В пятницу, 24 декабря, в Алматы продолжился судебный процесс по рассмотрению жалоб узбекских беженцев-мусульман на решение департамента миграции министерства труда и социальной защиты по Алматы об отказе им в статусе беженца. Процесс проходит в Алмалинском районном суде № 2.
В этот день впервые жена узбекского беженца-мусульманина задавала вопросы представителю миграционной полиции, а также представила суду письменную характеристику на своего мужа, присланную ей из Узбекистана.
«СКАЗКА ПРО БЕЛОГО БЫЧКА»
В пятницу, 24 декабря, судья Талгат Садыков вынес отрицательное решение по жалобе 20-летнего Маруфа Юлдошева, 28-летнего Ойбека Кулдошева и 23-летнего Дильбека Каримова на отказ департамента миграции министерства труда и социальной защиты по Алматы в предоставлении им статуса беженца.
В ходе судебного заседания адвокат Анжелика Рахимбердина в который раз попробовала истребовать стенограмму так называемого интервьюирования казахстанскими властями узбекских беженцев, а проще говоря – их допроса.
Каждый раз, когда она заявляла подобное ходатайство, то представитель ответчика (управления миграционной полиции Алматы) Гульзада Нурмакина отвечала, что стенограммы находятся на проверке у начальника управления миграционной полиции. Когда же адвокат Анжелика Рахимбердина просила вызвать в суд начальника управления, то Гульзада Нурмакина заявляла, что она здесь на суде представляет начальника управления. На основании этого Нурмакина каждый раз возражала против этих ходатайств
Что касается позиции прокурора Акмарал Омашевой, то и она каждый раз возражала против этих ходатайств адвоката практически не приводя при этом никаких обоснований.
Судья Талгат Садыков тоже отказывал адвокату Анжелике Рахимбердиной в удовлетворении заявленных ею подобных ходатайств.
Однако то, что не заметили участники процесса, заметили жены узбекских беженцев-мусульман.
- Получается как сказка про белого бычка. Ей говорят, дайте стенограмму, а она отвечает, что стенограмма у начальника. Ей говорят, тогда вызовите сюда своего начальника, а она отвечает, что она сама заменяет здесь начальника, - возмущенно говорили жены беженцев.
Одна из женщин что-то сказала на узбекском языке. Другие при этом дружно рассмеялись. Одна из них перевела сказанное на русский язык. Оказалось, что и в Узбекистане в ходу следующая притча.
- Она говорит, что здесь получается как в анекдоте. Когда мужа вызвали на допрос и спрашивают, откуда он берет деньги, он сказал – из тумбочки. А кто в тумбочку их кладет? Жена! А кто жене дает деньги? Я даю! А вы откуда берете деньги? Из тумбочки! – говорит жена беженца.
После стандартных процедур, которые на данном судебном процессе состоят не только из выступлений участников процесса, но и в традиционном отказе судом удовлетворении ходатайств, жизненно важных, по мнению адвоката, для беженцев, судья Талгат Садыков удалялся в совещательную комнату. Откуда вскоре выходил с однотипными решениями по каждому из трех беженцев – отказать в их жалобе.
«СНИМИ ПЛАТОК!»
Несмотря на однотипность решений по каждому из трех узбекских беженцев-мусульман, тем не менее история одного из них, а именно 28-летнего Ойбека Кулдошева, отличается от историй двух других беженцев. Он оказался среди них единственным женатым человеком. Поэтому в пятницу, 24 декабря, на судебном заседании в качестве третьего лица по его делу выступила его жена, 25-летняя Ирода Эрназарова.
Она поведала суду, что ее муж Ойбек Кулдошев рано потерял отца и мать. Он воспитывался у своей мачехи и с детства помогал ей во всем. Едва достигнув совершеннолетия, он начал активно заниматься бизнесом.
Ирода Эрназарова сказала, что ее муж Ойбек Кулдошев по-настоящему верит в Аллаха, регулярно совершает намаз, не курит, не употребляет спиртные напитки. Также набожной является и она: носит платок, по ее словам, не имеет дурных привычек и совершает намаз.
Однако, по словам Ироды Эрназаровой, подобный уклад их семейной жизни раздражал узбекские власти, которые через махаллю (местная община) пытались оказывать на них давление. По ее словам, когда она вышла замуж и была свадьба, то председатель домкома спросил, почему у них на столе во время свадьбы не было водки.
Когда же у нее в 2009 году родился ребенок, то она поначалу не могла получить на него свидетельство о рождении. По словам Ироды Эрназаровой, власти отправили ее сначала к руководителю махали, откуда она должна была принести справку.
- У нас, в Узбекистане, махалля играет большую роль в жизни человека, - говорит Ирода Эрназарова.
Однако, когда она пришла к руководителю махалли за справкой, то он потребовал от нее сначала снять платок с головы.
- Я платок так и не сняла. Мой муж сам пошел к руководителю махалли и решил вопрос со справкой. Потом мы получили и свидетельство о рождении нашего ребенка, - говорит Ирода Эрназарова в кулуарах суда репортеру нашего радио Азаттык.
Ирода Эрназарова оказалась первой, кто из жен беженцев осмелилась на суде задать вопрос представителю миграционной полиции, поскольку она уверена в том, что ее муж, как сказала она, «не является никаким ваххабитом». Поэтому она задала вопрос о том, на каком основании миграционная полиция считает ее мужа участником террористической организации.
На свой вопрос она не получила четкого ответа, поскольку представитель миграционной полиции Гульзада Нурмакина сказала лишь то, что «инфорация, предоставленная правоохранительными органами, - для служебного пользования».
Ирода Эрназарова также оказалась первой из жен беженцев, кто представил письменное подтверждение – как до этого неоднократно требовали представители прокуратуры,
Однако, чиновники из миграционной полиции и прокуратуры, а также судья Талгат Садыков не отреагировали ни на устное выступление Ироды Эрназаровой, ни на представленный ею письменный документ.
Ирода Эрназарова в завершение суда спросила, обращаясь к тем, кто ответил ей отказом, как ей теперь жить, поскольку она, пока муж тюрьме, остается совсем одна без средств к существованию, к тому же с полуторагодовалым ребенком на руках.
Представители миграционной полиции и прокуратуры, а также судья Талгат Садыков ответили ей, что называется, «гробовым молчанием».
