проблемы и, как следствие, ведет к социальным конфликтам. Пропуск в парламент кандидатов, подконтрольных власти, и «отстрел» накануне выборов независимых и неугодных фактически является преступлением против избирателя. И то, что это совершается под давлением власти, ни для кого уже не является секретом.
Выслуживаясь перед руководством, Ертысбаев опустился до самой настоящей лжи, направленной на формирование в обществе рабской психологии и утверждающей диктатуру власти. Трудно расценить по-иному его «историческое открытие». «…То, что происходит в Жанаозене, абсолютно не характерно для казахского менталитета… Казахи никогда не выступали против центральной власти, никогда», — утверждает Ертысбаев.
По его логике, ни Бухар Жырау, устроивший публичную отповедь хану Аблаю, ни Махамбет, выступивший против хана Жангира, ни лидеры Алаш Орды, ни желтоксановцы казахами не были? Уж советник по политическим вопросам обязан знать о своем легендарном земляке Жумабеке Ташенове, выступившем против диктата тогдашнего хозяина Кремля Никиты Хрущева и пожертвовавшем всем личным во благо народа и целостности Казахстана.
Так что против несправедливости центральной власти казахи выступали всегда. Более того, иногда выступали даже сами представители этой власти, обязанные ей своим положением. По данным кандидата исторических наук К. Алдажуманова, только в 1929–1931 годах практически на всей территории Казахстана было зафиксировано 372 восстания оказавшегося на краю гибели населения в ответ на силовые методы власти по изъятию скота и хлеба.
Кровавая расправа над протестующими жанаозенцами в день 20-летия Независимости Казахстана и 25-летия Желтоксана является откровенным проявлением государственного экстремизма, продемонстрировавшим высокую степень общественной опасности внутреннего политического экстремизма государственных органов.
Репрессивный аппарат, доставшийся суверенному Казахстану в наследство от советской тоталитарной системы, выплеснул в Мангистау свое насилие, практиковавшееся в «лучших» традициях НКВД в казахстанских «исправительно-трудовых» учреждениях.
Именно блокирование средств связи в первые дни конфликта и недопуск в его зону независимых СМИ, представителей гражданского общества, отсутствие объективной информации и молчание элит позволяет советнику Назарбаева и всей властной пропагандистской машине делать бодренькие рапорта об «энтузиазме и трудовых достижениях народа…». О том, что «…конфликт в Жанаозене — локальный. Весь Казахстан стабилен, спокоен и нормально развивается, полностью поддерживает президента».
И это заявляется в то время, когда общество шокировано жестокостью отечественных генералов, переплюнувших генералов Красной империи, а применение саперных лопаток советскими солдатами во время Декабрьских событий 1986 года в Алматы поблекло перед стрельбой боевыми патронами казахстанской полиции в декабре 2011 года в Жанаозене. С тушением пожара в Жанаозене опоздало не только правительство, как пишут некоторые советники. Тлеющие угли конфликта поддерживали и они сами, вселяя своими заявлениями безысходность в народ и уверенность в безнаказанности в чиновников и олигархов.
Это признание опасных последствий отсутствия гражданского общества, и казахстанцам пора перестать «молиться» на верховную власть, сакрализируя ее, и потребовать от нее ответа на накопившиеся вопросы. Сколько писем и обращений отчаявшихся граждан за все эти годы было отправлено «гаранту Конституции» и осталось без ответа? Дошли ли они до адресата? Если нет, то почему и кто за это в ответе? Обращались и жанаозенцы. Но их голос был услышан только после кровопролития. Пора прекратить эту позорную и унижающую человеческое достоинство практику.
Кощунственное и оскорбительное по своей сути заявление по Жанаозену сделал политолог Данияр Ашимбаев: «На площадь вышел не народ. Туда пришла вооруженная толпа, подогреваемая экстремистскими лозунгами и организовавшая массовые беспорядки, которые сами по себе могли привести к человеческим жертвам. Власть не стреляла в народ. Власть защищала народ от экстремистов».
Не отстал от него и казахстанский представитель Ассоциации приграничного сотрудничества Марат Шибутов: «Всем, кто осуждает омоновцев, — представьте, что это ваш брат там. И он должен умереть под арматуринами, чтобы кто-то чувствовал себя в белом».
Авторам этих слов следовало бы знать, что большинство жителей Жанаозена — нефтяники и члены их семей, справедливость требований которых признал и сам Назарбаев. Члены независимой общественной комиссии, посетившие в больницах Актау раненых Жанаозена, заявили, что 70 процентов жертв были случайными прохожими.
О каком национальном благосостоянии может идти речь, когда провластные политологи лишают права считаться частью народа нефтяников, своим трудом-потом (а теперь уже и кровью) пополнявших фонд с громким и многозначительным названием «Фонд национального благосостояния „Самрук-Казына“»?! Может быть, они еще должны быть благодарны за то, что после кровавой пятницы их не назвали рабами, в обязанность которых входит лишь пополнение этого фонда?
Кто отдал приказ на отстрел и кто расстреливал безоружных граждан?
Какую ценность для нынешней власти представляем все мы, остальные казахстанцы, после такого варварского обращения с нефтяниками — донорами национального благосостояния?!
Каждый, кто считает себя гражданином и патриотом Казахстана и неравнодушен к судьбе своей страны и сограждан, должен сегодня добиться от власти ответа на эти вопросы и сделать правильный выбор своего будущего.
Кадыржан Аскаров – бывший кандидат в депутаты мажилиса парламента от оппозиционной партии ОСДП, эта партия на состоявшихся 15 января выборах не прошла. Статья была предоставлена редакции радио Азаттык еще до дня голосования. Автор в данной статье выражает свою личную точку зрения, которая может не совпадать с позицией радио Азаттык.
