Во время трансляции Олимпийских игр 1994 года российский комментатор, имени которого история и моя память не сохранили, сказал о лыжнике Владимире Смирнове: «…который почему-то выступает за Казахстан». То есть он рассказывал о нем и добавил такую деталь, что вот по какой-то непонятной причине русский спортсмен Владимир Смирнов выступает за Казахстан.
В то время мы смотрели Олимпиаду по российским каналам, и слова комментатора в Казахстане хорошо услышали и обиделись. Это стоит вспомнить хотя бы для того, чтобы понять, как мы все-таки продвинулись, — как ни ужасны бывают публичные высказывания сегодня, были, оказывается, и более дивные времена политкорректности.
Смирнов выступал за Казахстан, потому что родился, вырос и тренировался в Казахстане. Казалось бы, никому ничего не надо доказывать, и все же… и все же российский комментатор, не воспринимавший Смирнова казахстанским спортсменом, был ведь не одинок. Ни Владимир Смирнов, ни последующие казахстанские чемпионы с русскими фамилиями, которые я вытащила только благодаря «Википедии», — Юрий Мельниченко, например, или Александр Парыгин, или Сергей Филимонов — не становились народными героями.
Сам спортивный сленг «болеть» подразумевает страсть, неистовство — ничего подобного в народе, на любви которого процветает спортивный бизнес, не было. Их победам радовались, но сдержанно, их чествовали и награждали, но официально.
Даулет Турлыханов, Ермахан Ибраимов или Бахтияр Артаев получили свою порцию народной славы и до Интернета с его социальными сетями, значит, дело не только в медийных инструментах. Но и не в национальности в чистом вульгарном виде. Просто Филимонова или даже знаменитого Смирнова сердце какого-нибудь нагыз-казахского-парня жамбылской глубинки не принимало за своего. Их победа была вроде бы нашей и не нашей.
Древний, мощный, сидящий где-то в подкорке мозга голос крови бессмысленно игнорировать, когда пытаешься понять национальный вопрос, — это он заставляет болеть за одного спортсмена сильней, чем за другого, даже если у обоих одинаковый с тобой паспорт, это он считает одного априори виноватым в преступлении, а другого жертвой, это он побуждает парней, никогда не выезжавших за пределы Казахстана, ехать и воевать за Новороссию.
Поэтому всенародная любовь, обрушившаяся на боксера Геннадия Головкина, — неподдельная, та, что дорогого стоит, — кажется, больше, чем просто спортивная история успеха парня из Майкудука. Его и еще, пожалуй, штангиста Илью Ильина считают своим и любят, и в глубинке на Юге, и на преимущественно русском казахстанском севере. Почему у них получилось? — вопрос совсем не про спорт.
Это так называемый национальный вопрос, который в Казахстане имеет два уровня обсуждения (впрочем, как и многое другое) — официальный и неофициальный. Первый — это собственно государственная политика, которая не отличается от советской, со всеми ее идеологическими и культурными штампами о дружбе народов. Второй — обывательский, тоже мало в чем изменившийся — тут и бытовой национализм, до поры до времени кажущийся безобидным, и аллергия на политкорректность, и — веяние уже новых времен — эмоциональные крайности социальных сетей.
Чего у нас нет и никогда не было — хотя бы попытки поговорить об этом. Спокойно, открыто и умно. В стране, где «проживают более 150 национальностей» — ветхий лозунг, транспарантом висевший на фестивалях дружбы народов СССР, — тема взаимоотношений этих национальностей табуирована. Причем не только властями, но и общественным мнением, и прессой, почитающей себя либеральной.
Поэтому я знаю, например, что в Соединенных Штатах самые высокие зарплаты у белых мужчин и женщин азиатского происхождения, но никогда не узнаю такую статистику в своей стране. У американцев данные социологических исследований публикуются в авторитетных СМИ — не ради того, чтобы кого-то унизить и возвысить, а ради того, чтобы знать себя лучше и работать над ошибками.
Общество должно знать себя — так думала и я, когда в бытность продюсером телепрограммы дала задание журналисту узнать на бирже труда данные в национальном разрезе, или, как принято сейчас говорить, этническом. Какой уровень безработицы в разных этнических группах, кто быстрее находит работу, а кто успешнее открывает свое дело, получив микрокредит (была такая программа для безработных в конце двухтысячных). Реакция директора биржи обескуражила: безмерно удивившись и немного испугавшись, она сказала журналисту, что задавать такие вопросы, равно как и проводить исследования, нельзя, за это и посадить могут.
Вообще-то да, могут, национальная тема — в Казахстане в числе самых опасных медийных тем, вместе с религией и коррупцией. Любую попытку поговорить об этом чуть глубже, чем государственное телевидение, могут истолковать за «разжигание». Только если вы о чем-то не говорите, это что-то не перестает существовать.
И если серебряная олимпийская медаль Елены Хрусталевой, единственная на Олимпиаде 2010 года, вызвала у одной части общества радость, а у другой равнодушие, граничащее с раздражением, а любое уголовное дело, участники которого разных национальностей, становится общественно-политическим и разделяет людей на два лагеря, и полиция в последнее время старается хранить в тайне фамилии фигурантов резонансных дел, — то очевидно, что у вас проблемы. Такие проблемы есть везде — в Америке, Франции, Англии, России, — но там их обсуждают, а у нас стыдливо молчат.
И вот на этом фоне появился Геннадий Головкин, которого обожают и считают своим все — скажем так, и шовинисты, и националисты, и интернационалисты. Разве не полезно понять — почему? Какая химия замешана в том, что русский парень из Майкудука стал всенародным казахским любимцем и его победе радуются уже без всяких оговорок?
Может быть, Геннадий Головкин представляет новое поколение, которое взрослело уже не в советское время, и он есть тот самый новый гражданин — казахстанец, и таких, как он, много — не знаменитых простых русских парней и девушек, которые уже не относятся к русскому миру, а только к нашему казахстанскому, причем не из-за конъюнктурных карьерных соображений.
А может быть, так сошлись его звезды и дело лишь в личном обаянии и харизме Головкина, и всё это не более чем история одного талантливого спортсмена. Национальный вопрос слишком сложный, чтобы его мог решить даже самый прославленный чемпион.
Но как бы то ни было, если вся страна без указки сверху способна болеть за одного парня не титульной национальности, значит, у нее есть шанс когда-нибудь выплавить одну нацию из разных общин, сообществ и этнических групп.
Если получилось у Гены, получится и у нас?
Публикации раздела "Блогистан" могут не отражать позицию Азаттыка.
