«Узкоглазики, вы здесь жить не будете». Почему эвенки жалуются Путину

Жители таежного бурятского поселка Россошино обратились к президенту России Владимиру Путину. Соседство с иногородней нефритодобывающей компанией «Забайкальское горнорудное предприятие» (ЗГРП) – «дочкой» могущественной госкорпорации «Ростех» – привело к тому, что эвенкам, коренным жителям, негде охотиться и рыбачить: их запугивают, похищают, избивают, помещают в изолированные помещения на несколько дней, отбирают технику. 20 июня соответствующее обращение жителей села Россошино Баунтовского района на сессии Народного Хурала зачитал депутат Виктор Малышенко.

Любая попытка местных жителей зайти на территорию, которую сотрудники ЗГРП теперь считают целиком своей, оборачивается стычками. По словам россошинцев, люди в масках, вооруженные до зубов, задерживают эвенков, называют «узкоглазиками», избивают и грузят в машину, чтобы доставить в «тюрьму» – изолированное помещение, сооруженное приезжими. Там, говорят коренные жители поселка, пытки, допросы и угрозы продолжаются. Все имущество – автомобили, лодки, моторы, спальные мешки – изымается безвозвратно. Ружья охотников портят, продукты смешивают с землей.

Особенно непокорных бунтарей держат в тюрьме по четыре дня. «Послушных» отпускают через пару суток, оставляя в тайге за сотни километров от дома с горстью сырой крупы. Преследование одного из эвенков закончилось огнестрельным ранением парня в ногу, вторая пуля поцарапала плечо. Пострадавшему чудом удалось уйти от погони. Выйти, вернее, выползти из тайги, он сумел только через 10 дней.

Более четырех лет сельчане пишут жалобы и обращения в полицию, прокуратуру, президенту страны. Недавно было записано и видеообращение к Владимиру Путину. В нем, в частности, говорится: «Нас, коренных жителей, стали выгонять из охотугодий, сжигать зимовья, поджигать тайгу… Сотрудники ЗГРП скрывают лица под черными масками, тыкают в лицо оружием, при этом говоря: вы, узкоглазики, здесь обитать больше не будете и это не ваш теперь дом».

На днях депутат Малышенко зачитал текст их обращения на одной из сессий Хурала. Это произошло после того, как один из старожилов села, депутат поселения Усойское-Эвенкийское Сергей Агафонов, приехал в Улан-Удэ и отнес текст обращения односельчан в несколько властных инстанций. Кроме того, он встретился с Малышенко и сообщил, что «Россошино бурлит от негодования из-за подстреленного парня, на месте уже в ближайшее время могут развернуться настоящие боевые действия. С ружьями наперевес к людям в масках готовы выйти не только старики и молодые парни, но и их матери».

«Сибирь.Реалии»: Как начался конфликт между представителями ЗГРП и жителями села? В СМИ сообщалось, что промышленники зашли на территорию Баунтовского района с обещаниями всяческой поддержки району и даже оказали благотворительную помощь?

Сергей Агафонов: Да, так и было. Компания зашла к нам на место прошлой нефритодобывающей компании «Дылачи» с обещаниями помощи району. Были выделены средства на ремонт школы, фельдшерско-акушерского пункта, библиотеки. Первое время, когда компания только-только начинала осваиваться, все было нормально. Они занимались своим делом, строили себе базы, посты, благоустраивали быт. Наши ребята жили своей обычной жизнью. Но потом все резко изменилось. Есть скальная порода нефрита – сырец, который добывается в карьерах, а есть нефрит-окатыш в реке, в водной артерии, которую никому нельзя перекапывать. Так вот, первым звоночком было то, что они зашли на реку Ципа, где в реке есть нефрит-окатыш, который в сотни раз дороже, чем сырец. Один раз мой односельчанин нашел окатыш в форме детской ручки. Камень весом в 600 грамм был оценен в 3 миллиона рублей. То есть это уже совсем другая тема. В реке нерестится рыба, причем краснокнижные виды. Вы представляете, что будет с рекой и рыбой, если туда залезать экскаватором и сгребать все со дна реки, высыпая на берег? Место обитания живности нарушается, кормовая база уничтожается, на нерест рыба не пойдет. Я уж молчу, сколько ГСМ стоит на берегах этой реки! Бочки с соляркой и ГСМ стоят на берегу в метрах 100 от воды. По 200–300 тонн они тут же заправляются и работают. Кругом большие разливы горючего. Разве это не нарушения экологии?

Когда мы поднимали этот вопрос на ежегодных сельских сходах, нам так и не сказали, есть ли у ЗГРП лицензия на добычу ископаемых именно на этих участках. Но нам удалось выяснить у ведущих геологов, что есть определенные точки на карте, места для проведения разведывательных работ возле реки Ципа, на которые ЗГРП имеет право. Но никак не в самой реке. На этих разрешенных им участках ЗГРП могут вести разведывательные работы по нефриту, ничего более. На деле все выходит совсем по-другому. Камень там добывают. Вполне возможно, что в том числе и поэтому они так рьяно охраняют территорию от чужих глаз и ненужных свидетелей.

Сейчас они еще построили посты на реке Амалат в устье притоки Укшум. Построили три домика, завезли коптильню. Хотя приток Укшум – это нерестовая речка. Там нерестятся краснокнижные таймень и ленок (рыбы семейства лососевых. – Ред.). 25 апреля мы вызвали охотинспектора Саяна Будаева к себе в Россошино на поселковое собрание. Вызвали и директора Витимского лесхоза Александра Генриха. Спросили, брали ли ЗГРП в аренду эти земли для постройки такой базы. Нам однозначно ответили: нет, такой аренды никто не оформлял. Наши опасения насчет того, что база была построена, чтобы полностью закрыть реку Ципу и никого не пускать туда, подтвердились.

Интереса ради мы спросили у директора лесхоза, а что если бы это мы так же поступили и построили себе базу в том месте без разрешения. Александр Генрих честно ответил: «Если бы вы построили там дома, против вас уже давно бы возбудили уголовное дело. А против них я ничего сделать не могу». Словом, я вам сейчас говорю про два незаконных поста, а сколько баз и постов на самом деле там построено незаконно, неизвестно. Возможно, все они незаконны. ЗГРП по периметру огромного участка в сотни километров выставили посты, построили базы, и не дай бог ты туда сунешься. Хотя лицензии у них есть на работу на карьерах, или разведочные работы только на конкретные координаты. Зачем перекрывать всю нашу тайгу?

​«Сибирь.Реалии»: Как именно сказывается это на жизни поселка?

Сергей Агафонов: Россошино – эвенкийский поселок. 90 процентов – эвенки, бурят три семьи где-то, русских – пять семей от силы. Эвенки всегда держали оленей в тех местах, куда сегодня нам закрыт доступ. Здесь испокон веков наши предки охотились. Там и стойбища эвенкийские есть старинные. Когда зашла ЗГРП, она сожгла все охотничьи избушки. От самих далеких избушек расстояние 280 км. То есть, представьте, человек зимой на буране едет в тайгу. Приезжает, а зимовья нет. А морозы у нас зимой стоят до 60 градусов.

Причем, поджигая наши избушки, они спалили и тайгу, много леса сгорело вместе с домами. Однажды они пришли в зимовье к пожилому пенсионеру, выгнали его оттуда и сожгли жилище. Сказали ему: «Это наша земля, и ты здесь находиться больше не будешь». А ведь это был не кто-нибудь, а сам старейшина села Россошино, который девять месяцев в году находится в тайге. Почему вдруг наша тайга стала их землей?!

Оленеводство, охота, сельское хозяйство – когда еще существовал совхоз, помогающий в жестком климате выращивать что-то, это все, чем жили всегда эвенки. Сейчас, когда никакого предприятия у нас нет, совхоз давно закрыт, многим приходится выживать как придется. В том числе многие молодые идут на поиски нефрита. То, что найдут, сбывают китайцам по дешевке, покупают еду, одежду. Что греха таить, и алкоголь тоже. И снова идут в тайгу. А куда деваться эвенкам, как детей кормить? Это только в правительстве наверху говорят о возрождении малых сел, но фактически ничего не происходит.

Но когда наших ловят с двумя камушками нефрита и наказывают, у нас возникает вопрос, да мы виноваты, да нарушили. Но какой ущерб природе или государству причинили? Почему тогда тех, кто нарушает в промышленных масштабах, экскаваторами распахивая реки и горы, никто не трогает? А еще наша молодежь так и говорит: если мы нарушили, то и накажите нас по закону. Причем тут издевательства людей в масках, избиения, применение оружия против нас?

Но люди с ЗГРП и полиция могут остановить не только тех, кто ищет нефрит, но и любого сельского жителя. Они всех ловят, унижают людей без разбора, показывая свою силу.

«Сибирь.Реалии»: Берут ли на работу в предприятие ЗГРП кого-то из эвенков?

Сергей Агафонов: Нет, они стараются не брать. Никому не нужно, чтобы информация о том, что происходит там, куда-то уходила. Кстати, я никогда не мог понять, почему людям не позволить легально зарабатывать на нефрите? Пускай бы сдавали найденное в ту же ЗГРП. Принесли, им оценили, потом заплатить налог, и выручку забрать себе можно. Потом понял, почему так не делают. Фактически цены на нефрит нет. То есть цены нет для налогов. А для денег – есть. Идет большое сокрытие налогов.

Им не нужно, чтоб кто-то знал истинную цену камня. А это произошло бы, если бы народ легально пошел сдавать нефрит. По моим предположениям, сейчас цена за камень-сырец доходит до 5000 долларов за килограмм.

«Сибирь.Реалии»: Как представители ЗГРП охраняют тайгу от сельчан?

Сергей Агафонов: Они закрыли все дороги. И когда ты приближаешься, они тебя уже видят. На деревьях висят замаскированные фотоловушки, датчики движения. На земле растяжки с сигнальными ракетами. Ты прошел, и если случайно задел растяжку – ракета взлетает. И они уже знают, что кто-то идет. Постоянно проверяют фотоловушки – сколько прошло человек. И потом начинается натуральная охота на людей. Они вооружены до зубов. У них есть приборы ночного видения с инфракрасным излучением, тепловизоры. Ходят они всегда в черных масках, бронежилетах, с оружием. Вместе с сотрудниками охраны ЗГРП всегда ходят полицейские, также в масках.

Обнаруженных парней они кидают на землю, стреляют над их головами в землю. Всячески стремясь запугать и издеваясь. Лодочные моторы, лодки забирают себе, так же как и машины. Еще никому они обратно технику не возвращали. Учитывая то, что у них есть мощные по скорости плавательные средства, стоимостью по 3–5 миллионов, уплыть от них по реке обычным эвенкам редко когда удается.

Когда человека ловят на моторке, он везет с собой продукты, одежду, спальные мешки. Весь его скарб тут же выбрасывается на землю, все перемешивается с песком. Спальные мешки – те, что похуже, изрезают, те, что получше, кидают себе в вездеход, чтобы им удобней было ездить.

Задержанных они бросают в машины и везут к себе на участок, «на гору». Там, где у них построена тюрьма. Ее у нас в народе называют «казематы». Здесь полицейские людей закрывают за решетку, под предлогом выяснения личности якобы. Телефоны изымают. Если кто-то успел снять на видео свой захват, это видео впоследствии из памяти телефона исчезает. Кормят «арестантов» раз в сутки. Избиения, пытки там обычное дело. Ну и потом начинают досье собирать. Вызывают, снимают на камеру, допрашивают. Держат дня два. Но все зависит от того, как себя будешь вести. Недавно группу парней из Улан-Удэ держали четверо суток, потому что те пытались оказать им сопротивление и вступили в неравный бой.

Потом тебе из болотных сапогов делают тапочки, обрезая обувь. Вывозят за речку. Там река Ципа бурная, ее не переплывешь без плавсредств. Говорят – ладони подставь. Сыпят тебе небрежно в руки горсть риса и со словами: «Чтобы мы тебя больше здесь не видели!» – бросают человека одного в тайге. До дома километров 150. Несколько дней человек идет домой по болотам и лесу, без еды.

Тех, кто попадает в «казематы» по несколько раз, ждет особый прием. И бьют, и пинают, и автоматом в лоб заехать могут.

Удивляет, что, когда мы об этом всем рассказываем на сходе, нас всегда люди из прокуратуры или полиции спрашивают: а почему вы не снимете на видео все это? Мол, тогда были бы доказательства. Надо быть очень неумным человеком, чтобы задавать такие вопросы.

«Сибирь.Реалии»: Почему на территории ЗГРП находится полиция, да еще и «тюрьма»?

Сергей Агафонов: Это хороший вопрос. Мы тоже этим интересовались: на каком основании здесь находится полиция? Частный сектор ведь. Тут война, что ли, идет? Или ОПГ, или бандиты опасные есть? Зачем тут полиция нужна? Создается такое впечатление, что организация платит или еще как-то сотрудничает и с полицией, и с прокуратурой, и с административным ресурсом для того, чтобы все их крышевали. Кстати, ни полицейские, ни люди с ЗГРП никогда маски не снимают, общаясь с нами.

«Сибирь.Реалии»: В ваших обращениях вы упоминаете и про национальный вопрос?

Сергей Агафонов: Да, одному из наших парней человек в маске сказал: «Вы, узкоглазики, здесь жить больше не будете!» Но это уже национальный вопрос, поселок взорвался, когда узнал об этом! Это они пришли на нашу землю, а не мы к ним. По какому праву наш народ так унижают?

«Сибирь.Реалии»: Кто-то писал заявления в полицию?

Сергей Агафонов: Конечно! Охотник один наш, отец шестерых детей, как-то раз отправился на охоту на своей машине. У него и разрешение на охоту есть, все как полагается. Стоял мороз под 50 градусов. Он поставил уазик возле избушки и ушел на охоту. Все это было недалеко от территории ЗГРП. Вернулся, а все колеса проткнуты, даже запаска. Он написал заявление в полицию. Понятно, что это люди с ЗГРП. По следам на снегу видно, кто и откуда приезжал. Только они на ближайшие сотни километров были рядом. Ни один из наших охотников такого бы не сотворил. Вы думаете, кто-то это расследовал? Ему сказали, мол, ты сам по кустам где-то ездил да колеса себе спустил. Также потом у охотника было изъято лицензионное оружие с лишением прав на ношение сроком три года.

А сколько техники у народа отобрали! У Виктора Третьякова отобрали вездеход четыре года назад, машину два года назад. У Ивана Молчанова отобрали автомобиль «Урал». Он вообще ехал на охоту, вез людям продукты. Поймали, все изъяли, у Анатолия Голубева забрали его лицензированное ружье охотничье. Потом вернули, но оказалось, что отпилили бойки. Ружье теперь непригодное, человек остался без средств к существованию и возможности прокормить свою семью. У Казаченко Николая отобрали лодку вместе с лодочным мотором, видать, чтоб больше не рыбачил.

«Сибирь.Реалии»: А были ли у вас лично подобные «встречи» с сотрудниками ЗГРП?

Сергей Агафонов: Конечно. Ко мне приехали друзья в гости, читинские бизнесмены, люди непростые, с нужными связями. Я их сразу предупреждал, что могут быть проблемы, но они удивились: если мы закон не нарушаем, все разрешения на ловлю рыбы оформлены, то какие могут быть проблемы? Начали рыбачить, немного уже успели отловить. Двое ловят рыбу, двое кушаем сидим. И тут слышу – подъезжают. Люди с автоматами и в масках подбегают к нашей машине, кричат: «Всем стоять, руки на капот». Но мои друзья люди подкованные. Достают паспорта, открывают, показывают страницу, где написано, что он гражданин РФ, вторую – где ФИО. И говорят: «Снимите маски». Те опешили и сняли маски. Был сотрудник ОБЭПа, омоновец и два охранника с ЗГРП. Начали нас спрашивать, что вы тут делаете, отвечаем, видите сами, рыбачим. Они обежали всю территорию, ничего не нашли подозрительного.

И тут мои друзья начали возмущаться. Говорят: «На каком основании ОБЭП подходит, да еще и просит руки на капот. Мы здесь должны видеть охотинспектора или рыбинспектора. Ну или участкового. Кто должен следить за правилами рыбалки. Вы тут при чем?!»

Тут подлетает человек по кличке Чапай. Это сотрудник охраны ЗГРП, которому все подчиняются безоговорочно. Подходит к пожилому человеку (ему 68 лет), моему другу, и замахивается кулаком. А друг ему: «Попробуй ударь, завтра сядешь». Тот отошел сразу, засмеялся. Раскидал удочки, вывалил рыбу на землю. Приказал полицейским: «Забирайте их на гору». Тут мой друг звонит по спутниковому в Москву, говорит: «Тут отношение ко мне в Бурятии непонятное». Ему обещают решить этот вопрос в Улан-Удэ. Словом, нас в «казематы» так и не забрали, хотя и просидели с нами до самой темноты. Пожалуй, мы стали первыми, кого не повезли в «казематы» сразу.

Я потом спрашивал друга: «Почему вас, олигархов, никто не трогает, а простой народ гнетут?» А он мне отвечает: а ты подними этот вопрос в своей Бурятии. И спроси: «Почему ваши олигархи могут в промышленных масштабах незаконно добывать окатыш, а народ даже поднять камешки с земли не имеет права?»

«Сибирь.Реалии»: Правда, что одного из сельчан ранили из пистолета?

Сергей Агафонов: Да, парень ходил по тайге. До базы ЗГРП было километров 10. Он как раз расставлял силки (охотился), когда уловил движение позади себя. Увидел, что в метрах десяти от него выходят люди в масках. Один, тот, что был в полицейской форме, уже навел на него пистолет. Тогда он прыгнул в кусты, и по нему открыли стрельбу. Первая пуля прошла по плечу касательно. Потом он почувствовал удар и сильную боль в бедре. Он не помнит, как ему удалось оторваться от погони. Хромая и ползая, через боль и усталость, он выбирался из тайги 10 дней. Потом я сам повез его в Читу, в полицию. В Бурятии мы нашему МВД уже не верим.

В Чите специалисты по баллистике сразу сказали, что обычный травмат никогда не пробьет человека, если его не зарядить особым образом, чтобы пуля пробивала все на своем пути. По сути, оружие было заряжено на убийство. Если бы пуля попала в спину или шею, парня бы убили. А так пуля зашла на пять сантиметров в мышцу бедра. Конечно, все данные баллистической экспертизы, как и само дело, было передано в Бурятию. Но мы своего добились, история была предана огласке, и замять это теперь будет сложно.

Мать парня, услышав, что ее сына подстрелили, хочет вернуться на родину (она сейчас работает на путине в другом регионе) и лично отомстить обидчикам. Так и говорит: сяду так сяду, но сына в обиду не дам. Этот выстрел в нашего парня был последней каплей. Больше никуда жаловаться бегать мы не будем. Если его дело закроют, а виновных не накажут, будем бороться иначе. Если власти республики закроют опять глаза на весь беспредел, что творится на нашей родине, то тогда свою родину мы будем защищать сами.

«Сибирь.Реалии»: Почему, на ваш взгляд, вам не удается добиться помощи власти и правоохранительных органов?

Сергей Агафонов: Понятно, почему власти республики столько лет молчат, делая вид, что не слышат и не видят нас. ЗГРП им приносят в казну республики какие-то налоговые денежки, а значит, можно и даже нужно закрыть глаза на то, что народ стонет. Интересы олигархов и бонусы в свою бюджетную копилочку кое-кому важнее нас, живых людей. Ну что ж, тогда будем разбираться сами. У нас в поселке все почти служили в армии, все присягали. И теперь это наш долг – защищать родину и свою землю. Мы готовы взяться за оружие и говорим об этом открыто!

КАК ПРОКОММЕНТИРОВАЛИ СИТУАЦИЮ В МВД БУРЯТИИ?

«По указанным в обращении фактам сотрудниками МВД по Республике Бурятия проводилась проверка, в результате которой они не нашли своего объективного подтверждения. По результатам проверки принято решение об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления. Данное решение проверено и согласовано надзорным органом – Прокуратурой Баунтовского эвенкийского района Республики Бурятия. Кроме того, сообщаем, что 27 мая 2019 года в полицию поступил сигнал из медицинского учреждения о факте обращения к ним жителя поселка с телесным повреждением, предположительно от выстрела из травматического оружия. Гражданин в органы внутренних дел с заявлением не обращался, от каких либо объяснений мужчина отказывается. Проводится проверка», - прокомментировали в МВД Бурятии.

Получить комментарий в ЗГРП о происходящем в Россошино пока не удалось. Между тем данная ситуация не первый скандал, возникший в Бурятии вокруг добычи нефрита. Эвенкийская община «Дылача», которая добывала нефрит в Бурятии с 1997 года, оказалась в центре внимания в 2012 году. Было возбуждено уголовное дело по факту хищения эвенками двадцати тонн нефрита. Ущерб от незаконной добычи камня оценивали в шестьсот миллионов рублей. Позднее на складе общины нашли еще более 1,5 тысячи тонн нефрита, стоимость которого оценивают в 3 с лишним миллиарда рублей.

Представители общины свою очередь уверяли, что все происходящее не что иное, как рейдерский захват по типу 1990-х. Однако суды районной и верховной инстанций постановили ликвидировать предприятие. В итоге участки, где ранее нефрит добывали эвенки, заняла компания ЗГРП.

В 2015-м сообщение о нападении сотрудников ЗГРП на геологоразведочную экспедицию появилось на форуме Улан-Удэ Ulanovka: «...Утром сидим у костра пьем чай, к нам подъезжают сотрудники ООО "Забайкальское Горнорудное Предприятие" вместе с сотрудниками ОМОНа. И без всяких объяснений устраивают шмон и всю нашу бригаду вместе с техникой и вещами арестовывают и доставляют на базу ЗГРП , где с нас берут объяснения о цели нашего нахождения на берегу р.Цыпа. После чего нас под сопровождением сотрудников ОМОН вывозят в пос.Багдарин, где нас в местном отделении полиции повторно опрашивают и выпускают. На наши требования вернут нам технику и вещи нам отказали...»

В 2016-м в прокуратуру Бурятии обратился председатель семейно-родовой сойотской общины «Онот» Окинского района Евгений Доржиев. В своем заявлении прокурору республики он жаловался на незаконные действия ЗГРП, которое на территории лесного участка, арендуемого общиной «Онот», по его сведениям, проводило добычу нефрита.

Ростех, «дочкой» которого является ЗГРП, – государственная корпорация, созданная в конце 2007 года для содействия в разработке, производстве и экспорте высокотехнологичной промышленной продукции гражданского и военного назначения. В ее составе более 700 организаций, из которых сформировано 15 холдинговых компаний. Девять из них – в оборонно-промышленном комплексе, шесть – в гражданских отраслях промышленности. Организации Ростеха расположены на территории 60 субъектов Российской Федерации. Глава корпорации – Сергей Чемезов, генерал-полковник, доктор экономических наук. Ряд источников называет его «другом Владимира Путина». В частности, авторы ежегодного доклада «Политбюро 2.0», основанного на опросах экспертов и источников из околовластных кругов, в 2019 году включили Сергея Чемезова в состав ближайшего окружения Владимира Путина, состоящего из девяти человек.

Материал Виктории Полянской, корреспондента «Сибирь.Реалий» - проекта Русской редакции Азаттыка (Радио Свобода).