Сообщения об одном, о втором, третьем выброшенном новорожденном младенце в Жамбылской области, которые нормальному человеку читать тяжело и совсем не хочется пересказывать, в первые рабочие дни после Нового года на фоне сводок падения тенге, которое никак не может остановиться, и печальных прогнозов на будущее звучали как вести из ада.
Молодые девушки, а иногда совсем девочки неожиданно для себя и своих семей беременеют, или, выражаясь проще, «залетают», а потом избавляются от новорожденных самыми зверскими способами. Зайдя чуть дальше и позвонив в полицию Жамбылской области, в которой почему-то одновременно случились все три происшествия, узнаешь, например, что роженицы не были, как можно было бы ожидать, бомжихами и алкоголичками. Зайдя еще дальше, понимаешь, что детей выбрасывали куда придется не просто напуганные молодые женщины, но их семьи. Это семья предпочитала честь смерти незапланированного, появившегося не по правилам потомства.
Жамбылская область — регион южный, патриархальный. Жители Жамбылской и Южно-Казахстанской областей более других казахстанцев ценят семейные устои — здесь заключается больше всего браков на душу населения, рождается много детей и допускается меньше разводов. Статистика из года в год почти не меняется, почетное первенство из года в год делят две-три области. И вдруг такое…
На этом месте большой соблазн для нашего человека поморализировать: о падении нравов, разрушении традиционных устоев и прочих современных безобразиях. В таких переходных обществах, как наше, — а иногда кажется, что мы только сейчас по-настоящему переживаем переход от кочевого родоплеменного общества к индустриальному, — причину всех бед обычно видят в предательстве заветов отцов. В то время как на дорогах и в выгребных ямах Жамбылской области находили несчастных младенцев, в Алматы проходило собрание под говорящим само за себя названием «Народ великой степи — место великой духовности». Участники конференции, прозорливо подметившие духовную деградацию общества, сошлись во мнении, как сообщает корреспондент агентства «Тенгриньюс», что для сохранения духовных ценностей надо быть «свободными от пороков».
При всей карикатурности подобных собраний (которые проводят за государственный счет в рамках политики нравственного воспитания молодежи) их декларации вполне соответствуют настроению большинства. Почитайте комментарии под новостями о жамбылских кошмарах и вы узнаете мнение народа, почему они произошли и что с этим делать. Рекомендации варьируются от линчевания и насильственной стерилизации до тоталитарного контроля государства и общества за частной жизнью индивида.
Однако факты говорят о том, что такое происходит и в открытых, и в закрытых обществах, только где-то это эксцесс, из ряда вон, а где-то это полицейская рутина. В богатой и свободной Германии лет 10 назад разгорелась дискуссия: правительственные чиновники, депутаты бундестага, представители НПО спорили до хрипоты, можно ли рожающим женщинам при их желании разрешить оставаться анонимными, и в итоге большинством голосов позволили вернуть средневековые бэби-боксы — ящички, в которые роженица может положить новорожденного. Единого мнения, что и это правильно, — в мире нет, но проблема активно обсуждается, а не сводится к констатации факта, что выбросившая своего ребенка мать — распущенная дрянь.
В странах, которые, может быть, и далеки от высоких идеалов великой степи, создают законы и сервис, например частные агентства по усыновлению, призванные помочь как можно оптимальней для всех, и прежде всего для ребенка, выйти из неудобного, раз уж так получилось, положения. Не будь этого, мир мог потерять где-нибудь на обочине своего Стива Джобса, биологическая мать которого тщательно подбирала приемных родителей своему ребенку. Важно, что у нее была такая возможность, а вопрос, какая же она после этого женщина, — дело десятое.
С утра я зашла на сайты государственных органов Жамбылской области, на главных страницах акимата и маслихата — обычная текучка: аким сказал то, депутаты сделали другое, назначения, поздравления с Новым годом, Рождеством, и ни слова даже в блогах — о чрезвычайных (а чем иначе считать произошедшее) происшествиях. Может быть, социальные комитеты маслихата и акимата вынесли их на повестку дня своих заседаний? Ничуть, и депутаты, и чиновники проигнорировали трагедию, как будто три младенца, оказавшиеся за пару дней в канаве, двое из которых умерли, — нечто обычное. Впрочем, такое умолчание укладывается в наши политические традиции, где самая любимая реакция на что бы то ни было — отсутствие реакции.
Единственным позитивным вмешательством госорганов обещает стать разве что разрешение одной семье удочерить чудом выжившую девочку без очереди и бюрократической волокиты, и это можно было бы счесть относительным хэппи-эндом для хотя бы одного конкретного ребенка. Но в здоровом обществе этот ребенок и эта семья должны были найти друг друга все-таки не в столь драматичных обстоятельствах, а в рабочем порядке в каком-нибудь агентстве по усыновлению еще на стадии беременности горе-мамаши. Кто-то скажет, что в здоровом обществе горе-мамаш не бывает, и это будет неправдой — бывают. Лучше принять это за данность, и вместо того, чтобы мечтать о беспорочном обществе, думать, что же делать с тем, которое есть.
В блогах на сайте Азаттык авторы выражают свою позицию, которая может не совпадать с позицией редакции.
