Херсон оккупирован Россией с 1 марта 2022 года — его захватили одним из первых, поскольку он вплотную примыкал к аннексированному в 2014 году Крыму. От Херсона до админграницы с Крымом — чуть больше ста километров. Херсон стал единственным областным центром, который удалось захватить российским войскам. К маю, говорил глава Херсонской государственной администрации Геннадий Лагута, из города уехали около половины жителей.
«Настоящее Время» поговорило с теми, кто уехал, — о страхе, дороге через блокпосты, допросах, обысках и о желании вернуться.
Страх и безработица
Геннадию 51 год, он уехал из Херсона с женой, прожив в оккупации четыре месяца. «Жизнь в оккупации — это тюрьма. Я не сделал ничего плохого в жизни, чтобы жить в тюрьме», — говорит Геннадий (этот и другие собеседники попросили не называть их фамилий из соображений безопасности — своей и остающихся в Херсоне близких; редакции они известны).
Он добавляет, что далеко не все, кто хочет, могут выехать. По разным причинам: у кого то больные родители, кого-то «запакуют просто на первом же блокпосту». «Все четыре месяца мы ждали наши Вооруженные силы Украины, но там уже стало невозможно ждать».
На решение уезжать повлияло то, что у жены Геннадия больное сердце и необходимые лекарства было практически невозможно достать. Последней каплей, по его словам, стала финансовая ситуация: «Работы не было, работать на оккупантов я не собираюсь. Когда у меня закончились все сбережения и денег осталось ровно на дорогу во Львов, я понял: надо уезжать».
20-летний Денис тоже говорит об экономических причинах, но добавляет: уезжать раньше было просто страшно. Денис — студент иностранного вуза, в конце зимы он приехал на каникулы после сессии к родителям и попал в оккупацию. «Я хотел выехать на протяжении всей оккупации, но было небезопасно. Совсем недавно появился момент, когда можно было выехать. А мне надо на учебу. Меня уже из университета почти исключали и выгоняли из общежития», — говорит молодой человек.
42-летнюю Татьяну убедил ехать страх за себя и за дочь: «Когда у нас под подъездом, в глухом, в общем-то, дворе, пронеслись ночью два БТР, мы решили уезжать. Да и я давно хотела вывезти дочь. Ей 19 лет».
Две дороги из Херсона
По состоянию на середину лета есть два основных маршрута эвакуации из оккупированного города — через Запорожье и через Крым. Первый маршрут короче и быстрее, но опаснее: нужно проехать через 20-километровую «серую зону», где в любой момент может начаться обстрел. Дорога через Крым более длинная и изнурительная, но в контексте боевых действий она проходит через глубокий тыл и территорию Российской Федерации. Правда, вопрос безопасности украинцев в России открыт: посольства и консульства на территории страны-агрессора не работают.
В конце июня — начале июля, ссылаясь на успехи ВСУ на фронте и возможную деоккупацию, власти Украины призвали жителей Херсонской и оккупированных частей Запорожской области выезжать любыми способами, в том числе через Крым, а оказавшись на территории других государств, связываться с представителями Украины по телефонам горячей линии (1548 и 1648).
«Самый серьезный блокпост — в Васильевке». Выезд через Запорожье
Геннадий с женой так же, как и Денис, выезжали через Запорожье по одному и тому же маршруту, но в разные периоды: Денис — в июне, Геннадий — в июле. «Выезд в 4:30 утра, чтобы в 5:00, с окончанием комендантского часа, быть уже на первом блокпосту», — о правилах использования этого эвакуационного коридора оба мужчины говорят одно и то же. Первый блокпост — сразу за Антоновским мостом, на левом берегу Днепра, возле кафе «Наири».
«На первом же блокпосту ко мне дое*ался бурят, — эмоционально рассказывает Геннадий, — ему не понравилась тонировка на стеклах моей машины. Говорит: "Отдирай". Ну я за полчаса отодрал полстекла, но это все время. А нам надо успеть попасть в очередь на выезд. В общем, взял он с меня 800 гривен (22 доллара). Я надеюсь, что он уже сдох с моими 800 гривнами в кармане после того, как наши накрыли их». (Собеседник имеет в виду удар ВСУ по командному пункту возле Антоновского моста 19 июля 2022 года.)
Всего от Херсона до Васильевки — последнего населенного пункта под контролем российской армии в направлении Запорожья — 46 блокпостов. Большинство из них, по словам Дениса, — между Херсоном и Новой Каховкой: «Там буквально каждые 5–10 км блокпосты стоят. Но на большинстве пропускают без досмотра. Самый серьезный блокпост — в Васильевке, где формируется колонна, которую либо пускают, либо нет. Обычно в день разрешают выехать 50 машинам. Мы гнали из Херсона 170 км/час по разбитой дороге, чтобы успеть. Мы приехали в начале десятого утра и были 48-е в очереди».
Но им с другом не повезло: колонну в тот день не пускали — размыло дорогу. Дело в том, что в Каменском (населенном пункте в так называемой серой зоне, где часты артиллерийские обстрелы и особенно небезопасно находиться гражданским) был взорван мост и нужно проезжать через русло пересохшей реки. После дождя там образуется болото, машины увязают в грязи. «Поэтому у нас был выбор: либо стоять в поле, либо ехать по ближайшим селам и проситься ночевать. Мы выбрали второе. Приехали в ближайшее село, прямо-таки в первую попавшуюся хату. Попросились. Старенькая бабушка нас приняла бесплатно. Мы потом уже утром ей оставили 500 гривен (13 долларов)», — вспоминает Денис.
На следующий день молодым людям все-таки удалось проехать. «Попросили показать документы. Нас с другом спросили, будем ли мы копать окопы, мы сказали "нет" — и все. Посмотрели багажник и пропустили. Но вот всех взрослых мужчин заставляют раздеваться — ищут татуировки. Телефоны, ноутбуки не проверяют. Разве что сигареты просят поштучно», — рассказывает Денис.
То же самое говорит и Геннадий: «Спрашивали: чего вы туда едете, вам что, там медом намазано?» Признаётся, что на блокпостах было немного страшно. Машину перед ним отправили в центр Васильевки на дополнительную проверку. «Больше эту машину никто не видел. И тут мне орк (так в Херсоне называют российских военнослужащих. — Ред.) показывает: мол, становись туда же справа, куда поставили этого парня, которого на дополнительную проверку отправили. Я очень напрягся. Опускаю окно и говорю: так меня уже ж проверили. А он мне: "Ну хорошо, тогда едь". Так я его обманул. Честно говоря, всю дорогу до наших боялся, что сейчас за мной погоня будет», — рассказывая, Геннадий волнуется и закуривает.
«Между блокпостами видели сожженные машины, а также груду выкинутых овощей, которые гниют под палящим солнцем. Они же (российские военные. — Ред.) не разрешают их вывозить», — говорит Геннадий.
После Васильевки надо проехать около двадцати километров «серой зоны». Потом на первом украинском блокпосту военные очень быстро проверяют багажники и пропускают, рассказывают херсонцы. «Вдоль дороги [в серой зоне] везде мины. Полотно посечено осколками. Как только подъехали к первому блокпосту наших, все было в огне, в дыму. Наша водитель вышла спросить, что произошло. Ей сказали, что минут 10 назад орки накрыли "Градом" (реактивная система залпового огня. — Ред.). Мы очень быстро, буквально за минуту показали документы, багажник и сразу же поехали», — вспоминает Денис.
Уже на следующих блокпостах формируют колонну, которую в сопровождении полиции и СБУ везут в Запорожье в магазин-склад «Эпицентр». Там проводят детальную проверку документов, личности, расспрашивают о том, были ли выезжающие свидетелями военных преступлений и так далее. Там же кормят, волонтеры дают гуманитарную помощь, телефонные сим-карты. Можно остановиться на ночлег. Денис заночевал у родственников, а Геннадий с женой — у друзей друзей. Дальше и студент, и семейная пара держали путь во Львов. У Геннадия там живут сыновья, а Денис поехал на границу — ему нужно было явиться в университет и в экстренном порядке сдавать сессию.
Крым и фээсбэшники
Татьяна с дочерью выезжали из оккупированного города через аннексированный Крым. Собеседница рассказывает, что на момент их выезда из Херсона в Васильевке что-то случилось и людей не пропускали около пяти-шести дней. Не понимая, сколько придется ждать, женщины решили выдвигаться на полуостров. В общей сложности до границы с Латвией они добирались семь суток и проехали 2200 километров.
Выезжали из Херсона в 6 часов утра, в 8 уже были на административной границе с Крымом. «Украинского пропускного пункта "Каланчак" просто нет, там все разбито, а вот КПП в крымском Армянске — целое и невредимое. Там и проверяют, — рассказала Татьяна. — Есть очереди: одна для фур и других грузовых машин, а вторая для легковых авто. Простояли мы там часа два, поскольку пропускали военную технику и бензовозы, которые шли из Крыма».
«Забавно еще: я когда готовилась к поездке, в местных чатах спрашивала людей: как ехать, как обстановка в Армянске, [есть ли] очереди и все такое. И тут мне личку пишет мужик: мол, продаю места в очереди. По предоплате. Я когда начала его расспрашивать о гарантиях и где его искать, связи ведь нет, он слился. Разводняк, короче», — резюмирует Татьяна.
На въезде в Крым приезжающих из Херсона встречали сотрудники ФСБ России, рассказывает Татьяна. Ее саму фээсбэшники ни о чем не спрашивали, а вот дочери устроили настоящий допрос: «Спрашивали "А почему вы сами?", "Где твой папа?", "А где он работает?", "Вы в Крым отдыхать едете?". С издевкой так спрашивали. Отдельная очередь там для мужчин — их всех раздевают, ищут татуировки. Я также слышала от друзей, что фээсбэшники могут читать удаленные переписки — то есть чистить его бесполезно, они подключают его шнуром к компьютеру и как-то выгружают данные. Даже удаленные переписки. Расспрашивают обо всех контактах. Моего друга так расспрашивали: "Вот это кто? А он в армии служил?" — а у него магазин, и [в записной книжке телефона] много телефонов поставщиков. Он говорит: "Я-то откуда знаю? Может, и служил"», — рассказывает Татьяна.
Следующий блокпост — перед мостом в Керчи, где у всех проверяют багажники. По наблюдениям Татьяны, на территории Крыма и Краснодарского края встречается очень много машин с украинскими номерами, а также очень много символики Z и советских флагов, плакатов. Дальше, в Воронежской области, этого меньше. «Потом в Брянске — опять много. Причем еще и символики так называемых "ДНР" и "ЛНР". Там ведь очень много военных частей, которые близко к нашим границам. А вот уже в Псковской области вообще ничего — ни флагов, ни "зеток", такое ощущение, что там вообще другая страна и о войне они не знают», — рассказывает Татьяна.
«Я ощутила негативное ощущение в Крыму к украинцам, — продолжает она. — Как видели машины с нашими номерами — отказывались давать пароль от вайфая. А вот в Краснодаре всем пофиг. Я очень боялась, чтобы меня гаишники российские не остановили, поэтому я себе выбрала такую тактику: не гнала, а ехала за какой-то фурой, и меня не было видно из-за нее. А когда я уже проезжала гаишников, то махать палкой было поздно».
На границе с Латвией российские пограничницы снова внимательно осмотрели автомобиль матери и дочери, детально изучили аптечку и лекарства: «Расспрашивали, что это и зачем». Латышские пограничники около 40 минут на камеру опрашивали о жизни оккупации: в частности, задавали вопросы о том, были ли Татьяна с дочерью свидетелями военных преступлений. После прохождения границы мать и дочь отправились в Германию, но вскоре планируют вернуться в Украину — поедут жить к родственникам.
КОММЕНТАРИИ