Корреспондент Азаттыка побывал в Узбекистане, чтобы узнать, что изменилось в стране при втором президенте и помнят ли еще первого.
2 сентября 2016 года в Ташкенте умер 78-летний авторитарный президент Узбекистана Ислам Каримов, бессменно правивший страной 27 лет. Исполняющим обязанности президента стал премьер-министр Шавкат Мирзияев. 4 декабря 2016 года в Узбекистане состоялись президентские выборы, на которых с абсолютным большинством (88,6 процента голосов) победил Мирзияев.
В авторитарной стране начинаются изменения: приходят иностранные инвесторы, разрабатываются программы по привлечению туристов, для граждан Узбекистана отменяют выездные визы, объявляют амнистию и на свободу выходят около 40 тысяч человек.
Некоторые политологи и специалисты по Центральной Азии заговорили о наступлении политической оттепели в Узбекистане, в то время как другие эксперты напоминают о сохранении авторитарного режима в стране и прогнозируют, что в ближайшие годы перемен к лучшему ожидать не стоит.
Корреспондент Азаттыка побывал в Узбекистане, чтобы узнать, как и чем живет страна при Мирзияеве и остаются ли надежды на перемены.
ТАШКЕНТ: ЦЕНЫ ВЫРОСЛИ, НО И РАБОТЫ ПРИБАВИЛОСЬ
Поезд Алматы —Ташкент уже третий час стоит на границе. Сначала по вагонам долго бродили казахстанские пограничники, теперь поезд заехал на территорию Узбекистана.
— Ваш паспорт, пожалуйста, — коренастый пограничник-узбек пристально всматривается в мое лицо, выявляя сходство с фотографией, изучает визы. Убедившись, что всё в порядке, он забирает паспорт, чтобы поставить печать. На его месте появляется другой пограничник — с лабрадором на поводке.
— Сумку открой, что это там у тебя? Запрещенные лекарства есть, психотропные? — спрашивает он и, проверив сумку, принимается (без участия собаки) обследовать купе.
Наконец, тронулись — от границы до Ташкента менее часа пути.
На привокзальной площади пассажиров встречает толпа таксистов-бомбил, готовых отвезти хоть на край света. Местные рекомендуют не пользоваться их услугами, а лучше вызвать Яндекс-такси — так дешевле и безопаснее. Вызываю. Через несколько минут подъезжает белый Chevrolet, и я отправляюсь в отель. Автомобиль везет меня по широким и чистым улицам Ташкента, а словоохотливый водитель Махмуд рассказывает, как выросла конкуренция среди служб такси за последние три года.
— Да вообще очень многое поменялось. Например, в прошлом году в Узбекистане появилось Яндекс-такси. Большое строительство началось по всему городу — строят дома и торговые центры, — к концу смены у меня вся машина грязная от строительной пыли. Но цены выросли, конечно, сильно бензин подорожал. Поэтому многие ездят на газе — так получается дешевле, — рассказывает Махмуд, глядя на дорогу.
Таксист говорит, что выросли не только цены, но и работы прибавилось: стало больше туристов, особенно летом. Кроме того, немало иностранцев приезжают в Узбекистан по работе.
— Туристов, конечно, и при Каримове было много, но после него еще больше стало, — продолжает Махмуд. — А сейчас почти никого нет: сезон закончился. А еще очень много китайцев появилось — пять заказов в день. Говорят, что работать сюда приезжают. Я уже по-ихнему здороваться научился.
ВОЗМОЖНОСТИ ДЛЯ БИЗНЕСА И ЖИЗНЬ НА ПЕРИФЕРИИ
С молодым бизнесменом Дилмуродом Рихсибоевым (имя и фамилия изменены по просьбе собеседника. — Ред.) мы встречаемся в центре города, неподалеку от резиденции президента Узбекистана Шавката Мирзияева. Резиденция огорожена высоким забором, перед которым стоит шлагбаум и дежурят полицейские. Мирзияев переехал туда в 2017 году. Местные жители говорят, что новый президент Узбекистана старается избегать мест, где жил и работал его предшественник Ислам Каримов.
25-летний Дилмурод вместе с друзьями собирается открывать в Ташкенте службу доставки кофе. Он говорит, что за последние три года возможности для бизнеса значительно расширились — в Узбекистан приходят новые бренды, появилась возможность открывать франчайзинговые компании.
— Это дало большой толчок городскому бизнесу, — говорит Дилмурод, пока мы идем по одной из центральных улиц Ташкента. — Появилось много новых компаний. Свой бизнес мы собираемся открывать по франшизе: кофе в Ташкенте только-только входит в моду и рынок пока что свободен. Мы уже всё продумали, расписали бизнес-план — это очень прибыльное дело.
Дилмурод рассказывает, что появилась возможность свободно выезжать из страны: упразднили выездную визу, перестали допрашивать граждан, которые возвращались в Узбекистан из-за границы.
— С этим сталкивались мои друзья — они на какое-то время уезжали из страны, а потом с ними беседовали сотрудники спецслужб: куда и зачем ездили, с кем встречались, чем занимались в других странах, — рассказывает Дилмурод. — Очень неприятная процедура. Впрочем, говорят, что допросы и сейчас случаются, только значительно реже.
Большинство автомобилей на дорогах Узбекистана — марки Chevrolet узбекистанского производства. На иномарки из-за рубежа накладывается такая большая таможенная пошлина (может достигать 30 процентов от стоимости автомобиля), что выбор у людей невелик: либо пользоваться общественным транспортом, либо покупать то, что предлагает местный авторынок.
— Я называю наши машины серой массой, потому что все они одинаковые, — говорит Дилмурод, когда мы едем по городу на его автомобиле, тоже Chevrolet. — Иномарку увидишь — даже удивляешься. Не каждый может позволить себе такую роскошь.
Гордостью общественного транспорта в Ташкенте является метро: роскошные станции, красивая мозаика, но при этом старые, еще советские, вагоны, которые, говорят, постепенно заменяют на новые. В 2018-м, спустя многие годы запрета, в метро снова разрешили фотографировать.
С первого взгляда кажется, что в метро что-то случилось: на каждой станции дежурят полицейские, повсюду надписи на русском и узбекском языках: «Бдительность — требование времени». Однако местные к такой картине привыкли и говорят, что под пристальным вниманием видеокамер и полицейских они действительно чувствуют себя в безопасности.
Несколько лет назад в вагонах метро появилась реклама, которую крутят на экранах телевизоров: ролики предлагают поправить здоровье в клиниках Ташкента, улучшить свое образование и прокатиться по туристическим достопримечательностям Узбекистана.
Мы с Дилмуродом идем по «бродвею» — так в Ташкенте называют пешеходную улицу Сайилгох, где продают еду, сувениры, картины, а по вечерам играют музыканты (еще несколько лет назад выступать на улице было запрещено). По обе стороны пешеходных дорожек расположился блошиный рынок, где торгуют всякой всячиной, в основном предметами советской эпохи — от юбилейных медалей и старых фотоаппаратов до потрепанных медицинских энциклопедий и увесистых бюстов Ленина, Пушкина и Чернышевского.
— Несколько лет назад здесь разгоняли музыкантов и нельзя было засиживаться допоздна; говорили, что из-за этого в центре города растет преступность и происходят беспорядки, — рассказывает Дилмурод. — В 2017-м снова разрешили — посмотрите, как хорошо стало. Опять же — появились франшизы закусочных, в прошлом году открылся первый KFC (международная сеть ресторанов общественного питания. — Ред.).
Дилмурод говорит, что в большей степени изменения коснулись только Ташкента, а в регионах людям по-прежнему живется очень непросто.
— За пределами Ташкента люди живут так же, как и жили, — рассказывает он. — Я часто езжу по регионам — то к родственникам, то по работе, — у людей нет денег, постоянные перебои с электричеством и газом. Но и там сейчас создаются какие-то условия. Например, строятся новые дома вместо старых. Люди в регионах выживают за счет сельского хозяйства. При этом есть фермеры, которые живут лучше городских. У кого есть деньги стараются брать квартиры в Ташкенте, а работать у себя. Раньше не у каждого получалось прописаться в столице, поближе к президенту, а сейчас разрешили: покупай квартиру в новостройках и прописывайся.
САМАРКАНД: ЦЕНТР ТУРИЗМА И МАВЗОЛЕЙ КАРИМОВА
Скорый поезд «Афросиаб» преодолевает расстояние от Ташкента до Самарканда (а это более 300 километров) за два часа. Внутри — практически самолетный сервис: в стоимость билета включен завтрак, а вежливые проводники то и дело спрашивают, не нужно ли чего.
Самарканд — один из главных туристических центров Узбекистана. После того как в 2016 году здесь похоронили президента Ислама Каримова, в город, помимо иностранных туристов, стали приезжать и местные жители — посещение могилы первого президента стало чем-то вроде паломничества.
К мавзолею Каримова меня отвозит местный гид Шухрат. Он работает полулегально — встречает людей на вокзале и предлагает за умеренную плату показать все городские достопримечательности. Развозя туристов по историческим местам, Шухрат не выходит из машины, чтобы лишний раз не «светиться» перед туристической полицией, которая может заинтересоваться, почему он так часто возит людей и не регистрируется как индивидуальный предприниматель. «Не так уж много я зарабатываю, чтобы им еще налоги платить», — объясняет Шухрат свое нежелание вступать на путь легального бизнеса.
Ислама Каримова похоронили на территории древней мечети Хазрет-Хызр, которая находится под охраной ЮНЕСКО. Несмотря на историческую значимость этого места, в 2018 году над могилой Каримова воздвигли мавзолей — сооружение из белого и темно-зеленого мрамора. Внутренняя часть мавзолея отделана полудрагоценными камнями, а надгробие выполнено из белого оникса, который, как рассказывают, начинает очень красиво светиться, когда в мавзолей проникает лунный свет.
Место погребения Каримова не получается рассмотреть детально: у мавзолея дежурят силовики, которые поторапливают посетителей, чтобы те не задерживались у входа.
— Здесь не фотографируют, — говорит полицейский, когда я достаю фотоаппарат. — Запрещено!
Приходится фотографировать тайком. У заднего фасада мавзолея — лавочки, на которых можно отдохнуть и послушать протяжную молитву: в ней периодически звучит имя Ислама Каримова. Молитва слышна отовсюду: по всей территории мавзолея установлены колонки.
— На могилу много людей едет, не всем ведь удалось увидеть его при жизни, — задумчиво говорит Шухрат, который поднялся к мавзолею вместе со мной. — Смотри, какие колонны — будто из дерева сделаны, да? Это индийский песчаник. Вся эта отделка очень больших денег стоит, но зато на века.
В отличие от моих предыдущих собеседников, Шухрат убежден, что при Каримове жилось лучше. Объясняет он это по-житейски просто: всё было дешево.
— При Каримове цены на продукты и бензин были низкие, — говорит Шухрат. —А сейчас всё подорожало в разы: свет, газ, вода, мясо. Не знаю, с чем это связано, но люди недовольны. И возмущаться нельзя: что-нибудь скажешь — тебя посадят, что-нибудь сделают. Нельзя критиковать.
Шухрат везет меня по пыльным улицам Самарканда, параллельно рассказывая о своей жизни. Ему 33, у него жена, двое детей. Говорит, что в городе недостатка в работе нет, вот только зарплаты маленькие.
— Ну вот я зарабатываю где-то 300–400 долларов в месяц, а некоторые и того меньше зарабатывают — 250 долларов.
— Вам этих денег на что хватает?
— На еду, на топливо — в общем, чисто для того, чтобы выжить, — говорит Шухрат. — Машина ездит на газе, на бензин хотя бы не трачу. Помимо экскурсий, можно, конечно, бизнесом заняться. У нас так многие делают: кто-то выращивает куриц, которые за 40 дней вырастают, кто-то магазин открывает, кто-то вещами торгует.
Шухрат говорит, что за последние три года количество туристов выросло чуть ли не вдвое — благодаря этому, заработок в Самарканде хоть и незначительно, но вырос. Мужчина надеется, что дальше будет лучше.
— В 2021-м или 2022 году в Самарканде начнут строить интернациональный аэропорт, и все туристы будут сразу сюда прилетать, а не в Ташкент. В столице неинтересно: нет исторических мест.
Перед тем как покинуть город, Шухрат показывает мне еще одну достопримечательность — самаркандский базар. Там бойко торгуют орехами, сухофруктами и огромным количеством неведомых, но очень вкусных сладостей, которые почему-то не доходят до казахстанских рынков. Пробовать можно всё, не спрашивая при этом разрешения у торговцев. Шухрат говорит, что, если обойти весь базар, можно наесться. Он ведет меня к «проверенным» продавцам, у которых «хорошие сухофрукты», хотя мне кажется, что никакой разницы нет: все предлагают одинаковый товар по одной цене.
В многочисленных сувенирных лавках, помимо привычных брелоков и магнитиков, в большом изобилии продаются тюбетейки, халаты, чайники и огромные блюда для плова. А вот сувениры с изображением Каримова встречаются очень редко. В одном магазинчике удалось найти тарелочку с его портретом, а напротив мавзолея Биби-Ханум (неподалеку от могилы первого президента) выставлен небольшой стенд с фотографиями Каримова — по пять тысяч сумов (примерно 53 цента) за фото. Мужчина у стенда попытался мне продать фото Каримова с Путиным, но, узнав, что я из Казахстана, печально развел руками: фотографии с Назарбаевым в ассортименте не оказалось.
Шухрат подвез меня к вокзалу, пожал руку и сказал, что вообще-то приезжать нужно в мае и не на один день, а как минимум на четыре.
— У нас здесь весной очень красиво. Я тебе такие места покажу — в свой Казахстан возвращаться не захочешь! — сказал мне гид на прощание.
Я записал его телефон и направился к зданию вокзала. В Самарканде мне понравилось, но очень хотелось уехать. Наверное, потому что всё-таки не май.
КОММЕНТАРИИ