Жители Нью-Йорка, города в Донбассе, рассказывают, как они живут вдоль линии фронта.
Матвей, 17 лет:
«Фенольный завод [в Нью-Йорке] отправлял свою продукцию в основном в Крым. Когда Россия аннексировала Крым, экономике Нью-Йорка был нанесен сильный удар. Сейчас завод работает не на полную мощность, а вопрос трудоустройства — самая большая проблема города.
Я был еще маленьким, когда разгорелся конфликт, потому мало помню свою жизнь до этого. Трудно представить, что можно привыкнуть к жизни во время войны, но это именно то, что произошло с нами.
Самым страшным был момент, когда на моей улице упали минометные снаряды. Я слышал их грохот, это выглядело как обстрел. За пять секунд вокруг начали взрываться снаряды. Мелькали огни, всё дрожало, мама и сестра плакали. Мой папа в то время был на работе. Снаряд попал в дом моей бабушки и выбил окна. Сосед погиб. Он сидел в саду, когда начался обстрел, побежал в дом, но снаряд попал в него.
Я планирую поехать в Харьков учиться, получить высшее образование, а затем хочу вернуться сюда, чтобы помочь развивать город. Я люблю свой регион и хочу сделать его лучше. Я знаю, что политика — грязное дело. Но одна из причин, по которой я хочу приобщиться к ней, — это попытаться изменить ситуацию к лучшему. Наверное, будут и плохие люди, которые будут стремиться меня остановить, но я готов к этому».
Кристина, 28 лет:
«В сентябре боевики атаковали город с помощью беспилотника. Я была дома и слышала жужжание. Поначалу я не обратила особого внимания на это, потому что дроны летают здесь часто. Но этот звук был новым и очень громким. Позже в салон красоты, в котором я работала, пришла военная девушка и рассказала, что это был октокоптер, сбросивший бомбу.
Одним из последствий войны стало то, что развелось много диких животных, поскольку здесь запрещена охота. Вот в этом парке, где мы сейчас стоим, можно увидеть кроликов, белок, а в окрестных лесах — даже оленей. В некоторые леса запрещено ходить из-за минных ловушек и других опасностей, которые там подстерегают.
Периодически поддерживаемые Россией сепаратисты глушат радиосигналы украинских военных. Это влияет и на наши мобильные телефоны, поэтому иногда мы не можем ни отправить сообщение, ни позвонить, даже когда телефон показывает наличие связи.
В первые дни войны было очень тяжело перемещаться. Я училась в Горловке, которую сейчас контролируют сепаратисты. Когда я ездила на автобусе, мы пересекали контрольно-пропускные пункты, на которых стояли пьяные мужчины с огромными животами, иногда без рубашек. Они останавливали машины палками, разрисованными под полицейские жезлы. Это было очень хаотическое время.
Людей беспокоят разговоры о возможном вторжении России. Некоторые запасаются гречкой, хлебом, мясными консервами. Я думаю, это просто игры Путина, который пытается добиться каких-то уступок».
Олег, 53 года:
«Кто на нас нападет? Украина никому не нужна.
Мой брат живет в Донецке, и сейчас из-за войны мы не видимся. Все покидают этот город. Что здесь делать молодежи? Все кофейни закрыты. У нас были не только кафе — всё было. Но сейчас всё закрыто. Раньше я работал на шахте неподалеку, но получил травму на работе и ослеп на один глаз. Моя пенсия — всего три тысячи гривен. Нам сказали, что добавят 80 гривен. И что в этом хорошего? Булка хлеба стоит 23 гривны!
Военным, которые здесь дислоцированы, запрещено покупать выпивку, поэтому иногда они подбрасывают местным жителям немного денег, чтобы те купили им спиртное.
В самом начале конфликта, когда я работал на шахте, мы с одним молодым рабочим вышли во двор покурить. Снаряд попал в дверь, посыпались стекла. Если бы мы вышли на перекур на несколько секунд раньше, кто знает, как всё было бы. Я знал одну старушку, которая вышла в огород нарвать чего-нибудь для борща. Неисправный снаряд упал ей прямо на голову и убил ее, даже не разорвавшись.
Когда-то город назывался Нью-Йорком, затем был переименован. Сейчас ему снова вернули это название. А зачем? Ничего же не изменилось, мы так же ходим, пьем самогон. Мы думали, что Джо Байден поможет нам, но нами никто не интересуется».
Примечание редакции: несколько фотографий этого материала были сняты на широкоформатную камеру ФКД, произведенную в Украинской ССР в 1972 году. Камера придает изображениям повышенное чувство глубины.
КОММЕНТАРИИ