Недавно сотрудник кол-центра почти час разговаривал с позвонившим, в слезах описывавшим, какую мучительную боль он испытывает, извещая близких о том, что их сын, муж или отец были убиты на войне против поддерживаемых Россией сил в восточном регионе, известном как Донбасс.
В другой день оператор терпеливо подбадривала позвонившего, которому сложно было начать говорить:
— Просто начинайте, как будете готовы. Я здесь, чтобы слушать, — говорила она каждые 10–20 секунд.
Цель сотрудников, отвечающих на звонки, — помочь людям в трудную минуту и стабилизировать их, говорит Пол Ниланд, основатель и директор Lifeline Ukraine, первой в стране круглосуточной профессиональной линии по вопросам профилактики самоубийств и поддержки психического здоровья.
Горячая линия начала свою работу в октябре 2019 года — это попытка помочь вернувшимся с войны и родственникам погибших. Войны унесла жизни более 13 тысяч человек и омрачила жизни многих других.
Война началась в апреле 2014 года и продолжается по сей день, несмотря на неоднократные соглашения о прекращении огня. Многих из ветеранов, кто сегодня нуждается в психологической помощи, обучили стрелять и убивать, но не обучили справляться со стрессами гражданской жизни после возвращения домой.
— Они прошли через исполнение приказов в военной иерархии, делали ужасные вещи, и вернулись в среду, где люди занимаются своими обычными повседневными делами, а они страдают «сверхбдительностью», — рассказал Пол Ниланд.
Ниланд — уроженец Дублина — живет в Киеве с 2003 года. Сначала он занимался привлечением иностранных инвестиций на рынок коммерческой недвижимости, а в конце 2008 года выкупил журнал What’s On и издавал глянцевый журнал для «Международных авиалиний Украины».
«ВЫ СПАСЛИ ЖИЗНЬ»
Ветеранами войны в Донбассе считаются около 400 тысяч солдат. Именно их видит смыслом деятельности Lifeline Ukraine. С момента открытия в октябре 2019 года центр принял около семи тысяч звонков на горячую линию.
Как говорит Ниланд, независимо от того, кто звонит на горячую линию, цель всегда одна и та же:
— Если вы смогли разговором вывести человека из нынешнего состояния за пятнадцать минут, то вы спасли ему жизнь.
Война на востоке Украины продолжается уже седьмой год, а системная психологическая поддержка ветеранов находится в зачаточном состоянии, сказала Радио Свободная Европа / Радио Свобода уроженка американского штата Мичиган Ульяна Супрун, исполнявшая обязанности министра здравоохранения Украины с июля 2016 года по август 2019 года.
Супрун ныне возглавляет основанный ею аналитический центр Arc.UA. Она видит необходимость психологической поддержки украинцам, которые не могут оправиться после жестоких репрессий против проевропейских антикоррупционных протестов на Майдане в 2013–2014 годах, в ходе которых погибло более 100 человек.
В те времена бывший президентом Виктор Янукович бежал в Россию на фоне протестов, а Москва отреагировала на уход дружественного Кремлю лидера захватом Крымского полуострова и оказала поддержку сепаратистам в захвате части восточной Донецкой и Луганской областей, что в значительной степени способствовало началу войны в Донбассе.
Когда Супрун была назначена исполняющим обязанности министра здравоохранения, война длилась уже более двух лет. Супрун обратила внимание на отсутствие психологической поддержки солдат на всех этапах — от предварительной подготовки перед службой до демобилизации после длительных периодов участия в боевых действиях.
— Практически не проводилось никакой профилактической психологической подготовки, — отметила она.
Отчасти потому, что ее «не существовало» в унаследованной украинскими вооруженными силами «советской системе, в которой нет понимания, что это необходимо».
По ее словам, солдат отправляли на фронт без военной подготовки, не говоря уже о психологической подготовке.
Супрун отметила, что, в отличие от США, где многие семьи военных живут на базах с группами поддержки, а солдаты сражаются за границей, украинцы «сражались на своей земле» и «возвращались домой на увольнение в выходные».
Ниланд взялся за создание горячей линии после встречи, которую Супрун провела в июне 2018 года — как раз для того, чтобы попытаться решить эту проблему.
Они сошлись во мнении, что будет лучше, если проект психологической помощи будет реализован неправительственной организацией, поскольку связь с государством может создать для потенциальных звонков два препятствия — страх перед стигматизацией в советском стиле, когда о проблемах психического здоровья не принято было говорить, и опасение, что власти воспользуются горячей линией для сбора личной информации.
ЧУВСТВО ОСТРОЙ НЕОБХОДИМОСТИ
Конфликт в Украине — одна из двух войн, разразившихся в Европе за последнее десятилетие, но реинтеграция ветеранов в мирную жизнь представляет собой проблему для всех обществ.
— С 1980 года во всем мире были предприняты шаги по оказанию всесторонней психологической поддержки для смягчения испытанных в бою стрессовых последствий, включая раннее выявление более серьезных симптомов, связанных с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), — сказала Эйприл Нэчурэл, ведущий специалист в США по травматическому стрессу, которая помогла обучить более 30 операторов Ниланда.
В 2016 году Нэчурэл начала работать с украинскими военными психологами, у которых «ощущалась острая необходимость» понять, что необходимо сделать для решения проблем, связанных с посттравматическим стрессовым расстройством и самоубийствами среди ветеранов.
Исследование, проведенное в 2017 году с участием 941 военного Научно-исследовательским институтом социальной и судебной психиатрии и наркомании министерства здравоохранения Украины, показало, что 34 процентам воевавших был поставлен диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство» и еще 38 процентам — «расстройство адаптации».
В исследовании говорится, что средний период подготовки перед отправкой в зону боевых действий составлял один месяц и более 95 процентов солдат «указали на отсутствие психологической подготовки и поддержки». Почти у 20 процентов людей с посттравматическим стрессовым расстройством или расстройством адаптации есть «суицидальные настроения».
По общему правилу украинские вооруженные силы не разглашают статистические данные о самоубийствах среди военнослужащих и демобилизованных. Однако в апреле 2018 года председатель парламентского комитета по делам ветеранов Александр Третьяков заявил, что более тысячи ветеранов боевых действий в Донбассе покончили с собой.
Начальник управления медицинской помощи и социальной реабилитации ветеранов министерства по делам ветеранов, бывший полковник и врач Всеволод Стеблюк сообщил Радио Свободная Европа / Радио Свобода, что с 2014 по 2018 год было зарегистрировано 560 самоубийств «на фронте и по возвращении».
Еще 72 самоубийства были зарегистрированы среди демобилизованных военнослужащих за последние два года, сообщил ранее в ноябре Стеблюк.
— В первые годы войны в Донбассе, когда боевые действия привели к наибольшим человеческим потерям, «армия капелланов» — многие из них были подготовленными психологами — была отправлена на передовую для поддержки войск, — сказал заместитель руководителя департамента военного капелланства Украинской греко-католической церкви Андрей Зелинский.
Начиная с 2014 года Зелинский провел в зоне боевых действий в общей сложности более трех лет, в том числе в горячих точках, таких как Писки возле Донецкого аэропорта и Дебальцево, где произошли кровопролитные сражения, в которых Украина понесла большие потери.
По словам Зелинского, «украинская армия не была подготовлена тактически, духовно и психологически» поддерживать своих солдат.
— Капелланы были одними из первых, кто обеспечил психологический компонент духовной поддержки, помогая справляться со стрессом, — отметил он.
Как рассказывает квалифицированный психолог Зелинский, он пытается помочь солдатам избежать посттравматического стрессового расстройства, побуждая их «осознавать свои чувства». По его словам, если проблему не решить надлежащим образом, «возникнут серьезные проблемы с психическим здоровьем ветеранов».
По словам Стеблюка из министерства по делам ветеранов, дислоцирование в районы боевых действий теперь ограничивается максимум тремя месяцами, по сравнению с шестью и даже девятью в прошлом. Он сказал, что ранее, в «активную фазу» войны, более краткосрочные развертывания зачастую были просто нереальными, потому что у военных не было достаточного личного состава, чтобы противостоять сепаратистам, которые получали мощную поддержку со стороны России в виде оружия, солдат и командного состава.
Бывший украинский морской пехотинец 45-летний Василий Бондарь провел восемь с половиной месяцев на линии фронта в Широкине — месте боевых действий недалеко от ключевого портового города Мариуполь, и его позиция в нескольких сотнях метров от противника часто подвергалась обстрелам. По его словам, при демобилизации в 2017 году никакого психологического освидетельствования проведено не было.
Взвод, в котором он находился, простирался почти на три километра по линии фронта, а его батальон не менялся в течение полутора лет, сказал Бондарь Радио Свободная Европа / Радио Свобода.
К тому времени, когда Бондарь и другие были отправлены с фронта на базу дальше на запад, как говорит он, «наша психика нас догнала».
— Она превратилась в кашу. Она была разрушена, — заявил он. — Некоторые в части дезертировали.
Бондаря призвали в 40 лет. Он сказал, что ему потребовалось около года, чтобы адаптироваться к гражданской жизни в Киеве.
— Я постоянно заставлял себя привыкать к незнакомцам, стоящим позади меня, по многу раз заходя в продуктовый магазин, чтобы купить мелкие товары, такие как жвачка, — рассказал он.
По словам Зелинского, к каждому подразделению теперь прикреплен психолог, а Стеблюк говорит, что солдаты проходят трехдневный обязательный декомпрессионный период после демобилизации с дополнительным 18-дневным отпуском перед возвращением к гражданской жизни.
ВПЕРЕДИ ДОЛГИЙ ПУТЬ
По словам Стеблюка, созданное всего два года назад министерство по делам ветеранов продвигает принятие законодательства, унифицирующего психологические стандарты.
Военным предстоит пройти долгий путь, заявил Атлантический совет в сентябрьском докладе «Путешествие из Донбасса: насущная необходимость Украины в защите своих ветеранов».
В докладе американского аналитического центра сообщается, что ветеранам приходится сталкиваться с несколькими «кризисами» из-за отсутствия внимания, «включая высокий уровень самоубийств, неполную занятость и безработицу, разводы и домашнее насилие».
Он приветствовал создание министерства по делам ветеранов, но заявил, что «политики и лидеры гражданского общества согласны с тем, что стране нужна комплексная стратегия по оказанию помощи ветеранам».
По мнению Ниланда, министерство было создано «слишком поздно». Он говорит, что «каждая страна в мире, оказавшаяся в состоянии войны, должна справляться с последствиями этого, а Украина создала министерство только через четыре года после начала войны… Для меня это — халатность».
Между тем прошел уже год, как Lifeline Ukraine начала работать в Украине. Горячая линия Ниланда начала деятельность с офиса без арендной платы, предоставленного ему генеральным директором автосалона, зять которого участвовал в войне. Провайдеры мобильной связи согласились включить номер линии в списки бесплатных звонков. Тогда в центре было всего четыре мобильных телефона. Сейчас на горячей линии Ниланда есть компьютеризированная система управления отношениями с клиентами. Номер линии указан на веб-сайте министерства по делам ветеранов.
Во время празднования Дня благодарения в США Американская торговая палата в Украине наградила Ниланда ежегодной премией за создание службы поддержки.
По словам Ниланда, когда дело касается ветеранов и других людей с диагнозом посттравматического стрессового расстройства, он не согласен с буквой «Р», обозначающей расстройство. Он вспоминает, как однажды ветеран войны во Вьетнаме из США, который стал психологом и помогал обучать сотрудников Lifeline Ukraine, сказал ему:
— У меня нет расстройства. У меня нормальная реакция на ненормальные обстоятельства.
Перевела с английского языка Алиса Вальсамаки.
КОММЕНТАРИИ