Как российские волонтёры с антивоенной позицией помогали украинцам бежать

Всё началось с телефонного звонка.

Когда российские войска атаковали Харьков в марте 2022 года, через месяц после начала полномасштабного вторжения в Украину, с Надин Гейслер связалась знакомая из этого города и попросила её помочь вывезти мать подруги из региона. У женщины были с собой только документы и собака.

В то время 28-летняя фотограф Гейслер жила в нескольких часах езды от украинской границы, в городе Белгороде на западе России.

«Естественно, я сказала, что могу встретить её на границе и она может жить у меня сколько потребуется», — сказала она в интервью, которое дала из неизвестного места за пределами России. Азаттык согласился не раскрывать нынешнее местонахождение Гейслер по соображениям безопасности.

Женщина была не единственной, вспоминает Гейслер: звонки из Украины продолжались всю ночь, а на следующее утро она и её сестра встретили женщину и ещё 14 беженцев с домашними животными у подъезда своего многоквартирного дома. Сестры расстелили на полу съёмной квартиры одеяло, подушки, свитера и куртки, чтобы постелить беженцам, а сами спали на балконе.

Этот акт сострадания положил начало деятельности общественной сети волонтёров, помогающих людям бежать из Украины. По оценкам Гейслер, около 2000 украинцев въехали в Россию с помощью её сети. Кроме того, эта сеть также помогла обеспечить едой, гигиеническими принадлежностями и лекарствами тысячи других людей, живущих на оккупированных Россией территориях внутри Украины с момента вторжения.

Большинство беженцев, для которых русский язык родной, обычно выбирали Россию в качестве транзитной страны, а не как конечный пункт назначения; для них это скорее было место, где у них есть друзья или семья и где они могут заработать деньги на дальнейшую дорогу.

По словам Гейслер, большинство из них впоследствии перебрались в страны Европейского союза или вернулись на подконтрольную Киеву территорию внутри Украины.

«Либо ты берёшь себя в руки и просто как робот делаешь эту работу, либо сходишь с ума», — вспоминает Надин свои решения в интервью «Север.Реалии».

СЕТЬ С «ОГРОМНЫМИ РЕСУРСАМИ»

Вскоре после начала вторжения в феврале 2022 года Гейслер и её сестра провели антивоенную акцию в Белгороде, одевшись в сине-жёлтые цвета украинского флага и раздавая цветы прохожим. Их ненадолго задержали.

По словам Надин, её отпустили, предъявив административное обвинение в мелком правонарушении.

Затем она и её сестра стали принимать украинцев, приезжающих в Россию. По её словам, в своей квартире они разместили около 100 человек, а в хостелах, квартирах и на складах гуманитарной помощи — не менее 1000.

Российские волонтёры, помогающие таким людям, говорят, что они действуют благодаря тесному кругу контактов, поддерживаемых через социальные сети.

В первые два месяца после вторжения волонтёры чувствовали себя «мухами в паутине», вспоминает Егор Захаров, 48-летний координатор волонтёрского движения из Санкт-Петербурга.

«Затем волонтёрское [движение] стало шириться и обрастать горизонтальными связями, — говорит он. — Сейчас это целая структура, аккумулирующая огромные ресурсы».

Участники координируют свои действия с европейскими организациями, чтобы помочь вывезти украинцев с оккупированных Россией территорий в Евросоюз или в другие страны.

В одном случае волонтёры помогли женщине с терминальной стадией рака добраться из оккупированного Россией портового города Мариуполь на юго-востоке Украины в Норвегию, вспоминает Захаров. Она умерла в хосписе, рядом с ней находился её сын.

Трата «трёх-четырех тысяч евро» (примерно 3330 или 4400 долларов США) на умирающего человека может не иметь экономического смысла, «но мы же тут не экономикой занимаемся, мы людей спасаем», говорит Захаров.

Однако волонтёры часто не выдерживают эмоционально и выгорают, ведь, по словам Захарова, «у каждой семьи [беженцев] историй на мини-Гаагу».

Некоторые из таких волонтёров затем предпочитают помогать только финансово.

Гейслер говорит, что общие пожертвования позволили ей оплачивать около 300 тысяч рублей (около 4300 долларов) в месяц за размещение беженцев в хостелах и на складах гуманитарной помощи в Белгороде.

Откуда именно поступают пожертвования, неизвестно: координаторы волонтёров не предоставили подробностей о том, кто выступает донорами.

На полученные средства Гейслер купила на сайте объявлений бронеавтомобиль, впоследствии конфискованный российскими военными, для доставки гуманитарной помощи в оккупированные районы. По её словам, российские пограничники лишь попросили её перекрасить светло-бежевый автомобиль в зелёный цвет, чтобы избежать обстрелов ВСУ.

Она также организовала три склада в Белгородской области для хранения продуктов и средств гигиены. Посылки, предназначенные для конкретных адресатов, включают в себя нескоропортящиеся продукты питания, чистящие средства, туалетную бумагу и лекарства.

И Гейслер, и Захаров признали, что вначале для доставки посылок в оккупированные регионы они использовали автоколонны, обозначенные латинской буквой Z — символом российского вторжения.

Теперь, по их словам, случаи обращения за помощью к тем, кто поддерживает войну, крайне редки, если вообще есть.

Весной 2022 года две посылки группы, оставленные в здании сельсовета в Казачьей Лопани — посёлке Харьковской области, который был освобождён ВСУ в сентябре 2022 года, — пропали. Гейслер, используя пропуск, выданный правительством, решила сама доставлять посылки.

«Мы узнали, что гуманитарку воруют», — рассказала она, предположив, что в этом виноваты местные оккупационные власти. Некоторые семьи сообщили, что из полного строительного мешка на 50 килограммов они получили только пару пачек макарон и пачку чая.

Надин также собирала информацию о людях, желающих покинуть оккупированные Россией территории; по её словам, её команда волонтёров, состоящая преимущественно из женщин, организовывала эвакуацию из Харьковской, Донецкой и Луганской областей.

ПОСЛЕДСТВИЯ

Неясно, в какой степени власти следят за работой, которую выполняют волонтёры, и вообще, разрешают ли они её втихую.

Российские власти жёстко пресекают любое инакомыслие или противодействие войне, сажая в тюрьму людей по статье с расплывчатыми формулировками, которая предусматривает уголовное наказание для тех, кто «дискредитирует Вооружённые силы». Людей также сажают в тюрьму за «распространение фейковой информации» о вторжении, что включает в себя размещение информации о количестве жертв.

Однако россиянам, помогающим беженцам, предоставляющим кров или гуманитарную помощь, в значительной степени разрешают работать.

Сёстры Гейслер говорят, что столкнулись с проблемами: Сбербанк, куда перечислялись добровольные пожертвования, в итоге заблокировал банковские карты обеих сестер. Гейслер не ответили на последующие вопросы о том, смогли ли они впоследствии получить средства.

Во время одного из визитов на белгородский склад, где хранились припасы, неизвестный мужчина сказал Надин, что блокировка банковских карт — это «привет с Лубянки» — московской штаб-квартиры ФСБ России.

По её словам, этот человек пригрозил: «Нехер лезть куда не просят».

Кроме того, девушка рассказала, что в одну из последних поездок в Казачью Лопань перед тем, как она была освобождена украинскими войсками, другой мужчина предупредил её, что «они» убьют её, если она продолжит работу.

По словам Надин, это побудило её оставить родственникам инструкции «о том, что делать и с кем связываться, если я пропаду».

В ноябре, согласно многочисленным новостным сообщениям, 61-летнему волонтёру из Белгорода были предъявлены обвинения в государственной измене и незаконной торговле оружием после того, как он помог пожилой женщине перейти на территорию Украины из России.

ВЫЕЗД ЗА ПРЕДЕЛЫ РОССИИ

Как и другие волонтёры и координаторы волонтёрских движений, столкнувшиеся с потенциальным преследованием или травлей, Гейслер и Захаров сейчас живут за пределами страны.

В мае 2023 года Гейслер заявила, что решила уехать — к такому решению её подтолкнуло задержание на паспортном контроле в аэропорту женщины, пожертвовавшей ей 300 рублей (3,27 доллара) для украинских беженцев. По словам Надин, женщину подвергли допросу, заявив, что она помогала «террористке и экстремистке», поддерживающей ВСУ.

Опасаясь задержания, Гейслер попыталась замаскироваться, обрезав волосы, а затем решила доехать до границы с Беларусью, неоднократно меняя машины на протяжении 11 часов пути.

«Когда границу с Белоруссией пересекала, мне казалось, я вообще не дышала», — вспоминает она.

Её волонтёрская деятельность продолжается и за рубежом. В её квартире над столом белый ватман со множеством стикеров, на которых списки предстоящих заданий: «Эвакуация. Родители + пять котов + овчарка»; «Дети в оккупации. Медикаменты, каши, смеси, подгузники».

По словам Надин, которая в настоящее время безработная, сейчас пожертвования сократились. «С каждым днём войны желающих помочь украинцам становится всё меньше и меньше», — говорит она. Те, кто помогает, «обязательно проходят через военно-политическую мясорубку», добавляет Гейслер, имея в виду российские репрессии против людей с антивоенной позицией.

В свою очередь, Захаров рассказал, что бежал после анонимных звонков с угрозами физической расправы 25 сентября 2022 года, всего через три дня после того, как президент Владимир Путин объявил о мобилизации десятков тысяч мужчин боеспособного возраста.

По его словам, уже появились неподтверждённые сообщения о том, что агенты российских спецслужб оказывают давление на семьи волонтёров, покидающих страну, с целью установить личность их «координатора».

Захаров с котом и тремя чемоданами уехал из России в Финляндию (страну Евросоюза), где попросил политического убежища.

«В общем, я решил не рисковать», — вспоминает он из Хельсинки по Telegram'у.

Ни Захаров, ни Гейслер не планируют возвращаться в Россию, где они не видят будущего при Путине.

Гейслер сказала, что лишь просьбы помочь украинцам задержали её отъезд из России.

«Нужно было как-то продержаться там, чтобы им помочь, — говорит она. — И я продержалась».

Написала Элизабет Оуэн на основе репортажа корреспондента «Север.Реалии» Антона Старикова