«ЗА ЧТО САЖАЛИ СОРАТНИКОВ КУНАЕВА»
Статья Эрика Аубакирова под таким названием была опубликована в газете «Свобода слова» за 7 мая 2009 года. Автор рассказывает о попытке обвинения Динмухамеда Кунаева в организации выступления молодежи в декабре 1986 года, обвинения с «целью полной дискредитации его имени. А дискредитировав Кунаева, можно добраться и до его близкого друга Брежнева».
С этой целью, сообщается в статье, «…были арестованы помощники Кунаева Бекежанов и Владимиров, управляющий делами ЦК Компартии Казахстана Статенин, начальник ХОЗУ Совмина Лысый, заключены под стражу командир спецдивизиона ГАИ (сопровождение) Акуев и комиссар личной охраны Кунаева Горяийнов».
Как пишет Эрик Аубакиров, под угрозой насилия они должны были дать компромат на Динмухамеда Кунаева.
Сделана заявка на волнующий общество вопрос: как одномоментно зародилось массовое выступление молодежи против диктата Москвы? Но не раскрывается ни характер обвинений против Динмухамеда Кунаева, ни какие вопросы ставились перед его ближайшим окружением, чтобы доказать вину их патрона.
Нет таких фактов. Получился просто разговор о запугивании и нагнетании страха у населения, о подвергнутых наказанию безвинных людях из окружения Кунаева.
Остались открытыми вопросы, до сих пор ждущие ответа. Было ли выступление молодежи стихийным или организованным? Кто тот, кто бросил искру? В чьих интересах был пожар?
В интервью журналу «Дружба народов» (за сентябрь 1987 года) под названием «Исцеление» ( имеется в виду исцеление от последствий Декабрьских событий) Нурсултан Назарбаев говорит: «…декабрьские события - это дело рук [тех], для кого перестройка, гласность, дальнейшая демократизация нашего общества были чреваты потерей власти. Это была отчаянная попытка врагов перестройки удержаться «на плаву».
Динмухамеду Кунаеву ничего не дает абсолютно пустая для него публикация, как и его «близкому другу Брежневу», четырьмя годами раньше Декабрьских событий покинувшему этот мир. Как любой трезвомыслящий, Кунаев понимает, что ему в его 74 года нет возврата во власть. К тому же у него не сложились отношения с Горбачевым.
Расчет на замену неизвестного Колбина кем-то из местных под давлением массовых выступлений мог зародиться у кого-то из тех, кто дышал в затылок Кунаеву.
Данная статья с некоторыми изменениями была предложена «Свободе слова». Но там не пошли на продолжение разговора. Между тем есть в этом необходимость. Ушли из жизни названные выше безвинные жертвы, кроме комиссара охраны Горяийнова и помощника Динмухамеда Кунаева Владислава Владимирова.
ПЛОДОВИТЫЙ ПОМОЩНИК КУНАЕВА
В отличие от всех других, журналист и писатель Владислав Владимиров избежал репрессий. Его освободили от работы, исключили из партии, лишили звания «заслуженный работник культуры», заставили доплатить членские партийные и профсоюзные взносы с десятков тысяч рублей скрытых гонораров.
Владислав Владимиров понес наказание, которое заслуженно ждало его еще при нахождении во власти Динмухамеда Кунаева. Этот человек за спиной Кунаева портил жизнь журналистам и писателям и всем, кто ему не угодил в своих публикациях, вложением неприятностей в уста руководителей.
В своей страсти обличать всех он дошел до того, что не пощадил даже Динмухамеда Кунаева. Конечно, посмертно. От Владимирова досталось даже первым руководителям ЦК КПСС. Об этом расскажем под конец. Сначала покажем, как к этому шел Владислав Владимиров.
Его пример весьма поучителен в наши дни, когда слишком пышно расцвела вседозволенность, ставшая бедствием для всего общества, особенно при разгуле коррупции.
Владислава Владимирова боялись, его остерегались самые видные редактора, как например Вениамин Ларин, под руководством которого популярными стали газеты «Ленинская смена», «Вечерняя Алма-Ата», «Огни Алатау», литературный журнал «Простор».
Сам Владислав Владимиров был необычайно плодовит. Потоком выходили книги, статьи, обзоры, рецензии, не представляющие художественной и идейно-воспитательной ценности. В «Просторе» он ежегодно печатался в трех-четырех номерах, занимая каждый раз от трети до половины всего объема.
Почти ежегодно выходила книга Владислава Владимирова в издательстве «Жазушы». Вот какую оценку получил его роман «Закон Бернулли», вышедший тиражом 300 тысяч экземпляров:
«Автор вообще не ставит перед собой какой-либо жизненно важной, художественно цельной задачи. Весь роман, по сути, мистификация, которой для большей убедительности придан вид философствующего всезнайства, в виде всякого рода цитат, упоминания великих людей из разных областей науки и культуры».
Обширные опусы Владислава Владимирова печатались в газетах с продолжением. Они без редакторской правки сразу шли в набор. У него были самые высокие гонорары. Осмелившиеся его критиковать тяжело расплачивались. Так, вынуждена была оставить работу председатель совета по русской литературе при секретариате Союза писателей Казахстана Г. Черноголовина, лишился должности в «Просторе» писатель В. Мироглов.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ «КИЛЛЕР»
Помогать наводить страх на того, кого он укажет, Владислав Владимиров привлек кандидата наук, некоего Ю. Рощина из Москвы. Рощин выполнял задания: сгустив краски, бил жертву хлестко, чувствуя безнаказанность при поддержке всемогущего заказчика.
Пасквили Рощина только удивляли. Кто он? Откуда ему ведомы казахстанские дела, если так беззастенчиво берется судить и рядить о них? Да такой еще плодовитый.
Среди всех публикаций этого писаки самым злобным и безнравственным был фельетон «В соавторстве с Хлестаковым», опубликованный в «Ленинской смене», о блестящем ученом и писателе, ректоре Карагандинского государственного университета Евнее Букетове.
Поводом для фельетона послужили «Записки научного работника» Евнея Букетова, вышедшие в двух номерах журнала «Простор» за 1978 год. В них фельетонист Рощин усмотрел «скособоченную общественно-политическую картину», бросил тяжкое политическое обвинение, что занимаемое ученым и писателем Евнеем Букетовым кресло не соответствует его мировоззрению.
Слишком неправдоподобное обвинение, смахивающее на доносы из 1937 года, после которых следовали крутые меры. Таков, видимо, был заказ. А самому Евнею Букетову закрыли рот. Сняли с производства принятую к изданию книгу «Шесть писем другу». Она увидела свет спустя 11 лет после смерти автора.
Евнея Букетова упрекали в зазнайстве, самовосхвалении и самозванстве за то, что он в своей книге «Грани творчества» не только не показал роль Динмухамеда Кунаева в становлении Академии наук Казахстана, но даже не упомянул, что он был ее президентом в 1952 - 1955 годах.
Бюст Кунаеву в центре Алматы.
Зато превознес академика Каныша Сатпаева. Не случайно, видимо, считалось, что Евней Букетов является самой яркой звездой в созвездии учеников Сатпаева.
Как делегат Алматинской областной партийной конференции, помню, что было одно единственное критическое выступление. Его автор, первый секретарь Фрунзенского райкома партии Людмила Крашенинникова, критиковала всего одного человека - президента Академии наук Шахмордана Есенова.
Людмила Крашенинникова говорила, как ученые приходят к ней и рассказывают, что Шахмордан Есенов забросил работу в академии.
В президиуме конференции вместо Шахмордана Есенова сидел вице-президент академии Акай Нусупбеков. Было ясно: расчищается место для нового президента. Благодаря этим обстоятельствам, запомнилась мне та давняя партконференция.
Заявку на кандидата в президенты Академии наук сделал и Евней Букетов. Но видит, что туда устремился брат Динмухамеда Кунаева, Аскар Кунаев, и снимает свою кандидатуру. Понимает, что ему не одолеть такого конкурента.
Не случайно участились всевозможные проверки университета, подвергается критике литературное творчество Евнея Букетова. Чувствуя, куда ветер дует, масло в огонь подливают Владислав Владимиров и его «киллер».
Евней Букетов оставляет университет и становится научным сотрудником Химико-технологического института, созданного им самим и всего за три года получившего общесоюзное признание.
Но полученные удары были такие сильные, что не обошлось без серьезных потерь в здоровье. Блестящий ученый, прекрасно соединявший науку с производством, и замечательный публицист, Евней Букетов умер в возрасте 58 лет.
Но Евнея Букетова помнят. Его имя носит Карагандинский государственный университет. Ничего не осталось в памяти об Аскаре Кунаеве, хотя его за уши, вторым после Каныша Сатпаева, вытянули до академика союзной Академии наук. Ровным счетом - ничего, кроме негатива.
Как говорится, время все расставляет на свои места. Но людям свойственно забывать эту непреложную истину.
О том, что выдвижение Аскара Кунаева было не на пользу науке, сказано довольно много. Достаточно, думается, напомнить, как его критиковал Нурсултан Назарбаев на 16-м съезде Компартии республики (когда Динмухамед Кунаев еще сидел на троне) и в интервью в девятом номере журнала «Дружба народов» за 1987 год.
На Владислава Владимирова, с уходом с политической сцены Динмухамеда Кунаева, обрушился долго сдерживаемый поток самых разных обвинений. Достаточно назвать несколько публикаций, использованных в настоящей статье. Многочисленные факты приводятся в статье «Сколько веревочке ни виться…», подготовленной агентством «КазТАГ» и разосланной всем редакциям.
Корреспондент «Казахстанской правды» по Карагандинской области В. Могильницкий целую страницу газеты за 9 августа 1991 года посвятил Евнею Букетову. Он беседовал с братом Букетова и тоже ученым, Камзабаем, изучил предоставленные им архивные документы.
И все говорило о том, как невинно и жестоко пострадал большой ученый и писатель. Камзабай заключил беседу с корреспондентом словами:
«Не было бы нещадной необъективной критики Ю. Рощина - не было бы больших неприятностей у Букетова. Может быть, он и по сей день был бы жив и здоров, воспитал не один десяток подобных себе ученых».
«ПОЛЬЗУЯСЬ ТАКИМ СВЕРХДОВЕРИЕМ, ОН ПОТЕРЯЛ КОНТРОЛЬ НАД СОБОЙ…»
Наиболее полно отражена негативная деятельность Владислава Владимирова в исторической хронике «Бремя величия» с подзаголовком «Тайны закулисья: реалии и мифы». Книга о Динмухамеде Кунаеве.
Она вышла в 2003 году в Москве и переиздана там же в 2005 году. Автор - Борис Самсонов, приглашенный на работу в ЦК в качестве заместителя заведующего орготделом, чтобы он как журналист писал за Динмухамеда Кунаева книгу, утвержденную Политбюро ЦК КПСС.
Борис Самсонов знал Владислава Владимирова до ЦК, работал с ним, тесно общался в быту. Как старший по возрасту и профессионально более опытный, Самсонов давал дружеские советы. Должность помощника Динмухамеда Кунаева сильно заразила Владимирова вседозволенностью, советы и предупреждения до него не доходили.
И Борис Самсонов, чтобы открыть глаза Динмухамеду Кунаеву на его помощника Владислава Владимирова, пишет Кунаеву:
«Эгоизм, стремление к обогащению и славе, коварство и высокомерие замечают многие, и не только в аппарате ЦК. Его откровенно презирают, пишут письма и анонимки, но, к сожалению, они оседают у него в папке. Пользуясь таким сверхдоверием, он потерял контроль над собой, ведет себя вызывающе. Уважаемый Димаш Ахметович, в любой момент Ваш помощник может подвести и уже подводит».
И привел конкретный пример. Письмо датировано 1984 годом.
За долгие годы совместной работы Динмухамед Кунаев так привык к Владиславу Владимирову, что не хочет менять свое отношение к нему.
Динмухамед Кунаев в своей книге «От Сталина до Горбачева», вышедшей в 1994 году, пишет:
«Без малого 14 лет совместной работы связывали меня с другим помощником - Владиславом Васильевичем Владимировым. Считаю, глубоко компетентным во многих сферах литературы, искусства, науки, журналистики. В любой обстановке с ним было интересно, а к порученному он всегда относился со всей душой и ответственностью».
Что примечательно, в семье Бориса Самсонова так привыкли к частым посещениям Владислава Владимирова и долгим беседам отца с ним за рюмкой, что попросили отца в его книге заменить фамилию «Владимиров» на «Ветров». И он заменил.
НЕ В ЛУЧШЕМ СВЕТЕ ПРЕДСТАВИЛ ГЕНСЕКОВ, ЗАОДНО И КУНАЕВА
Уход из жизни сильных мира сего развязал язык Владиславу Владимирову и в отношении них. Молдавский журнал «Кодры» предоставил ему целых 44 страницы в одном номере. Очевидно, этому послужило то, что Леонид Брежнев работал здесь первым секретарем ЦК Компартии, а Константин Черненко заведовал отделом пропаганды и агитации ЦК.
Здесь они крепко сработались и действовали как тандем, вот почему и статья Владимирова называется «Тандем». Тандем получился идеальный: чего недоставало у одного, было в избытке у другого. Владислав Владимиров пишет: «Брежнев усиленно лез на глаза [Хрущеву], проявляя чудеса угодничества и подхалимажа, никогда не забывая при этом о своем великолепном напарнике по Молдавии - Черненко».
По словам Владислава Владимирова, Константин Черненко, несмотря на поблажки, за два-три года одолевал заочно только один курс кишиневского пединститута. Но он «на всю жизнь сделался не просто Тенью будущего Генсека, а его Голосом, Головой и Руками».
Черненко подталкивает Леонида Брежнева к выпуску воспоминаний. Сообщает Динмухамеду Кунаеву, что начата работа над книгой, которая будет называться «Целина». Кунаев с радостью встречает эту информацию как весьма желанную и обещает оказать помощь ее автору.
Владислав Владимиров не разделяет этот восторг. Он в пух и прах разделал «Целину», как компилятивную, собранную целыми кусками из разных источников: из фотоповести целиноградских журналистов «Хлеб», фактов и афоризмов, выдернутых из книг литераторов Казахстана.
Поклонники Кунаева возлагают цветы к его бюсту в Алматы в день его рождения 12 января 2009 года.
Уже без Леонида Брежнева отмечалось 30-летие поднятия целины. Только что занявший место Генсека Константин Черненко, после Юрия Андропова, сообщил, что он из Москвы поприветствует казахстанцев. Динмухамед Кунаев «…заволновался страшно: Не мало ли в его докладе о Черненко?».
Ораторы поняли его беспокойство и в своих выступлениях, как подсчитал Владимиров, 30 раз воспели нового Генсека. О «неоценимом вкладе члена Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Кунаева» говорили 28 раз.
Черненко был единственный из окружения Брежнева, кто мог в любое время дня и ночи без предупреждения по-свойски позвонить или зайти к нему. А он взамен точно угадывал желания руководства, где не последнее место занимали требования «услады, в коих супружеская верность считается лишь скучной и необязательной догмой. С щепетильной ролью добровольной свахи Константин Устинович справляется отменно, а если случались потом вынужденные свадебки, то под нежданно-негаданный венец сопровождался кто-либо из подчиненных».
Между прочим, сведения об этой стороне жизни Леонида Брежнева получили широкое распространение. В канун его столетия мне позвонили с московского Первого телеканала, чтобы я рассказал для готовящегося 4-серийного документального фильма, с кем удовлетворял Леонид Брежнев такие свои страсти. Но я же не Владимиров. Ответил, что ничего лично не скажу.
Став Генсеком, Леонид Брежнев (за глаза - Седок) утвердил заведующим Общим отделом ЦК КПСС Константина Черненко (Кучер).
Владислав Владимиров утверждает: «Кучер единолично сосредоточил в своих руках необъятную и практически никем не контролируемую власть. Этот отдел готовил все документы Политбюро. У Черненко, и ни у кого больше, аккумулировалась в полном объеме информация всех видов и жанров. Она им сортировалась, докладывалась Генсеку с соответствующими комментариями».
С назначением Константина Черненко заведующим Общим отделом перед ним стал заискивать даже Михаил Суслов. Услужливым угодником Леонида Брежнева слыл его старый друг Андрей Кириленко. Заискивания, восхваления вышестоящих выглядят в статье основной чертой высших руководителей страны.
Цитируем автора: «После кончины Брежнева Черненко, выдвинув Андропова на высший пост, переходит к обильному цитированию Юрия Владимировича и славословиям в его честь. Не отстает тут и Кунаев. Первоцелинник Брежнев надежно уходил в тень небытия. Кунаев был доволен не меньше Черненко: наконец-то отвязывался от «великой дружбы» с покойным Леонидом Ильичем».
На третий день после смерти Михаила Суслова снимается его портрет в кабинете Динмухамеда Кунаева и заменяется фотографическим портретом Константина Черненко.
Отныне групповые снимки участников приемов в кабинете Динмухамеда Кунаева стали делаться под портретом Константина Черненко, а не на фоне огромной рельефной карты Казахстана, как прежде. Заканчивает бывший многолетний помощник Кунаева свое повествование таким откровением:
«Особого внимания заслуживает один из самых распространенных мифов застойной эпохи о великой дружбе двух народных кормильцев и поильцев - Брежнева и Кунаева - как убедительный многолетний, редкостный в своем роде образчик манипулирования общественным сознанием. Уникальны в этом аспекте и гримасы «Целины».
Таков вот Владислав Владимиров, с которым и я когда-то вместе работал. Он считает, что «хотел сказать правду о том, что было, и не говорить о том, чего не было». Я не верю ему. И решил написать об этом, потому что он продолжает писать воспоминания, а нужно, чтобы читатели подходили к ним критически.
От редакции радио Азаттык: Алматинский журналист Мадат Аккозин излагает в этой статье свою личную точку зрения на природу застойных явлений в Советском Казахстане при Динмухамеде Кунаеве. Автор Эрик Аубакиров в газете «Свобода слова» в мае 2009 года писал, что бывший помощник Кунаева Владислав Владимиров необоснованно подвергся репрессиям и гонениям, также как и другие люди из ближайшего окружения Кунаева по время его опалы после декабря 1986 года. Мадат Аккозин доказывает обратное. Мы готовы предоставить нашу рубрику "Свободная трибуна" всем заинтересованным в этой дискуссии сторонам.
Статья Эрика Аубакирова под таким названием была опубликована в газете «Свобода слова» за 7 мая 2009 года. Автор рассказывает о попытке обвинения Динмухамеда Кунаева в организации выступления молодежи в декабре 1986 года, обвинения с «целью полной дискредитации его имени. А дискредитировав Кунаева, можно добраться и до его близкого друга Брежнева».
С этой целью, сообщается в статье, «…были арестованы помощники Кунаева Бекежанов и Владимиров, управляющий делами ЦК Компартии Казахстана Статенин, начальник ХОЗУ Совмина Лысый, заключены под стражу командир спецдивизиона ГАИ (сопровождение) Акуев и комиссар личной охраны Кунаева Горяийнов».
Как пишет Эрик Аубакиров, под угрозой насилия они должны были дать компромат на Динмухамеда Кунаева.
Сделана заявка на волнующий общество вопрос: как одномоментно зародилось массовое выступление молодежи против диктата Москвы? Но не раскрывается ни характер обвинений против Динмухамеда Кунаева, ни какие вопросы ставились перед его ближайшим окружением, чтобы доказать вину их патрона.
Нет таких фактов. Получился просто разговор о запугивании и нагнетании страха у населения, о подвергнутых наказанию безвинных людях из окружения Кунаева.
Остались открытыми вопросы, до сих пор ждущие ответа. Было ли выступление молодежи стихийным или организованным? Кто тот, кто бросил искру? В чьих интересах был пожар?
В интервью журналу «Дружба народов» (за сентябрь 1987 года) под названием «Исцеление» ( имеется в виду исцеление от последствий Декабрьских событий) Нурсултан Назарбаев говорит: «…декабрьские события - это дело рук [тех], для кого перестройка, гласность, дальнейшая демократизация нашего общества были чреваты потерей власти. Это была отчаянная попытка врагов перестройки удержаться «на плаву».
Динмухамеду Кунаеву ничего не дает абсолютно пустая для него публикация, как и его «близкому другу Брежневу», четырьмя годами раньше Декабрьских событий покинувшему этот мир. Как любой трезвомыслящий, Кунаев понимает, что ему в его 74 года нет возврата во власть. К тому же у него не сложились отношения с Горбачевым.
Расчет на замену неизвестного Колбина кем-то из местных под давлением массовых выступлений мог зародиться у кого-то из тех, кто дышал в затылок Кунаеву.
Данная статья с некоторыми изменениями была предложена «Свободе слова». Но там не пошли на продолжение разговора. Между тем есть в этом необходимость. Ушли из жизни названные выше безвинные жертвы, кроме комиссара охраны Горяийнова и помощника Динмухамеда Кунаева Владислава Владимирова.
ПЛОДОВИТЫЙ ПОМОЩНИК КУНАЕВА
В отличие от всех других, журналист и писатель Владислав Владимиров избежал репрессий. Его освободили от работы, исключили из партии, лишили звания «заслуженный работник культуры», заставили доплатить членские партийные и профсоюзные взносы с десятков тысяч рублей скрытых гонораров.
Владислав Владимиров понес наказание, которое заслуженно ждало его еще при нахождении во власти Динмухамеда Кунаева. Этот человек за спиной Кунаева портил жизнь журналистам и писателям и всем, кто ему не угодил в своих публикациях, вложением неприятностей в уста руководителей.
В своей страсти обличать всех он дошел до того, что не пощадил даже Динмухамеда Кунаева. Конечно, посмертно. От Владимирова досталось даже первым руководителям ЦК КПСС. Об этом расскажем под конец. Сначала покажем, как к этому шел Владислав Владимиров.
Его пример весьма поучителен в наши дни, когда слишком пышно расцвела вседозволенность, ставшая бедствием для всего общества, особенно при разгуле коррупции.
Владислава Владимирова боялись, его остерегались самые видные редактора, как например Вениамин Ларин, под руководством которого популярными стали газеты «Ленинская смена», «Вечерняя Алма-Ата», «Огни Алатау», литературный журнал «Простор».
Сам Владислав Владимиров был необычайно плодовит. Потоком выходили книги, статьи, обзоры, рецензии, не представляющие художественной и идейно-воспитательной ценности. В «Просторе» он ежегодно печатался в трех-четырех номерах, занимая каждый раз от трети до половины всего объема.
Почти ежегодно выходила книга Владислава Владимирова в издательстве «Жазушы». Вот какую оценку получил его роман «Закон Бернулли», вышедший тиражом 300 тысяч экземпляров:
«Автор вообще не ставит перед собой какой-либо жизненно важной, художественно цельной задачи. Весь роман, по сути, мистификация, которой для большей убедительности придан вид философствующего всезнайства, в виде всякого рода цитат, упоминания великих людей из разных областей науки и культуры».
Обширные опусы Владислава Владимирова печатались в газетах с продолжением. Они без редакторской правки сразу шли в набор. У него были самые высокие гонорары. Осмелившиеся его критиковать тяжело расплачивались. Так, вынуждена была оставить работу председатель совета по русской литературе при секретариате Союза писателей Казахстана Г. Черноголовина, лишился должности в «Просторе» писатель В. Мироглов.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ «КИЛЛЕР»
Помогать наводить страх на того, кого он укажет, Владислав Владимиров привлек кандидата наук, некоего Ю. Рощина из Москвы. Рощин выполнял задания: сгустив краски, бил жертву хлестко, чувствуя безнаказанность при поддержке всемогущего заказчика.
Пасквили Рощина только удивляли. Кто он? Откуда ему ведомы казахстанские дела, если так беззастенчиво берется судить и рядить о них? Да такой еще плодовитый.
Среди всех публикаций этого писаки самым злобным и безнравственным был фельетон «В соавторстве с Хлестаковым», опубликованный в «Ленинской смене», о блестящем ученом и писателе, ректоре Карагандинского государственного университета Евнее Букетове.
Поводом для фельетона послужили «Записки научного работника» Евнея Букетова, вышедшие в двух номерах журнала «Простор» за 1978 год. В них фельетонист Рощин усмотрел «скособоченную общественно-политическую картину», бросил тяжкое политическое обвинение, что занимаемое ученым и писателем Евнеем Букетовым кресло не соответствует его мировоззрению.
Слишком неправдоподобное обвинение, смахивающее на доносы из 1937 года, после которых следовали крутые меры. Таков, видимо, был заказ. А самому Евнею Букетову закрыли рот. Сняли с производства принятую к изданию книгу «Шесть писем другу». Она увидела свет спустя 11 лет после смерти автора.
Евнея Букетова упрекали в зазнайстве, самовосхвалении и самозванстве за то, что он в своей книге «Грани творчества» не только не показал роль Динмухамеда Кунаева в становлении Академии наук Казахстана, но даже не упомянул, что он был ее президентом в 1952 - 1955 годах.
Как делегат Алматинской областной партийной конференции, помню, что было одно единственное критическое выступление. Его автор, первый секретарь Фрунзенского райкома партии Людмила Крашенинникова, критиковала всего одного человека - президента Академии наук Шахмордана Есенова.
Людмила Крашенинникова говорила, как ученые приходят к ней и рассказывают, что Шахмордан Есенов забросил работу в академии.
В президиуме конференции вместо Шахмордана Есенова сидел вице-президент академии Акай Нусупбеков. Было ясно: расчищается место для нового президента. Благодаря этим обстоятельствам, запомнилась мне та давняя партконференция.
Заявку на кандидата в президенты Академии наук сделал и Евней Букетов. Но видит, что туда устремился брат Динмухамеда Кунаева, Аскар Кунаев, и снимает свою кандидатуру. Понимает, что ему не одолеть такого конкурента.
Не случайно участились всевозможные проверки университета, подвергается критике литературное творчество Евнея Букетова. Чувствуя, куда ветер дует, масло в огонь подливают Владислав Владимиров и его «киллер».
Евней Букетов оставляет университет и становится научным сотрудником Химико-технологического института, созданного им самим и всего за три года получившего общесоюзное признание.
Но полученные удары были такие сильные, что не обошлось без серьезных потерь в здоровье. Блестящий ученый, прекрасно соединявший науку с производством, и замечательный публицист, Евней Букетов умер в возрасте 58 лет.
Но Евнея Букетова помнят. Его имя носит Карагандинский государственный университет. Ничего не осталось в памяти об Аскаре Кунаеве, хотя его за уши, вторым после Каныша Сатпаева, вытянули до академика союзной Академии наук. Ровным счетом - ничего, кроме негатива.
Как говорится, время все расставляет на свои места. Но людям свойственно забывать эту непреложную истину.
О том, что выдвижение Аскара Кунаева было не на пользу науке, сказано довольно много. Достаточно, думается, напомнить, как его критиковал Нурсултан Назарбаев на 16-м съезде Компартии республики (когда Динмухамед Кунаев еще сидел на троне) и в интервью в девятом номере журнала «Дружба народов» за 1987 год.
На Владислава Владимирова, с уходом с политической сцены Динмухамеда Кунаева, обрушился долго сдерживаемый поток самых разных обвинений. Достаточно назвать несколько публикаций, использованных в настоящей статье. Многочисленные факты приводятся в статье «Сколько веревочке ни виться…», подготовленной агентством «КазТАГ» и разосланной всем редакциям.
Корреспондент «Казахстанской правды» по Карагандинской области В. Могильницкий целую страницу газеты за 9 августа 1991 года посвятил Евнею Букетову. Он беседовал с братом Букетова и тоже ученым, Камзабаем, изучил предоставленные им архивные документы.
И все говорило о том, как невинно и жестоко пострадал большой ученый и писатель. Камзабай заключил беседу с корреспондентом словами:
«Не было бы нещадной необъективной критики Ю. Рощина - не было бы больших неприятностей у Букетова. Может быть, он и по сей день был бы жив и здоров, воспитал не один десяток подобных себе ученых».
«ПОЛЬЗУЯСЬ ТАКИМ СВЕРХДОВЕРИЕМ, ОН ПОТЕРЯЛ КОНТРОЛЬ НАД СОБОЙ…»
Наиболее полно отражена негативная деятельность Владислава Владимирова в исторической хронике «Бремя величия» с подзаголовком «Тайны закулисья: реалии и мифы». Книга о Динмухамеде Кунаеве.
Она вышла в 2003 году в Москве и переиздана там же в 2005 году. Автор - Борис Самсонов, приглашенный на работу в ЦК в качестве заместителя заведующего орготделом, чтобы он как журналист писал за Динмухамеда Кунаева книгу, утвержденную Политбюро ЦК КПСС.
Борис Самсонов знал Владислава Владимирова до ЦК, работал с ним, тесно общался в быту. Как старший по возрасту и профессионально более опытный, Самсонов давал дружеские советы. Должность помощника Динмухамеда Кунаева сильно заразила Владимирова вседозволенностью, советы и предупреждения до него не доходили.
И Борис Самсонов, чтобы открыть глаза Динмухамеду Кунаеву на его помощника Владислава Владимирова, пишет Кунаеву:
«Эгоизм, стремление к обогащению и славе, коварство и высокомерие замечают многие, и не только в аппарате ЦК. Его откровенно презирают, пишут письма и анонимки, но, к сожалению, они оседают у него в папке. Пользуясь таким сверхдоверием, он потерял контроль над собой, ведет себя вызывающе. Уважаемый Димаш Ахметович, в любой момент Ваш помощник может подвести и уже подводит».
И привел конкретный пример. Письмо датировано 1984 годом.
За долгие годы совместной работы Динмухамед Кунаев так привык к Владиславу Владимирову, что не хочет менять свое отношение к нему.
Динмухамед Кунаев в своей книге «От Сталина до Горбачева», вышедшей в 1994 году, пишет:
«Без малого 14 лет совместной работы связывали меня с другим помощником - Владиславом Васильевичем Владимировым. Считаю, глубоко компетентным во многих сферах литературы, искусства, науки, журналистики. В любой обстановке с ним было интересно, а к порученному он всегда относился со всей душой и ответственностью».
Что примечательно, в семье Бориса Самсонова так привыкли к частым посещениям Владислава Владимирова и долгим беседам отца с ним за рюмкой, что попросили отца в его книге заменить фамилию «Владимиров» на «Ветров». И он заменил.
НЕ В ЛУЧШЕМ СВЕТЕ ПРЕДСТАВИЛ ГЕНСЕКОВ, ЗАОДНО И КУНАЕВА
Уход из жизни сильных мира сего развязал язык Владиславу Владимирову и в отношении них. Молдавский журнал «Кодры» предоставил ему целых 44 страницы в одном номере. Очевидно, этому послужило то, что Леонид Брежнев работал здесь первым секретарем ЦК Компартии, а Константин Черненко заведовал отделом пропаганды и агитации ЦК.
Здесь они крепко сработались и действовали как тандем, вот почему и статья Владимирова называется «Тандем». Тандем получился идеальный: чего недоставало у одного, было в избытке у другого. Владислав Владимиров пишет: «Брежнев усиленно лез на глаза [Хрущеву], проявляя чудеса угодничества и подхалимажа, никогда не забывая при этом о своем великолепном напарнике по Молдавии - Черненко».
По словам Владислава Владимирова, Константин Черненко, несмотря на поблажки, за два-три года одолевал заочно только один курс кишиневского пединститута. Но он «на всю жизнь сделался не просто Тенью будущего Генсека, а его Голосом, Головой и Руками».
Черненко подталкивает Леонида Брежнева к выпуску воспоминаний. Сообщает Динмухамеду Кунаеву, что начата работа над книгой, которая будет называться «Целина». Кунаев с радостью встречает эту информацию как весьма желанную и обещает оказать помощь ее автору.
Владислав Владимиров не разделяет этот восторг. Он в пух и прах разделал «Целину», как компилятивную, собранную целыми кусками из разных источников: из фотоповести целиноградских журналистов «Хлеб», фактов и афоризмов, выдернутых из книг литераторов Казахстана.
Ораторы поняли его беспокойство и в своих выступлениях, как подсчитал Владимиров, 30 раз воспели нового Генсека. О «неоценимом вкладе члена Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Кунаева» говорили 28 раз.
Черненко был единственный из окружения Брежнева, кто мог в любое время дня и ночи без предупреждения по-свойски позвонить или зайти к нему. А он взамен точно угадывал желания руководства, где не последнее место занимали требования «услады, в коих супружеская верность считается лишь скучной и необязательной догмой. С щепетильной ролью добровольной свахи Константин Устинович справляется отменно, а если случались потом вынужденные свадебки, то под нежданно-негаданный венец сопровождался кто-либо из подчиненных».
Между прочим, сведения об этой стороне жизни Леонида Брежнева получили широкое распространение. В канун его столетия мне позвонили с московского Первого телеканала, чтобы я рассказал для готовящегося 4-серийного документального фильма, с кем удовлетворял Леонид Брежнев такие свои страсти. Но я же не Владимиров. Ответил, что ничего лично не скажу.
Став Генсеком, Леонид Брежнев (за глаза - Седок) утвердил заведующим Общим отделом ЦК КПСС Константина Черненко (Кучер).
Владислав Владимиров утверждает: «Кучер единолично сосредоточил в своих руках необъятную и практически никем не контролируемую власть. Этот отдел готовил все документы Политбюро. У Черненко, и ни у кого больше, аккумулировалась в полном объеме информация всех видов и жанров. Она им сортировалась, докладывалась Генсеку с соответствующими комментариями».
С назначением Константина Черненко заведующим Общим отделом перед ним стал заискивать даже Михаил Суслов. Услужливым угодником Леонида Брежнева слыл его старый друг Андрей Кириленко. Заискивания, восхваления вышестоящих выглядят в статье основной чертой высших руководителей страны.
Цитируем автора: «После кончины Брежнева Черненко, выдвинув Андропова на высший пост, переходит к обильному цитированию Юрия Владимировича и славословиям в его честь. Не отстает тут и Кунаев. Первоцелинник Брежнев надежно уходил в тень небытия. Кунаев был доволен не меньше Черненко: наконец-то отвязывался от «великой дружбы» с покойным Леонидом Ильичем».
На третий день после смерти Михаила Суслова снимается его портрет в кабинете Динмухамеда Кунаева и заменяется фотографическим портретом Константина Черненко.
Отныне групповые снимки участников приемов в кабинете Динмухамеда Кунаева стали делаться под портретом Константина Черненко, а не на фоне огромной рельефной карты Казахстана, как прежде. Заканчивает бывший многолетний помощник Кунаева свое повествование таким откровением:
«Особого внимания заслуживает один из самых распространенных мифов застойной эпохи о великой дружбе двух народных кормильцев и поильцев - Брежнева и Кунаева - как убедительный многолетний, редкостный в своем роде образчик манипулирования общественным сознанием. Уникальны в этом аспекте и гримасы «Целины».
Таков вот Владислав Владимиров, с которым и я когда-то вместе работал. Он считает, что «хотел сказать правду о том, что было, и не говорить о том, чего не было». Я не верю ему. И решил написать об этом, потому что он продолжает писать воспоминания, а нужно, чтобы читатели подходили к ним критически.
От редакции радио Азаттык: Алматинский журналист Мадат Аккозин излагает в этой статье свою личную точку зрения на природу застойных явлений в Советском Казахстане при Динмухамеде Кунаеве. Автор Эрик Аубакиров в газете «Свобода слова» в мае 2009 года писал, что бывший помощник Кунаева Владислав Владимиров необоснованно подвергся репрессиям и гонениям, также как и другие люди из ближайшего окружения Кунаева по время его опалы после декабря 1986 года. Мадат Аккозин доказывает обратное. Мы готовы предоставить нашу рубрику "Свободная трибуна" всем заинтересованным в этой дискуссии сторонам.
